Наталья Александрова - Две дамы на гвинейской диете Страница 31

— Да нет, он там был большим человеком.

Среди геологов, даже в больших чинах, попадаются необычные люди.

— Спасибо вам за рассказ.., мы пожалуй пойдем, нужно сегодня еще одного человека застать.

— Может быть, еще чаю? — вежливо предложил художник.

В это время оглушительно задребезжал дверной звонок.

— Вот это, наверное, натурщицы пришли, проговорил хозяин и крикнул в сторону прихожей:

— Заходите, не заперто!

В комнату ввалились две довольно полные деревенские девицы самого простецкого вида, с румянцем во всю щеку.

— Здрасьте! — громко сказала одна из них, видимо, более бойкая. — А где тут можно раздеться?

Художник указал натурщицам на ширму, а Надежда с Алкой поспешно отправились восвояси.

Спустившись с верхотуры, на которой обитал художник, и почувствовав себя примерно так, как вернувшиеся с гор альпинисты, подруги заговорили о том, что им только что удалось узнать.

— Ты думаешь, это он? — спросила Алла.

— Тут и думать нечего! Такое лицо и само по себе невозможно спутать, а еще и шрам! Это точно он.

— Ой, что-то мне не верится! Чтобы большой начальник переквалифицировался в швейцары…

— Чего только в жизни не бывает! Проворовался, или еще как-то проштрафился, его уволили, и не смог найти другой работы.., или запил по-черному. Геологи, говорят, здорово пьют!

Одно тебе скажу — надо с ним еще раз поговорить. Может быть, он встречал в Сибири Люську и его первую жену и что-то нам о них расскажет. Не случайно же Люська нацарапал на часах это слово — «Моховое». Наверняка, именно там кроется корень всей этой истории.

— Только я должна домой заскочить, — сказала Алка, бросив взгляд на часы, — проведать свой зверинец и переодеться, а то как-то жарко стало.

— Только умоляю, не надевай ту кофту в гигантских одуванчиках, в которой ты была прошлый раз!

— Почему? — удивленно переспросила Алка, по-моему, она мне идет…

— Вот именно! Эта кофта произвела на швейцара такое сильное впечатление, что он ни о чем другом не мог думать. А нам нужно, чтобы он вспомнил события двадцатилетней давности.

Так что ты уж надень что-нибудь поскромнее.

Алка тяжело вздохнула, но согласилась.

Однако, когда через полтора часа они встретились возле ресторана, Надежда едва не застонала.

— Ты же обещала надеть что-нибудь более скромное!

— Ну на тебя вообще не угодишь! — возмутилась Алка. — Куда уж скромнее? Я и так весь шкаф перебрала, что-нибудь скромненькое искала! Этой кофте невесть сколько лет! Я купила ее еще в советские времена в Самарканде, на учительской конференции!

Она расправила просторную кофту из узбекского шелка в радужных разводах и добавила:

— Вот ведь делали вещи! Сносу нет! И между прочим, я в нее запросто влезла, а ты говоришь, что я очень растолстела!

— Да в эту кофту войдет весь ваш педсовет в полном составе! Она просторна, как хлопковое поле!

— Подруга называется! — окрысилась Алка. Слова доброго от тебя не дождешься! Я-то думала, ты меня хоть когда-то одобришь…

— А впрочем… — проговорила Надежда, задумавшись, — может быть, это то что надо. Кофточка в стиле ретро может оживить память нашего пирата, напомнить ему давно прошедшие времена…

— Ну вот видишь! — обрадовалась покладистая Алка.

Подруги зашагали ко входу в ресторан.

Швейцар приветствовал их, как старых знакомых.

— О, дамы! Что-то давно вас не было! Я уже даже начал беспокоиться…

Тут он разглядел Алкииу умопомрачительную кофту и тихонько запел узбекскую песенку советских времен:

— Цып, цып, мои цыплята, цып-цып-цып мои цыплята, вы пушистые комочки, мои будущие квочки… — — Я бы попросила вас воздержаться от намеков! — недовольно проговорила Алла. — Что вы себе позволяете?

— Намеков? Каких намеков? — швейцар пожал плечами. — Ну ладно, не хотите — как хотите. А эту можно? — и он заунывно завел:

— У ч Кудук — три колодца…

— Вообще-то мы не песни ваши пришли слушать, — оборвала Надежда вокалиста-любителя, — мы хотели задать вам несколько вопросов.

— Такса прежняя, — быстро сориентировался «пират» и протянул сложенную лодочкой руку.

— Дать карандашик? — с невинным видом спросила Алла.

— Зачем? Какой карандашик? — недоуменно переспросил ее привратник. — Вам что — еще и в письменной форме?

— Губу обратно закатать! А то уж больно ты ее раскатал! Каждый раз ему, видите ли, барашка в бумажке подавай! В олигархи выбиться хочешь? Так это сейчас небезопасно!

— Как хотите, — швейцар пожал плечами, вы же у меня что-то хотели спросить? Так я вам без денег даже не скажу, который час!

— Ну-ну, не будем ссориться! — примирительным тоном проговорила Надежда, — просто мы с подругой поспорили, хорошая ли у вас память.

— Не жалуюсь, — осторожно ответил швейцар. — А в чем дело?

— Помните ли вы Лесогорск, Моховое, Прохора Медведева?

— Ox! — мужчина попятился и даже сделал попытку перекреститься. — Вы кто ж такие? Откуда про те времена знаете?

— Баш на баш, — ответила Надежда, — мы вам расскажем, где раздобыли такую информацию, а вы нам ответите на несколько вопросов.

— И как это вы такую карьеру сделали — из больших начальников в швейцары! добавила Алка.

— Ладно, — швейцар снял адмиральскую фуражку и, заглянув в дверь ресторана, крикнул:

— Костик, постой за меня полчасика, ко мне знакомые пришли!

Из-за двери донесся чей-то недовольный ответ, но «пират», не обращая на это внимания, зашагал прочь от своего рабочего места. Пройдя метров двадцать, он свернул к небольшому уличному кафе и сел за столик под тентом, указав подругам на соседние места:

— Садитесь, разговор долгий.

Он сделал знак официантке и заказал для себя кофе с коньяком, а подругам — капучино.

— Правда, — начал он свой рассказ, — был я когда-то начальником. Большую карьеру сделал.

Сам теперь с трудом в это верю. Целое геологическое управление в подчинении, сотни людей, территория, как две Франции. Сами понимаете — планы, отчеты, разносы, вышестоящее начальство.., сердце прихватит, валидол под язык — и вперед! Там ведь как — на месте стоять нельзя, только остановишься — задние затопчут!

Только раз так прихватило, что никакой валидол не помог. В сердце как кол воткнули, в глазах потемнело. Очнулся на больничной койке, и врач, Семен Михалыч, строго так мне сказал:

"У вас, Крюков, был обширный инфаркт.

Мы вас общими усилиями отделения реанимации с того света вытащили, но если не будете себя беречь, жить вам останется в лучшем случае полгода".

— Как это — беречь? — спросил я у доктора. С выпивкой, что ли, завязать?

«Это само собой. Ни в коем случае не курить, не пить, не есть жирного и жареного, но самое главное — никаких волнений. Одна хорошая нервотрепка — и я уже не смогу вам помочь».

Послушал я его и задумался. Карьера — это, конечно, хорошо. Хочется высоко подняться. Да только жить еще больше хочется. Если доктор правду говорит и мне всей жизни осталось полгода, так на фига мне вся эта гонка?

Выписали меня из больницы, поехал я к тому самому вышестоящему начальству и положил на стол заявление. Так и так, по собственному желанию. Возражений слушать не стал, пошел прочь. И вот представьте, вышел я из того здания на крыльцо, огляделся, и так мне хорошо стало! Первый раз в жизни свободным человеком себя почувствовал! Солнышко светит, птички поют, и ничего мне не нужно — ни повышений по службе, ни денег! А вы говорите — как это из начальников в швейцары? Может, это и было самое большое мое повышение! Правда, в швейцары-то я не сразу определился, тоже своего рода карьеру делал. Сперва шофером поработал, недостаточно спокойно показалось, потом бутылки принимал, ну, там-то тоже конкуренция, прямо мафия.., а вот тут, возле двери, — самое милое дело!

— А как сердце? — заинтересованно спросила Надежда. — Не беспокоит? Не вреден ли вам кофе, да еще с коньяком?

— Можете представить — с того дня я о нем ни разу и не вспоминал! Оказалось, что самое лучшее сердечное лекарство — это заявление «прошу уволить по собственному желанию»! Я как-то доктора того встретил, Семена Михалыча, он как меня увидел, прямо в лице переменился.

«Как же так, — говорит, — Я вам, Крюков, полгода давал, а вы десять прожили! Неужели мой научный прогноз не оправдался?»

— А я ему отвечаю:

«Очень даже оправдался ваш прогноз! Тот человек давно умер, а я теперь — совершенно другой, и вам за то большое спасибо».

Официантка принесла заказ. Швейцар поднес к губам чашечку с крепчайшим напитком и проговорил:

— Ну, теперь ваша очередь. Расскажите, откуда про мое прошлое разузнали. Вы что, в тех местах бывали?

— Нет, — честная Надежда замотала головой, не довелось.

— Тогда откуда же сведения? — Крюков подозрительно уставился на подруг. — На представительниц «компетентных органов» вы вроде не похожи, да и какой интерес у этих самых органов может быть к безобидному швейцару?