Роджер Желязны - Покойся с миром Страница 29

— Вы верите Моралесу?

— Конечно нет. Просто советую забыть обо всем.

— Это трудно.

— Вся жизнь впереди.

— Спасибо. А как насчет Эмиля Бретана? Его нашли?

— Нет.

— А вы его ищете?

— Овидий…

— Да?

— Похоже, вы меня не поняли. Не имеет значения, ищут ли его и будет ли он найден. По крайней мере, для вас. Я только что принял ваш последний отчет. Вы больше не имеете к данному делу никакого отношения. Позвольте выразить благодарность от имени агентства. Можете заниматься вашими собственными делами.

— Потрясающе, — сказал я. — Не соблаговолите сообщить, что я для вас сделал?

— Да я бы с удовольствием… — начал он.

— …но мне необязательно об этом знать, — закончил я за него.

Он кивнул:

— В принципе да.

— Прекрасно. Вы ничего не можете сделать для меня и не нуждаетесь в моих услугах, значит, наши отношения прерываются. Я прав?

— Вероятно, да. Чем собираетесь заняться?

Я пожал плечами:

— Если уж оказался в этой стране, надо поглазеть на достопримечательности, посетить галереи или музеи. Что-нибудь в этом роде. А что?

— Спросил из чистого любопытства, — сказал он. — Просто не хотелось бы, чтобы вы снова оказались в затруднительном положении, учитывая, что в этом нет никакого смысла.

— Вы пытаетесь сказать, что мне будет угрожать опасность, если я здесь останусь?

— Нет, и в мыслях не было. Опасность может угрожать вам везде, если вы настроены ее искать.

— Понятно, — сказал я. — Я не был настроен ее искать. Может быть, подскажете, где я могу ее найти, чтобы держаться от таких мест подальше?

Он улыбнулся, показав зубы, которые были слишком идеальными для естественных.

— Мне кажется, — сказал он, — что вы настолько втянулись в это дело, что решили заняться его расследованием самостоятельно. Настоятельно рекомендую не делать этого.

— Я понятия не имею, с чего начать, — сказал я, закуривая. — Нет, я намереваюсь провести пару недель в этой чудесной стране и вернуться в Штаты, заняться привычным бизнесом и продать свой рассказ журналу «Роллинг Стоунз».

Улыбка исчезла с его лица.

— Я не стал бы шутить по этому поводу, — тихо произнес он.

— Конечно не стали бы, — сказал я. — Вы — наемный работник. Но я и не собирался шутить. Кто-то где-то должен быть заинтересован в моем рассказе, по меньшей мере до такой степени, чтобы оплатить мои расходы на полет сюда. Я — обеспеченный человек, но меня вряд ли можно назвать состоятельным. Такие перемещения по миру дорого мне обходятся и мешают успешному ведению дел в галерее.

— Ваши расходы могут быть возмещены, — сказал он.

— Никто и никогда не говорил мне об этом. Кроме текущих расходов, я лишился прибыли, которую мог бы получить.

— Уверен, мы сможем договориться. Передайте человеку, который свяжется с вами, чеки, касающиеся перелетов, и сообщите ему приблизительную сумму финансовых потерь. Он решит данную проблему. Вы довольны моим предложением?

— Пожалуй.

— Дайте мне определенный ответ. У нас и так достаточно плохая репутация.

— Хорошо, да. Мой ответ — да.

— Отлично.

Он вздохнул:

— Кажется, мы обсудили все вопросы.

— Кажется, да.

Он встал и протянул мне руку, я пожал ее.

— Благодарю вас, — сказал он. — И приношу свои извинения за то, что не могу сказать, за что именно. Не думаю, что мы встретимся снова. Желаю приятно провести здесь время и без проблем вернуться домой.

— Спасибо.

Когда я повернулся и направился к двери, он добавил:

— Удачи.

В тот же вечер мы с Марией поужинали в неоправданно дорогом рыбном ресторане, который, по заверениям составлявшего путеводитель парня, был исключительно хорошим. На мой взгляд, праздновать было нечего. По словам Мэйсона, я стал свободен… Я понятия не имел, от чего именно. Тем не менее что-то влияло на мои действия в течение последних нескольких недель и привело к тому, что в меня стреляли, я был вынужден метаться из страны в страну и даже подвергся пыткам. По словам Мэйсона, этот период закончился, что отчасти подтверждалось посещением такого неоправданно дорогого ресторана.

Физически я чувствовал себя почти нормально. Мое отношение к крупной обезличенной правительственной организации, обладающей почти неограниченной властью, не изменилось, впрочем, я всегда считал себя анархистом. Теперь, учитывая два обещания, я мог заняться собственной галереей.

Мария либо не помнила, либо постаралась забыть мои бредовые восклицания на допросах о моей связи с ЦРУ. Может быть, просто предпочитала не вспоминать о них. Меня это вполне устраивало. Ее запрос в итальянское консульство кончился тем, что она выслушала ту же самую историю, касающуюся Моралеса. Я позвонил Бретану. В первый раз служанка сняла трубку и сказала, что миссис Бретан не может подойти к телефону. Во второй раз просто повесила трубку, услышав мой голос. Я, набив рот вкусной рыбой, подумал о Кафке.

Мария в шестой или седьмой раз задала мне вопрос о том, что мы будем делать, и я как раз решал, какой ответ ей дать, чтобы он соответствовал ходу моих мыслей, когда услышал свое имя, которому предшествовало достаточно вежливое ругательство.

На мое плечо, когда я обернулся, опустилась ладонь Уолтера Карлона.

— …я тоже рад встрече, — сказал он.

— Кажется, мы знакомы. — Я пожал его руку.

— Мария, выглядишь чудесно, — сказал он.

— Спасибо, — улыбнулась она.

— Позволите к вам присоединиться?

— Присаживайся, — сказал я. — Уолт, ты давно в этом городе?

— Прилетел позавчера, — ответил он. — Из Рио. Провел там пару дней. В основном в галереях и в пресс-клубе. Потом услышал, что настоящие шедевры выставлены здесь.

Он опустился на свободный стул и вздохнул.

— Слишком много пришлось посмотреть. Ужасно болят ноги.

Я кивнул и пробормотал что-то нечленораздельное. Он обратил свой взгляд на Марию.

— Жаль, что это случилось с твоим боссом.

— Что? — спросила она. — С Бруно?

— Да. Хочешь сказать, что ничего не слышала?

— Ничего. Что случилось?

— Автомобильная авария. Чуть больше недели тому назад. Я был на похоронах.

Мы перестали есть. Мария во все глаза уставилась на него. Он потупился.

— Жаль было начинать с этого разговор, особенно за ужином. Думал, вы знаете. Простите.

— Как это случилось? — спросил я.

— Как я сказал. Был в горах, съехал с дороги. Может быть, заснул за рулем.

— Насколько я понимаю, свидетелей не было.

— Не было.

— Он пил перед этим?

— Не знаю, а я как раз собираюсь. — Он повернулся и сделал заказ проходившему мимо официанту. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Я кивнул и стал есть, Мария последовала моему примеру.

— Знаешь, именно ты заставил меня прилететь сюда, — сказал он.

— Да? Каким образом?

— Тогда, в Риме, ты говорил о Бразилии. Заставил меня задуматься. Мне захотелось сменить обстановку, а в Штаты лететь я не хотел. Потому собрал вещи и прилетел сюда.

— И как тебе страна?

— Я в восторге! Увидел тысячи полотен Портинари, о существовании которых даже не подозревал, не говоря уже о произведениях Камарго, Бандайры, Склиара, Эльзаса, Кариба и Эвридики. Просто великолепно! Ты был прав. Я очень рад, что прилетел сюда. Вчера мне показалось, что получил материал для статей на целый год. Кстати, тебе не хотелось бы провести по меньшей мере месяц в Музее современного искусства?

— Еще не довелось в нем побывать.

Он рассмеялся:

— Неужели?

— Я не шучу, — сказал я. — Я не был в этом музее.

— Тебя отвлекло нечто более интересное?

— Нет.

— Не понимаю.

— Я тоже. Нас держали в тюрьме и допрашивали маньяки.

— Вас похитили? Или вы оказались в лапах террористов?

— Что-то вроде того.

Он, нахмурившись, внимательно посмотрел на меня:

— Ты не шутишь?

— Нет. Я зол как черт.

— Сообщил обо всем в посольство Штатов?

— Конечно. Безрезультатно.

— Какой ужас!

— Согласен.

— Как же вы все это выдержали?

— Не сейчас. Я ужинаю.

— Но чего они хотели? Что случилось?

— Нам повезло оказаться в доме парня по имени Эмиль Бретан буквально на следующее утро после того, как его обокрали. Мы попытались обмануть так называемых полицейских, с этого все и началось.

— Бретан, — сказал он. — Неудивительно.

Я поднял взгляд:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, все хотят его найти.

Я опустил вилку:

— Почему?

— Мой бог! Вы что, газет не читаете? — Он замолчал, чтобы принять от официанта бокал, пригубил вино и попросил принести меню. — Он сейчас самый знаменитый преступник.

— Почему? — спросила Мария.

— Из-за денег, — ответил он, махнув рукой. — Все стало известно, когда я был в Рио. Он был большой шишкой в своей компании, директором по инвестициям или кем-то еще.