Владимир Колычев - Ледяная месть Страница 3

— Слава, открой, — донесся до меня Кешин голос, — а то у меня рукав горит!

Я хоть и гордый человек, но дверь мне открыть нетрудно. Уж я-то знаю, что это такое — гладить рукава на пиджаке.

Правда, открывать дверь мне расхотелось, как только глянул в «глазок». Два мужика в штатском, третий — в ментовской форме.

— Слава, ты чего там завис? — спросил Кеша.

И тут же за дверью требовательно заговорил штатский:

— Гражданин Старостин, откройте! Мы знаем, что вы дома!

Я открыл дверь и приготовился к нападению. Еще пока неясно, в чем меня обвиняют, но дело точно дрянь. Сама интуиция об этом говорила. И не просто говорила, а голосила…

Но менты не стали набрасываться на меня, сбивать с ног, заламывать руки за спину.

— Капитан Девяткин, московский уголовный розыск! — махнув передо мной удостоверением, представился старший.

Лицо у него вытянутое и закругленное, как у кролика, сходство это дополняла приподнятая верхняя губа, из-под которой выпирали крупные резцы. Шея сильная, плечи широкие, сам плотный, коренастый. Если он и похож был на зайца, то не на того, за которым гонялся волк из «Ну, погоди», а на того, который в том же мультфильме представлял тяжелую атлетику.

— В чем проблемы, капитан?

Работа моя связана не только с риском для жизни. Вламываясь в чужие квартиры, чтобы установить там аппаратуру, я нарушал закон, а потому запросто мог угодить за решетку. Я своей свободой рисковал. Неужели все-таки на чем-то погорел?..

— А ты не знаешь, Старостин? — пристально посмотрел на меня Девяткин. Взгляд у него едкий, цепкий, ну чисто ментовской.

— Без понятия.

А может, это Воротников капнул на меня? Я ведь без перчаток уже был, когда снимал его грехопадение на телефон, мог и наследить. А «пальчики» мои у ментов в картотеке… Но тогда Воротникову пришлось бы объяснять, чем он занимался в квартире на Комсомольском проспекте.

— А мне кажется, что ты в курсе…

Девяткин не только сверлил меня взглядом, он еще и наблюдал за моими руками-ногами, похоже, опасался, что я окажу сопротивление, или даже надеялся на это. Когда у ментов не хватает доказательств, они начинают провоцировать подозреваемого на побег. Ага, побежал, значит, виновен!..

— Кажется? Извините, но икон у меня нет, — с наигранным сочувствием развел я руками. — Но в кухне окно на церковь выходит, можете там перекреститься.

— Паясничаешь, Старостин? Ну-ну!

— Да нет, просто на кухню приглашаю. Пивко там у меня, дешевое и невкусное, как раз для незваных гостей.

— Да? — недобро усмехнулся Девяткин. — Ну, посмотрим!

Он подтолкнул меня к кухне, сам прошел вслед за мной. За ним направился его помощник, молодой остроносый и большеглазый парень, но в комнату заходить не стал, закрыв собой проход между кухней и коридором, остался следить за Кешей.

Капитан обозрел кухню, глянул на вскрытую мною банку с пивом, но брать ее не стал. Тогда я открыл холодильник и достал новую банку; он взял ее, вскрыл, сделал глоток и поставил на стол.

— Ну, почему же, нормальное пиво. Уж куда вкуснее баланды.

— Это намек?

— Это обстоятельства, Старостин. Нехорошие для тебя обстоятельства… Ну, чего стоишь, садись! — показал он взглядом на свободный табурет.

— Только после вас!

— Присаживайся, говорю…

Сначала за стол сел я, и только после этого Девяткин опустился на стул. Его помощник продолжал маячить в проходе, внимательно наблюдая за мной. Руку он держал под полой джинсовой куртки. Уж не за ствол ли держится? Если так, то дела мои действительно не фонтан.

— Ну так что, догадываешься, Старостин, зачем мы к тебе пришли? — Девяткин тоже не сводил с меня глаз.

— Может, мне лучше адвокату позвонить? Он подогадливее будет.

— Адвокат — удовольствие дорогое. Но есть и бесплатный вариант. Не знаю, какой тебя больше устроит.

— А короче можно?

— Где ты, Старостин, был вчера в районе шестнадцати часов?

— Домой ехал.

Не догнал меня вчера телохранитель Воротникова. Я беспрепятственно сел в свою машину и отправился домой, но застрял в пробке, поэтому путь мой растянулся на три часа — с четырнадцати до семнадцати.

— На чем ехал?

— На своей машине.

— На личном автотранспорте? — на своем квадратно-протокольном языке уточнил Девяткин.

Я согласно кивнул.

— С кем ехал?

— Один.

— Кто может подтвердить, что в это время ты находился в своей машине?

— Ведущий «Европы плюс».

— Ты ему звонил?

— Нет, я его внимательно слушал.

— Это не алиби.

— Сейчас яйца оторвете!

— Не понял?

— Хватит, говорю, кота за яйца тянуть. Что там в районе шестнадцати часов случилось?

— А ты не знаешь? — продолжал донимать меня Девяткин.

— Вам дверь открыть или сами уйдете?

— А ты дверь сам открывал или тебе помогли? — И капитан назвал точный адрес квартиры, в которой я побывал. При этом так пристально смотрел на меня, что не мог не уловить легкого смятения в моих мыслях.

— Все-таки Воротников накапал, — вздохнул я.

— Кому накапал? Что накапал? Когда накапал? — обстрелял меня вопросами Девяткин.

— Вам на меня накапал.

— А что ты такого сделал?

— Ударил его.

— Чем?

— Ногой.

— Когда ударил?

— У него спросите, протокол допроса составьте, я подпишу… Возможно.

— А с ним, думаешь, можно поговорить?

— А что с ним такое случилось? — похолодел я. Уж очень нехорошо смотрел на меня Девяткин, недоброе предчувствие во мне вытянулось в полный рост и орало благим матом.

— Убили его.

— Где? Когда?

— Где и когда? А кто убил, почему не спрашиваешь?

— По-вашему, это я его убил?

— Ты сам это сказал…

— Я могу сказать только то, что было. А убивать я никого не убивал…

Я рассказал, как получил заказ на Воротникова, как исполнил его, и что из этого потом вышло. Девяткин слушал внимательно, не перебивал, и все это время выматывал мне душу своим ментовским взглядом.

— Значит, ты частным детективом работаешь? Самому не смешно? — наконец спросил он с каверзной усмешкой.

— А что здесь такого?

— Ты же квартиры чистил, срок мотал, судимость у тебя.

— И что, уже не человек?

— Федот, да не тот.

— Учтите, разговор записывается, — соврал я.

— Не понял, — нахмурил брови Девяткин.

— Я неверных супругов на чистую воду вывожу, камеры у меня, «жучки», «клопы», прочая живность. Я и свою квартиру на прослушку поставил, так, чисто для прикола. А вы меня тут по признаку судимости дискриминируете, в гражданских правах ущемляете. Я патриот, в европейский суд жаловаться не стану, но прокурору «телегу» накатаю.

— Все сказал?

— Нет, еще не выразил опасение по поводу того, что вы попытаетесь списать на меня чью-то вину. Ну да, я же срок мотал, на меня теперь можно все что угодно списать. Разве нет?

— Хватит паясничать, Старостин, — неприязненно поморщился капитан. — Лучше скажи, как ты в квартиру проник?

— Во-первых, я не паясничаю, а говорю конкретно по существу. А во-вторых, дверь была открыта.

— Настежь? — хмыкнул участковый.

— Почему настежь? Слегка приоткрыта. Видно, Воротников с прошлого раза забыл ее закрыть.

— С прошлого раза? А когда прошлый раз был?

— Позавчера. Я его выследил, подвел к дому, довел до квартиры, вернулся в машину. А вчера с камерой подъехал…

— Дверь была открытой? — с подначкой спросил Девяткин.

— Мы не на рынке, и я по два раза не повторяю, — отрезал я.

— Ух ты!

— Ух я! Если вам что-то не нравится, я могу отказаться отвечать на ваши вопросы. Имею право.

— Действительно, право ты имеешь. Как хочешь, так его и имеешь. Захотел дверь в чужую квартиру выставить, пожалуйста, не вопрос. Что ж, теперь право будет иметь тебя.

— Это вы про какую квартиру говорите?

— Про ту, в которой Воротникова убили.

— А кто такой Воротников?

Девяткин с кривой усмешкой посмотрел на меня, переглянулся со своим напарником и только тогда сказал:

— Может, хватит ломать комедию?

— Кто такой Воротников? — совершенно серьезно спросил я. — Если у вас что-то на меня есть, говорите, а если нет, то я забираю свои слова обратно.

— Наследил ты, Старостин, пальчики свои оставил.

— Ну вот, уже конкретный разговор, а то ходите вокруг да около, тошнить от вас начинает… А что телохранитель Воротникова говорит?

— Так нет его, вместе с хозяином убили.

— Вы это серьезно?

— Да нет, пошутить к тебе зашли.

— А с Катей что?

— С Катей? С какой Катей?

— Да что я вам тут рассказываю!

Я резко поднялся со своего места, и напарник Девяткина выдернул руку из-под полы, направил на меня ствол.

— Сидеть!

Возражать я не стал и покорно вернулся на место. Спасибо, что мордой в пол не ткнули.