Патрик Квентин - Мой сын убийца? Страница 3

Мне ни на минуту не пришла бы в голову мысль, что эта девочка может быть женой Ронни. На первый взгляд, ей было не больше двенадцати лет. Теперь, когда Ронни выдвинул ее вперед, я понял, что причиной этого был английский стиль ее одежды. Маленькая шляпка на голове, похожая на перевернутую мисочку, могла бы подойти для школьной формы, а ее синий костюм сглаживал очертания фигуры.

Жанна Шелдон посмотрела на нас с Анни синими глазами. Она не улыбнулась, но и не проявила недоброжелательности. Меня смутила большая разница в их возрасте, и я подумал: «Она годится ему в дочери». А Ронни, которого я всегда считал эталоном мужской красоты и вечной молодости, вдруг показался мне жалким стариком.

Ронни представил Анни и меня. Рукопожатие этой маленькой женщины было неожиданно крепким, почти мужским.

– Видишь, Жак, Лейгтоны ходят дюжинами. Они настолько очаровательны, что совсем покорили меня… Анни, дорогая, размести их наверху – в квартире тети Лиззи. Ты так замечательно устраиваешь эти дела.

Он болтал без умолку, строя на ходу планы. Много раз мне приходилось наблюдать Ронни, охваченного энтузиазмом, но такого возбуждения, как сегодня, я еще никогда не видел. Оно поглотило его целиком.

Я смотрел на Лейгтонов и думал: «Долго ли они пробудут здесь? Какие у них намерения? Может быть, они собираются остаться навсегда?

В доме на 58-й улице, который Ронни получил от отца по наследству, мы выпили шампанского, потом сели обедать.

Анни без всякого шума и суеты с помощью кухарки и камердинера сервировала великолепный стол. Так же тихо, без лишней суеты, она разместила гостей в верхнем этаже дома.

Ронни был возбужден и весел, а меня почему-то беспокоили скверные предчувствия. Даже для Ронни с его экстравагантностью и капризами приезд без предупреждения, да еще с женой и ее тремя родственниками, был поступком из ряда вон выходящим. За обедом он ни словом не обмолвился о своей женитьбе, но беспрерывно говорил о Базиле Лейгтоне. Действительно, это был тот самый автор, право на издание которого мне поручил купить Ронни.

Большим вкладом в издательство были частые предчувствия Ронни. В то время как я медленно закладывал фундамент того, что казалось мне полезным и нужным в подборе произведений для издательства, Ронни как бы стоял в стороне. Но вдруг, совершенно неожиданно, открывал нового «гения». В истории фирмы «Шелдон и Дулитч» было более дюжины «гениев», из которых только пять оправдали себя. Базиль Лейгтон являлся его новым открытием.

– Это потрясающе, Жак! Посмотри на этого человека. Он написал три необыкновенно захватывающие повести и три увлекательные книги. Они все изданы в Англии, но ни одна не произвела сенсации. И этот удивительный человек, настоящий гений, прозябал вместе со своими женщинами в глуши, в какой-то жалкой хижине! Это величайший скандал в истории английской литературы. Но этому пришел конец!

На лице Ронни светилась улыбка.

– Мы восстановим справедливость…

Я привык к экзальтированности Ронни и научился правильно реагировать на нее. Но реакция Лейгтонов меня удивила. Мне говорили, что англичане очень скромно относятся к похвалам. Лейгтоны же принимали гимны Ронни как должное.

– Черт возьми! – говорил Ронни. – Самый выдающийся талант Англии! И только американец сумел это понять!

Жена и дочь Лейгтона обедали молча, словно гениальность Базиля была настолько очевидна, что говорить об этом лишний раз не стоило. Мне даже показалось, что эта семейка относится к Ронни слегка покровительственно. Возбуждение не оставило Ронни и тогда, когда все перешли в зал.

Этот зал почему-то всегда волновал Фелицию. Там был прекрасный Босх, композиция из дерева Пикассо, негритянские фигурки из Кении и целая стена картин Тамайо.

Ронни угостил нас ликером и сообщил, что Базиль написал пьесу. Это нечто особенное, и Ронни хотел бы, чтобы мой брат Петер, который руководил театром на Бродвее, с ней познакомился.

– Жак, старина, я знаю, что они очень заняты, но, может быть, удастся пригласить их сегодня на ужин? Базиль прочитал бы свою пьесу. Меня просто распирает от нетерпения.

Мне было известно, что Петер и Ирис лихорадочно ищут новую пьесу. Я не сомневался, что они ухватятся за эту возможность, и обещал позвонить им.

– Прекрасно! Устроим прием. Но вы должны прийти всей семьей.

Ронни был крестным отцом Билла, но еще ничего не знал о нашей ссоре. Это случилось после его отъезда в Англию. Кроме того, меня всегда подкупало искреннее отношение Ронни к Биллу. Он совсем не хотел замечать его грубостей и делал все для того, чтобы завоевать его любовь. Я знал, что Билл может заупрямиться, и Ронни будет неприятно, если мой сын не проявит уважения к его молодой жене. В душе я злился на Билла. Щенок! На это раз я заставлю тебя подчиниться.

– Я приведу его, – пообещал я.

– Вот и прекрасно.

Ронни подошел к жене и с восторгом посмотрел на нее.

Вдруг миссис Лейгтон вскрикнула. По неосторожности она опрокинула на себя рюмку с ликером. Подбежал Ронни и стал заботливо вытирать пятно своим носовым платком. Миссис Лейгтон от смущения покраснела.

– Ах, я такая неловкая…

– Чепуха, не обращайте внимания. Все равно этот костюм вы больше не наденете. Я уже договорился с Базилем. С понедельника я этим займусь. Я одену весь клан Лейгтонов с ног до головы. Грузовики с нарядами прибудут из разных стран!

– Спасибо, Ронни, – ответила миссис Лейгтон. – Это все лишнее. Ты и так много сделал для нас.

Я посмотрел на Базиля Лейгтона, который милостиво разрешил Ронни потратить кучу денег на свою семью. Писатель снисходительно улыбался. Мне стало не по себе. Я сказал Ронни, что мне пора домой. Он провел меня в холл. На его лице все еще был восторг, но когда он взглянул на меня, в его глазах я увидел знакомое мне выражение растерянности и как бы страха за будущее.

– Мне хотелось вызвать тебя, старина, но я подумал, что ты отнесешься ко всему этому с неодобрением. Ты так любишь во всем выискивать недостатки! Но они все без исключения – чудесные люди! Мне еще не приходилось встречать таких. Теперь, когда ты их узнал, ты поймешь меня.

Когда я их узнал? Кого? Молчаливую девушку и паразитов, сумевших воспользоваться случаем? Я знал, что говорить сейчас с ним о чем-либо бесполезно. Если бы я даже сказал Ронни, что вся эта афера сбила меня с толку, – это тоже ни к чему бы не привело.

– Жанна необыкновенно мила, – беспомощно пробормотал я. – И очень красива.

– Правда? – живо подхватил он.

С его лица исчезло выражение неуверенности. Он взял со стола статуэтку юной улыбающейся девушки.

– Она – точная копия этой статуэтки, верно? Я заметил это сразу, когда увидел Жанну.

Я понял, что нам больше не о чем говорить.

ГЛАВА 3

Из дома я позвонил Петеру и Ирис, которые охотно приняли приглашение Ронни, а затем Биллу, хотя мне очень не хотелось этого делать. Но против обыкновения, мой сын оказался необыкновенно сговорчивым. Он, очевидно, думал о поездке в Рим с Сильвией Ример и понимал, что ссориться со мной сейчас не стоит.

– Все в порядке, папа, конечно, приду.

Я прибыл к Ронни в половине восьмого. Лейгтоны были в вечерних туалетах, которые носили много лет назад: Базиль Лейгтон – в старомодной визитке, сильно напудренные миссис Лейгтон и леди Филлис Брент – в декольтированных платьях.

Больше всех преобразилась жена Ронни. От ее апатии не осталось и следа. Она была очень оживлена, глаза горели, а лицо словно осветилось изнутри.

На ней было немодное бальное платье из красного шифона, видимо, перешитое из материнского, но она держалась в нем, как княжна. Выбор Ронни становился теперь более понятным.

Вскоре пришли Петер и Ирис, а за ними Билл. Мой сын знал, что Ронни хотелось видеть всех в вечерних туалетах, тем не менее он решил подчеркнуть свою принадлежность к богеме и демонстративно надел костюм спортивного покроя. Зато его манеры были безукоризненными. Он сказал Ронни все, что полагается в таких случаях. К жене Ронни и ее родне он отнесся с утонченной изысканностью и с безразличным видом сел около Ирис, которую очень любил.

Ужин прошел великолепно благодаря Ронни и Ирис. Сразу же после ужина планировалось чтение пьесы. Базиль Лейгтон поднялся наверх за рукописью, а Ронни сказал жене:

– Моя дорогая, твой отец наложил вето на присутствие младшего поколения во время чтения пьесы. Может быть, ты пригласишь моего крестника в библиотеку и немного поболтаешь с ним? Познакомься с Биллом Дулитчем и узнаешь, каким должен быть молодой американец.

Жанна покраснела. К моему удивлению, Билл тоже. Оба вышли из комнаты. Вскоре появился Базиль с рукописью. Началось чтение пьесы. Совершенно неожиданно рядом с Базилем уселась не его жена, а Филлис Брент. Ее положение в семье казалось странным: глядя со стороны, можно было подумать, что именно Брент является музой гения. Миссис Лейгтон стушевалась и села в углу.