Леонид Влодавец - Оторва с пистолетом Страница 30

От веревки с «кошкой» она отделалась чуть подальше, когда переходила по бревнышкам незамерзающий теплый вонючий и мутный ручей, вытекающий, как она знала, из-под забора близлежащей войсковой части. А тропинка, по которой она сейчас топала, вела к этой самой части от военного городка. Сейчас, когда в части завершился развод на занятия, повстречать тут кого-либо было маловероятно.

Валерия прибавила шагу, потом перешла на оздоровительный бег трусцой и минут через двадцать выбежала на все ту же военную бетонку, только в паре километров от поворота с «кирпичом». Здесь и находился военный городок, жители которого протоптали тропинку через лес. Городок стоял по одну сторону бетонки, а по другую находился самый обычный дачный поселок с шестисоточными участочками, в котором, по зимнему времени, никого не было. Только на выходные кое-кто приезжал на лыжах покататься.

По плохо расчищенной улочке, ни с кем не повстречавшись, Лера добралась до самого крайнего участка, за которым поселок заканчивался и снова начинался лес. Но у этого участка калитка была хорошо расчищена, а из трубы избушки, рубленой, но размером чуть-чуть побольше бани, курился смолистый дымок. Услышав скрип калитки, на крылечко вышел тощий мужик-доходяга в черной ушанке и ватнике зэковского образца.

— С приездом, Валерия Михайловна! — Мужик приподнял шапку с лысой башки и ощерил редкие гнилые зубы. — Докладам: происшествий нет, ничего не скоммуниздили и даже не сдемократили. Хе-хе…

— Снегоход не замерз? — строго спросила Лера.

— На ходу! Полчаса назад за пузырем гонял. Прогревал, так сказать! И себя, и технику…

— Молодец ты, жертва амнистии. Вот тебе на «горючее», — Лера подала экс-зэку стольник. — Выкатывай!А я тут заберу кое-что…

Мужик этот — Лера звала его Иванычем без имени и фамилии — сидел по бытовухе, спьяну затоптав жену после того, как она у него отсудила квартиру. Мужику было за пятьдесят, здоровья у него уже не имелось, и он считал, что все бытовые вопросы государство будет решать за него до конца жизни. А оно взяло, да и амнистировало несчастного. Само собой, что сын, которому досталась мамина квартира, его видеть не хотел, а никакого иного жилья у мужика не было. На работу никто не брал, воровать мужик не умел — куды крестьянину податься? Поэтому Валерии Михайловне, нанявшей его в сторожа и поселившей на старой дачке, доставшейся от бабки, он был по гроб жизни благодарен.

Пока «жертва амнистии» возился у гаражика, Валерия Михайловна забежала в избушку. Там стоял капитальный духан от перегара и иных бомжовых испарений. Но амнистированный, видать, всегда предпочитал маленький Ташкент большой Сибири, а потому прогрел все до африканской температуры. Отперев ключом маленькую кладовку, куда Иванычу заходить строго воспрещалось, Лера вынула из-под вороха тряпья тощий кожаный рюкзачок, смотревшийся чуть лучше, чем тот, который был утоплен вместе с джипом, Андрюхой и Лиисой Чернобуровой. Вынула из-за пазухи погрызенную собакой брезентовую сумку, в которой лежало нечто, укутанное в черный пластик и перевязанное бечевкой. Нет, разворачивать эту штуковину Лера не стала, а, наоборот, обернула старой газетой, засунула в прозрачный полиэтиленовый пакет и еще раз перевязала суровой ниткой. После этого она уложила сверток в рюкзачок, продела руки в лямки и, заперев дверь кладовки, вышла во двор.

Снегоход — это был не навороченный канадский «Бомбардье», а старенький и обшарпанный советский «Буран», завелся нормально.

— Осторожней, Валерия Михайловна! — посоветовал Иваныч. — Пурга скоро будет, нюхом чую. Глядите, не заплутайте…

— Не переживай, все нормально будет! — Лера крутанула газ, и «Буран», выбрасывая снег из-под гусеницы, понесся по накатанной лыжне через лес.

Снег действительно пошел, хотя, конечно, покамест это была не пурга. Но снежинки явно слипались в хлопья, и в том, что еще до вечера на землю ляжет приличный слой снега, который окончательно подчистит все огрехи, случайно оставленные в Марфутках или около моста, можно было не сомневаться.

Настроение у Валерии было приподнятое. Она сделала это! Она прошла почти весь намеченный маршрут, хотя на каждом шагу могла оступиться и погибнуть. Да, еще есть впереди скользкие места, еще будут шансы свернуть шею, но все же основная программа выполнена. Пусть пришлось безбожно, беспардонно лгать, заполаскивая мозги Андрюхе, который, вообще-то, не самый доверчивый парень. И тоже, кстати, наверняка кинул бы Леру, если б нашел такую возможность. Всем его словам о любви — грош цена. Как у всякого мужика, у него есть наработанные приемы, дабы производить впечатление на среднестатистическую российскую дуру.

Однако Лера не среднестатистическая и вообще не дура. У нее есть трезвая, холодная голова, которая может планировать и руководить осуществлением планов. И ее не бросает в дрожь от того, что она затевает. Даже если по ходу дела надо взять на душу минимум четыре трупа — при взрыве в доме на Коммунистической мог и кто-то лишний погибнуть. Зато теперь она одна владеет полумиллионом баксов, и никто не заподозрит, что эти деньги у нее. Да еще этот сверток, который Андрей с приятелями должен был утащить с фабрики по приказу Драча… Что там конкретно и сколько это стоит, Валерия пока не знает, но узнает обязательно. Впрочем, можно уже сейчас, ничего конкретно не зная, кое-что вычислить.

Валерия сбавила скорость, поскольку лес стал гуще, а снегоходная лыжня — все извилистей. И продолжала размышлять, благо на малом ходу это было проще совмещать с управлением.

Фабричку на Федотовской она никогда не посещала и понятия не имела о том, какую продукцию сие предприятие выпускало прежде. Ну и, естественно, знать не знала, что эта фабрика производит теперь.

Но, с другой стороны, Лера хорошо представляла себе, какого масштаба дела крутит Драч. Конечно, международным воротилой криминального бизнеса он еще не стал и даже в масштабе области играл вторые роли, но в городе и, уж конечно, в поселке Лавровка кое-что значил. По крайней мере, . он не стал бы отправлять трех вооруженных братков на иномарке для того, чтоб ломануть кассу фабрики. Хотя, конечно, то, что увязано в свертке размером примерно 15х5х5 сантиметров, по объему вполне соответствовало той пачке рублей, которую можно было отыскать в фабричной кассе.

Впрочем, Драч не стал бы так мелочиться, даже если б в свертке лежал брусок золота или платины, хотя уже по весу свертка можно определить, что он слишком легкий. Конечно, если в свертке лежало несколько крупных алмазов, обложенных ватой, чтоб не брякали, вес соответствовал, но Драч алмазами не занимался. Этот бизнес делают более эрудированные граждане.

Лавровская ОПГ, насколько было известно Валерии, имела две главных статьи дохода — от наркоты и рэкета. Конечно, были и другие поступления — от продажи угнанных тачек, например, или изготовления липовых документов и небольших партий фальшивых денег, — но они погоды не делали.

Вряд ли визит Гундоса на фабрику был связан с рэкетом. Жалко, конечно, что не удастся подробнее расспросить Андрея, но и без того ясно — Гундос пребывал там не в качестве представителя «крыши». Потому что такому «представителю» скорее всего разрешили бы вынести оттуда через проходную. все, что душе угодно. А Гундос, по словам Андрюхи, вынужден был перелезать через забор, поскольку не мог вынести сверток через проходную. Из этого следовал еще один важный вывод.

Если Гундос — Лера его в глаза не видела, но догадывалась, что он парень не хилый — не рискнул выносить сверток через проходную, хотя мог бы его просто под куртку спрятать, то есть всерьез опасался, что его обыщут на выходе с фабрики, это, в свою очередь, означает, что на этой, вроде бы хилой фабричонке стоит серьезная охрана.

Во всяком случае, это не «бабушки — божьи одуванчики» и не старички-ветераны с клюшками. Ясно, что Гундос таких мог просто отпихнуть с дороги и не дать им себя обшмонать. Да и молодых крепких, но безоружных мужиков в принципе он мог не бояться. Ведь у Гундоса имелась при себе пушка. Даже стрелять не пришлось бы, скорее всего — не стали бы связываться. Однако Гундос прорываться не стал, не рискнул. Значит, и у охранников скорее всего имелось что-то стреляющее.

Вместе с тем на фабрику Гундос, видимо, прошел спокойно, и ему дали там задержаться до девяти вечера. Более того, он туда прошел с пистолетом в кармане. Стало быть, при входе его не досматривали. Значит, Гундос заранее знал, что приходящих на фабрику не досматривают, а выходящих через проходную

— шмонают. Отсюда опять вывод: Гундос не только пришел на фабрику не впервые, но скорее всего работал там. Не охранником, а скорее всего рабочим или техником каким-нибудь. Причем довольно давно, видимо. Ибо ему, возможно, надо было еще узнать, где лежит то, за чем его отправили, изучить территорию фабрики и тамошние порядки.