Ольга Левицкая - Звериное царство Страница 30

— Слушай, Майя. Вот скажи, ты сама-то что обо мне думаешь? Я тебе нравлюсь, да?

Ее лицо вдруг стало серьезным. Она немного помолчала, раздумывая над ответом.

— Нравлюсь, говоришь? Да нет, Андрюшенька. Это ты Кате нравишься. — Она провела ладонью по его щеке. — А я тебя ЛЮБЛЮ. Понимаешь разницу?

Они медленно шли, взявшись за руки, по пустынной школьной аллее. Было уже поздно, и никто не попадался навстречу. Лишь одинокие фонари освещали дорогу своим тусклым светом.

— Андрей, а ты знаешь, я ведь в восьмой уже сюда не вернусь.

— Вообще-то и я тоже. Хватит с меня этой долбежки. А свое дело я сделал.

Они прошли еще несколько шагов. Майя тихо спросила:

— Мы будем с тобой встречаться?

Хоршев почувствовал, как важен для девушки его ответ. Он знал, что вряд ли у них получится что-то серьезное. Слишком все же они были разные. Но ему не хотелось больше лгать.

— Слушай меня, Майя. — Он остановился и, глядя в ее застывшее лицо, продолжал. — Ты мне нравишься. Очень. Честно скажу, лучше тебя еще никого не встречал. Но что будет потом — не знаю. Не знаю, захочешь ли ты сама со мной встречаться.

— Я не понимаю, — Майя покачала головой. — Ты сейчас-то что думаешь? Не потом, а сейчас.

— Что сейчас? — Андрей мягко прижал ее к себе. — Сейчас ты самая лучшая девушка на свете. И я очень не хочу с тобой расставаться. Даже на один день. Вот так Вас устраивает?

Ответом ему был счастливый взгляд ее больших глаз. Обнявшись, дальше они шли уже молча. Показалось бревенчатое здание женского корпуса. Во всех окнах уже давно был потушен свет. Они здорово припозднились. Хоршев хотел было свернуть к главному крыльцу, но Майя его остановила.

— Да ты что? Там же заперто давно.

— А, я и забыл. И куда теперь?

— Через изолятор пройду. У нас ведь он встроенный. Дверь есть в коридор.

Они подошли к одноэтажной пристройке лазарета. Там светилось окно в кабинете дежурного фельдшера.

— Вон видишь тень? Это Маргарита Аркадьевна. Это ей ты посылку отдавал тогда. Она ко мне хорошо относится, не будет ругать. — Майя удивленно взглянула на своего провожающего. — А ты сам-то как попадешь? У вас ведь тоже закрыто.

Хоршев махнул рукой.

— Да я хоть даже в хибару могу вернуться. А вообще у нас порядок такой. Если я задерживаюсь, кто-то из наших после отбоя идет и открывает дверь. Все просто.

Майя улыбнулась. — Да уж, проще некуда. Ну давай прощаться, Андрюша. До свиданья, то есть. До завтра. — Она в последний раз прижалась к нему и поцеловала.

— До завтра, малышка...

Услышав крадущиеся шаги, Наташа сбросила одеяло и села, поджав ноги. Вот уже почти час она ворочалась в постели, измученная беспокойством за подругу. Да когда ж она придет-то? Сколько ж можно? Одно утешало: раз Майя не вернулась сразу, значит они нашли, о чем поговорить. Уже одно это было хорошо. И тем не менее Терехова просто не находила себе места, переживая.

Наконец появилась долгожданная «блудная дочь». На цыпочках войдя в палату, она увидела сидящую в ожидании подругу и радостно помахала ей рукой. Затем прошла к своей койке и стала торопливо раздеваться, складывая одежду на стул.

— Майка, ты что как долго?

— Так получилось.

— Ну ты даешь! Ты знаешь, Вер-Фа приходила. Где, говорит, Лерман?

— Ну а ты что?

— А я что? Сказала, что ты с Хоршевым гуляешь. А что еще сказать-то?

— А она что?

— А она вся аж позеленела, повернулась и почапала к себе. Эх, она его и боится! Ничего себе! Что они там вытворяют вообще?

Майя с трудом удержалась от смеха.

— Да у них там все строго, — вспомнила она слова Андрея. — Ненароком и придушить могут.

— Ужас какой! ...

Закончив раздеваться, Майя подсела к своей подруге и обняла за плечи.

— Наташенька моя, подружечка... Ты меня ждала, милая...

Терехова фыркнула.

— Ага, вот подлизывайся теперь! Проси прощения за все.

— Прости меня, моя лапочка...

Та просто прыснула, прижав ладонь ко рту. Глядя на счастливую подругу, она радовалась вместе с ней.

— Значит, у тебя все в порядке?

— Наташка, не то слово!

— Ты ему нравишься?

— Не нравишься! — Майя торжествующе смотрела на подругу. — Он знаешь что сказал? Что я самая лучшая на свете. Вот так, Наташечка!

— Он так вправду сказал? — Терехова оторопело потрясла головой. — Ничего себе. Слушай, так вы может быть и целовались даже?

Майя загадочно посмотрела на нее. Затем тихо шепнула в самое ушко:

— Может быть и целовались. А может, и не только...

— Да ты что?! ...

Заскрипели доски под ногами дежурной. Непоседливая Вер-Фа совершала очередной «обход территории». Проходя по коридору, она со строгим лицом заглядывала в палаты и шипела на нарушительниц. Добравшись до своей цели, заглянула в дверь. Все было в порядке. Девочки в полном составе мирно лежали в кроватях и делали вид, что спят. Многоопытная тетка нутром почувствовала, что Майя не спит. Она хотела было вызвать ее к себе в дежурку и устроить выволочку, но передумала и махнув рукой направилась дальше.

Глава 47

В большом школьном коридоре расставляли стулья. В этот последний вечер учебного года ожидалась большая праздничная программа. Обычно она состояла из трех отделений. Спектакль-сказка под руководством бессменной Лианы, затем награждение лучших учеников по итогам года, ужин и наконец самое долгожданное — дискотека. В прежние годы администрация лесной приглашала ансамбль, но в этот раз, отдавая дань моде, решили сделать ребятам настоящий подарок. Машина с командой ди-джея уже прибыла, и аппаратуру переносили в учительскую.

Возбужденные предстоящим праздником школьники, весело перешучиваясь, расставляли ряд за рядом. Как всегда, табуреток из столовой на всех не хватило, поэтому с улицы тащили скамейки и лавочки. Их ставили в задние ряды. Гефест, весь распираемый важностью момента, торжественно руководил работами, указывая ребятам, откуда что брать и куда все это тащить.

Даже такие принципиальные отказники как волки, и те поддались праздничному настроению. Выбрав самую красивую, с решетчатой спинкой, скамейку, они усадили на нее своего обожаемого босса и теперь триумфально несли к зданию школы. Хоршев эффектно возлежал на скамейке, опершись локтем, словно древнеримский аристократ. Царственно помахивая рукой, он благословлял всех, кто встречался по пути. Увидев Майю, послал ей воздушный поцелуй. Спешащая на последнюю «накачку» перед спектаклем девушка сделала вид, что поймала посылку и, рассмеявшись над его комичным видом, побежала дальше. Волки обалдело смотрели ей вслед.

— А что, ты сейчас с ней что ли?

— Ну, типа того.

Акела восхищенно причмокнул.

— Ну ты вообще велик! Самых четких девочек уцарапал. А когда успел-то?

— А долго ли, если умеючи?

— Если умеючи, то долго!

Вся компания громко захохотала...

Выгнав всех лишних из класса, Лиана Казимировна в последний раз ускоренно прогоняла всю пьесу, проверяя — не забыл ли кто текст. Уже переодетые в сказочные костюмы, актеры торопливо бормотали свои диалоги и монологи. Все нервничали. Сама режиссерша возбужденно ходила взад-вперед по комнате, буквально не находя места и поминутно хваталась за свое абсолютно здоровое сердце.

Майя торопливо объяснялась в любви с принцем. Рома Козинцев, невысокий симпатичный парень из восьмого, игравший роль сказочного влюбленного, уверенно тарабанил ответный текст. В свое время он также пытался ухаживать за Золушкой, но она, в отличие от сказки, не ответила на его чувства. А после «снежного побоища» старшаки вообще потеряли интерес к девчонкам из седьмого. Поскольку неизвестно было, на какие неприятности можно с ними нарваться.

Открылась дверь, и в комнату зашла завуч.

— Лиана Казимировна, у Вас все готово? Через пять минут начинаем. Уже все расставлено.

— Сейчас, сейчас. Мы уже все.

Режиссерша повернулась к своей маленькой труппе.

— Ну что, все в порядке? Никто ничего не забудет?

Взволнованные донельзя ребята замотали головами.

— Вот и ладно. — Лиана подошла к Майе. — Ну, девочка моя, сегодня твой дебют. Покажи им, на что ты способна. И не волнуйся, у тебя все получится.

Майя молча кивнула.

— Ну вот и ладно.

За дверью послышались аплодисменты. Зрители хлопали в ладоши, вызывая на сцену Золушку. Майя поднялась со стула.

— Ну, ни пуха тебе!

— К черту! ...

Зал был переполнен. В первых рядах сидели самые маленькие — третий класс. За ними, по мере возрастания «номера», располагались более старшие. Последние ряды, составленные из принесенных скамеек и лавок, занимали самые взрослые — седьмой и восьмой классы. Они уже сидели вперемешку, как попало. В самой сердцевине «камчатки» была установлена «царская скамейка». На ней гордо восседали самые «почетные» зрители. Посередине небрежно развалился силач Хоршев, а по бокам его верные соратники. Они жевали принесенный с собой изюм и с нетерпеньем ждали начала спектакля.