Иван Максименко - Подводные камни Страница 29

— Привет, лапонька, прилетела домой, а не подаешь голоса, — с ухмылкой сказал Родриго, услышав в трубке голос своей возлюбленной.

— Откуда ты знаешь, что я уже прилетела? — проворчала Вероника.

— Я посмотрел расписание рейсов из Дубая.

— А… — на секунду задумалась вдова, — ты и это знаешь…

— Знаю… благодаря желтой прессе. Для нее секретов нет. А еще пресса знает, с кем ты зажигала в горячей пустыне.

— И это во всех газетах написано?

— Ну, во всех ли не знаю, но три-четыре ссылки есть. Грамотно ты устроилась все-таки — нашла себе дяденьку, так сказать, не отходя от кассы. Он и бизнес своего друга прибрал к рукам и жену заодно. Практичный мужик…

— Слишком болтаешь языком, Родриго, и все не по делу. С кем, куда и зачем летать, решаю я сама, усек?

— Тебе, Вероника, палец в рот лучше не класть — откусишь по самые гланды, — с издевкой ответил молодой мужчина, — так, давай серьезно. Мне надо с тобой сегодня встретиться. Есть очень важный разговор. Не для телефона.

— Ты чего-то натворил?

— Пока еще нет, но перспектива всегда есть. Когда встретимся с глазу на глаз, тогда все объясню.

— Раньше восьми не получится. У меня дела есть.

— Можно и в восемь. Давай встретимся в центральном парке, у фонтана.

— Ладно, договорились. Посмотрю, чем ты меня сегодня выведешь из терпенья.

Родриго накрутил два лишних круга вокруг зеленого парка, опасаясь, что за ним кто-то может вести слежку, — после вчерашнего дня он стал особенно мнительным, — и, успокоившись, припарковал красную легковушку за теннисными кортами и пошел по каменной аллее между высокими деревьями.

Он неторопливо, почти бесшумно, ступал по серым плитам, озираясь временами по сторонам. Взгляд его, обычно холодноватый и скрытный, слегка надменный, за последний месяц немного изменился, прибавив к привычной холодности бледные нюансы ожесточенности, как у хищника, чувствовавшего, что на него хотят накинуться со спины.

Глаза прищурились еще больше, длинные морщины на лбу прорезались четче, а горделивость его обросла решимостью и самоуверенностью. Ни улыбка, ни гримасы радости не могли сгладить эти выпуклые черты характера, и даже когда он смеялся искренне, казалось, что за этим смехом кроется некий умысел.

Молодой мужчина сделал еще один поворот и свернул на узкую дорожку между буковыми деревьями, которая вела к площадке с фонтаном. Он остановился среди зарослей и внимательно разузнал обстановку — Вероника уже стояла в указанном месте, скрестив руки на животе, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, и поглядывала постоянно на часы.

— Привет, моя несравненная, — выйдя на круглую площадку, воскликнул молодой мужчина и улыбнулся, — как ты загорела, прямо восточная красавица получилась!

— Да и ты тоже не альбинос,… красавчик, — хмыкнула Вероника, — рассказывай, в чем дело.

— Давай отойдем подальше и присядем на скамейку, а то тут дети бегают, шумят все время. Пошли по дорожке.

— Ну, колись, я не для прогулок сюда пришла, — дойдя до пустовавшей скамейки на одной из безлюдных аллей, грубо сказала вдова.

— Меня вчера к себе следователь вызывал. Вопросы разные задавал.

— И что? — насторожилась Вероника и присела на край деревянной скамейки, не отрывая взгляда от своего собеседника.

— Спрашивал меня, чем я занимался и где был последние две недели, — спокойно ответил любовник, глядя себе в ноги.

— Что ты ему ответил?

— Что был в Имагинере. Я ведь официально не пересекал границу, моего имени в базе данных пограничников нет. Следователь это знает, вот и спрашивает. Он, я уверен, уже проверил игостиницу и ему ответили, что я действительно был там.

— А когда ты там был?

— У меня есть однояйцовый брат-близнец, — усмехнулся Родриго, — не важно, как я это сделал, важно, что документ остался.

— Как же он тебя так быстро вычислил-то?

— Если наши с тобой снимки есть в желтой прессе, чего удивляться?

— Он, думаешь, догадывается, в чем дело?

— Судя по его вопросам, да. Знаешь, как он мне в глаза заглядывал и проверял, не бегают ли? Проверил — оказалось, не бегают. Будто в душу мне пытался залезть и все самые сокровенные мысли прочитать. Чтобы обмануть человека, лапонька, сначала надо самому поверить в собственную ложь. Меня так просто не расколешь, да и у него нет доказательств, ему нечего предъявить. Смерть твоего мужа пока не проходит как убийство.

— Он тебя как подозреваемого вызывал?

— Нет, пока нет ни подозреваемых, ни свидетелей. Дело-то еще не завели. Пока только проверяют.… Слушай, я ему сказал, что мы с тобой поругались и не виделись две недели — с двадцать третьего июля по четвертое августа. А пятого августа, вечером, я к тебе пришел, мы помирились и снова стали встречаться. Поругались мы, потому что ты заподозрила меня в измене. О смерти твоего мужа я узнал от тебя. Ты мне открыла дверь квартиры, мы стали выяснять отношения, и ты мне сказала, что у тебя погиб муж. Я не сказал тебе, где я был. Нукак? Запомнила?

— Да, с двадцать третьего по четвертое не виделись, пятого ты ко мне пришел и мы помирились. О смерти Мидаса ты узнал от меня. Если хочешь, напиши сценарий — буду реплики заучивать.

— Видимо, придется написать. Он и детализацию звонков получил. Заметил, что я две недели не пользовался мобильником, и спросил почему. Я ему сказал, что сначала думал, что потерял телефон, а через две недели случайно нашел его в кармане грязных джинсов. По-моему, следователь на это не повелся, но надо же было как-то выйти из ситуации. Пытливый этот полицейский, ничего не скажешь. Я, думаешь, почему там не пользовался телефоном? Он бы тогда сразу все понял.

— Он тебя просто так отпустил? Подписку о невыезде не заставил подписать?

— Нет, не заставлял. У него оснований-то нет никаких. Отпустил без лишних слов.

— Раз он за тебя взялся, значит, рано или поздно все выяснит.

— Не будь так уверена, лапонька. Если бы это произошло в Имагинере, он, может, и накопал бы что, но это ведь на Азорских островах случилось. Собрать твердые улики ему будет невероятно сложно, даже если он туда поедет и начнет сам их искать. Концы ушли в воду, в буквальном и в переносном смысле…. А, слушай, полиция может уже прослушивает твою квартиру и телефоны, поэтому следи за базаром. Об этих вещах будем говорить только на улице, подальше от чужих ушей, а то еще не дай бог ляпнешь чего не надо, где не надо, и тогда против тебя будут улики. И против меня тоже.

— Не ребенок, сама все понимаю.

— Какая же ты вдруг покладистая стала, — глядя на невеселое лицо Вероники, в сумраке приобретшее еще более тревожный вид, тихо сказал убийца, — мы с тобой уже столько времени вместе, а я тебя впервые такой вижу. Ты мне так больше нравишься.

— А ты мне такой не нравишься, — хмыкнула молодая вдова и наморщила лоб, — лучше бы не менялся.

— Скажи, а у тебя с этим бизнесменом серьезно? Или так, просто на бабки его разводишь?

— А тебе-то, какая разница?

— Ну, я тебя люблю, поэтому и ревную.

— Раз любишь, потерпишь. Любит, говорит. Тьфу! Раньше ленился признаваться в любви, а сейчас каждые пять минут объясняешься. Неестественно как-то.

— Раньше ты была другой, не так меня заводила, лапонька, а сейчас я просто без ума от тебя, — конспиратор обнял крепко свою любовницу и прижал ее к себе, словно опасаясь, что она попытается убежать. — Ты же не променяешь меня на какого-то дядю с жирным прыщавым задом и большим кошельком? А то я могу психануть, наговорить лишнего следователю и подвести тебя под статью. Ни я, ни ты этого не хотим, правда?

— Если меня посадят, ты ведь меня больше никогда не увидишь, дорогой мой Родриго. Подумай, хочешь ли ты таких последствий?

— Поэтому нам выгодно быть вместе, Вероника. Если что случится, то люди сразу от тебя отвернутся, абсолютно все. Только я буду всегда рядом. Пойми это и держись за меня, от других ты можешь только нож в спину получить.

— Если дело вскроется, то я от тебя такой нож получу, что мало не покажется, — сквозь зубы прошипела молодая женщина.

— Если будешь и дальше нервничать и бояться, то они могут и вправду вскрыть его, так что возьми себя в руки и не дрейфь. Свою часть плана я выполняю без заминок, поэтому ко мне претензий не должно быть.

— Ой, надоело мне тут сидеть и кормить комаров. У тебя все?

— Пока все, нетерпеливая ты моя. Давай поужинаем в каком-нибудь ресторане, а я тебя потом отвезу домой. Ты ведь пешком сюда пришла, да?

— Какой же ты кавалер, Родриго, — глумливым тоном воскликнула Вероника, — ты хочешь любезно отвезти меня домой на моей же собственной машине, которую ты у меня забрал, чуть ли не шантажом. Как романтично!

— Грех не подвезти тебя на твоей собственной личной машине, отобранной путем вымогательства, — парировал убийца. — Ну что? Поехали в бар?