Сергей Трахименок - Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы] Страница 29

Нет, Кроев Михайловку не забыл. Да и как может забыть следователь свое первое серьезное дело.

В декабре прошлого года в Михайловке, селе в пятнадцати километрах от райцентра, был убит завклубом. Случай для района из ряда вон выходящий. Шеф был в отъезде, и на происшествие поехал следователь с Денисовым.

Установить обстоятельства преступления было несложно. Все было ясно, как день. Кроев осмотрел место происшествия, отправил труп в Кедровку и в клубе допрашивал свидетелей, уточняя мотивы совершения преступления.

Выходило так. Накануне в клуб пришли три пьяных парня: двое приезжих, один местный — Петька Смальченко. Смальченко в ноябре возвратился из колонии и гулял, компенсируя годы воздержания. Тремя днями раньше к нему приехали двое приятелей. «Корешки по второй ходке», — называл их Петька.

Три приятеля болтались пьяные по деревне, задирали молодежь, ругали стариков, но все это делали на грани фола, не переходя ту черту, за которой могла наступить расплата.

В воскресенье троица заявилась на танцы, разумеется, «в оскорбляющем честь и достоинство граждан виде». Завклубом — молодой парень, недавно отслуживший в армии, единственный мужчина-заведующий и районе, выпроводил троицу из помещения.

На следующий день корешки опохмелились и стали «анализировать» свой позор. Приезжие поддевали Смальченко, травили его подробностями, при которых его взашей вытолкал из клуба козел-заведующий. Петька озверел, схватил нож и помчался к клубу. На беду заведующий был там… И, что самое обидное, Петьку-то он пальцем переломить мог. Видно, понадеялся на свою силу. А Петька, оставив нож в теле заведующего, бегал потом по деревне с ружьем и кричал, что его с корешками хрен возьмут, что он живым не дастся и всех лягавых положит.

Дело шло к вечеру и принимало дурной оборот. Денисов позвонил в райотдел и доложил, что его группе, в которую, кроме него, входил михайловский участковый, не удалось установить место пребывания Смальченко и его друзей. Из отдела ему ответили, что ничем помочь не могут, все заняты поисками в направлениях возможного отхода преступников, то есть на дорогах и в аэропорту.

Уже стемнело, когда приехал Корж. Денисов доложил обстановку. Он проверил все село, особо внимательно знакомых Смальченко, но ни его, ни приезжих там не оказалось. Домой они не возвращались. Оставалось предполагать, что троица ушла в лес, либо каким-то образом выбралась из района.

— На дорогах их не задержали — значит, они где-то здесь. Михайловка село большое, в нем спрятаться можно. Ну что же, пойдем обычным путем, — сказал Корж и дал указание Денисову срочно привести продавщицу продмага.

Денисов исполнил приказание в мгновение ока, и в клубе перед Коржом предстала крупная женщина, которую в деревне все от мала до велика звали Валентиной.

Валентина, узнав, что милицию не интересуют ее продовольственные дела, успокоилась и разговорилась. Она кляла проклятых пьяниц, из-за которых столько горя и «у нас, и в районе, и даже в области».

В ходе беседы Корж выяснил, кто брал сегодня водку в магазине. Валентина перечислила добрый десяток односельчан и среди них некоего Харцева Дмитрия по прозвищу Митя. Митя был алкоголиком-эпилептиком и, естественно, нигде не работал.

— Сколько раз был Митя в магазине? — спросил Корж.

— Один, — ответила Валентина, и глаза ее испуганно округлились.

— А бутылок взял?

— Три, — сказала Валентина.

— Много три бутылки сразу для нигде не работающего Мити, да еще в будний день, — заявил Корж, — собираемся.

Дорогу к дому Харцева показывал молодой парень — член народной дружины. Когда до покосившейся Митиной избы оставалось метров пятьдесят, дружинник указал на нее пальцем и пошел обратно, считая свою задачу выполненной.

— Спасибо, — поблагодарил Корж.

На «разработку операции» по захвату преступников у Коржа ушло полминуты.

— Денисов и ты, — сказал он участковому, оценив обстановку вокруг избушки, — минуту вам обоим, чтобы пройти во двор и сени. Я их займу. Услышите меня, сразу в дверь, если заперта — ломайте…

Денисов и участковый бесшумно перемахнули через забор и скрылись в темноте двора.

— Ты, — обратился Корж к следователю, — к окну не лезь. Михайловка — деревня охотничья, здесь зарегистрированных стволов полтораста, а неучтенных еще больше.

У Кроева неприятно засосало под ложечкой, и чтобы не выглядеть трусом, он, несмотря на предупреждение опера, заглянул в окно. Там за столом, а точнее, за деревянным шитом, лежащим на двух строительных козлах, сидело четверо мужчин. Вся троица была в сборе — четвертый был хозяин избушки Харцев.

На «столе» стояли три пустых бутылки из-под водки и огромная сковорода с остатками жареной картошки.

«Как же без хлеба?» — подумал следователь, и в этот момент жесткая рука отодвинула его в сторону. Корж стал перед окном, выбил шибку и заорал в избу: «Встать! Руки за голову! Милиция».

Разбитое стекло, резкий и властный голос опера ошарашили собутыльников, подняли с табуреток. Но… вверх поползли только три пары синих от наколок рук, а хозяин дома, вскочивший было со всеми, упал через табурет и с круглыми от ужаса глазами пополз задом в смежную комнату.

В ту же секунду в дверь влетели Денисов и участковый и оттеснили троицу в угол избы, подальше от стоящей рядом со щитом двухстволки, с которой Смальченко утром бегал по селу.

На обыск задержанных ушло минут пять, но в избе пришлось задержаться на полчаса: с Митей случился припадок, и Корж с участковым прижимал к полу выгибающегося коромыслом Харцева, чтобы он не разбил себе голову.

Троица в это время пришла в себя и с интересом наблюдала за действиями милиции, время от времени подхалимски восклицая:

— Во дают, ментяры!

Задержанных препроводили в клуб, и Корж вызвал из Кедровки «воронок». Пока ждали машину, явился председатель сельсовета и сказал, что в деревне знают о задержании Смальченко и его дружков и что мужики собираются «поговорить с троицей по душам».

— Раньше надо было по душам говорить, — обозлился Корж и послал Денисова прояснить оперативную обстановку.

Денисов вернулся и сказал, что на улице собралось несколько человек из числа любопытствующих.

Послышался шум двигателя. Корж, видимо, предполагавший что-то, вновь послал Денисова на улицу, сказав, чтобы тот дал распоряжение водителю подъехать к самому крыльцу.

Вернувшийся с улицы Денисов доложил, что дал указание шоферу подъехать вплотную к крыльцу, и что у входа собрались человек тридцать зевак обоего пола.

— Много что-то зевак для Михайловна, — сказал Корж и обратился к задержанным: — Пошли…

Неприятное чувство беспокойства охватило тогда Кроева, почти такое же, как у избушки Харцева.

И троица, потеряв обычную наглость, притихла.

— За мной, друг за другом… руки назад, — приказал им Корж, — Денисов и участковый сзади.

Троица молниеносно выполнила команду: ей хотелось быстрее покинуть разгневанную ими же Михайловку. Колона из шести человек вышла на крыльцо. На крыльце выяснилось, что михайловцы не дали машине подъехать к крыльцу клуба и до нее было добрых семь-восемь метров, преграждаемых тремя десятками односельчан убитого завклубом.

Корж, мгновенно сориентировавшись, произнес:

— Спокойно, товарищи, спокойно.

— Да мы спокойны, — ответил кто-то из толпы.

— Куда уж спокойнее, — поддержал его второй, правда, для порядка надо дать Смальченке между глаз, да, видно, не судьба.

Корж не стал слушать конец тирады, шагнул в толпу — она раздвинулась и недовольно заурчала. Перед дверью «воронка» Корж остановился, чтобы пропустить первого задержанного, и в это время две массивные фигуры отодвинули Денисова с участковым в сторону…

— И-и, — по-поросячьи завизжал Смальченко, на счастье стоявший не последним.

— Мужики! — заорал Корж. — Как…

Все произошло в несколько секунд, но это были емкие секунды. Они вместили в себя десяток хороших затрещин задержанным и не только им…

Когда наконец Корж закрыл двери фургона и повернулся к михайловцам, они уже отошли от машины метров на пять.

— Спокойно, мужики, спокойно, — говорил Корж, зажимая рукой разбитый нос.

— Батюшки, — раздался звонкий женский голос, — минцанера вдарили, Витька, марш домой…

— Ничего, — ответил ей мужской голос, — милиция нас поймет…

Какой-то парень протянул Коржу носовой платок.

— Вы уж извините, — сказал он.

— Поехали, — произнес Корж, не взяв платка.

Всю дорогу до Кедровки молчали, молчал Кроев, не предполагая, что такие вещи могут случиться на практике, молчал Денисов, сконфуженный проколом с машиной, молчал Корж. И только когда «воронок» и «Уазик» подъехали к райотделу, сказал: