Агата Кристи - Детективные романы и повести Страница 31

— Похоже на то. Карманы были вывернуты, подкладка сутаны вся изорвана.

— На что они могли рассчитывать? — удивился Корриган. — Большинство этих приходских священников бедны, как церковные крысы. Размозжил ему голову для верности, — рассуждал Лежен вслух. — Интересно, зачем это им было нужно.

— Два возможных ответа, — сказал Корриган.—

Один, что действовал молодой убийца, который совершает преступления просто во имя жестокости — их немало, к сожалению.

— А второй ответ?

Доктор пожал плечами.

— Кто-то затаил против вашего отца Гормана злобу. Могло такое быть?

Лежен отрицательно покачал головой.

— Вряд ли. Его здесь все любили. И врагов у него не было. И грабить вроде бы нечего. Разве…

— Что разве? — спросил Корркган. — г- У полиции есть свои соображения? Так ведь?

— У него была записка, которую убийца не нашел. Записка оказалась в башмаке.

Корриган свистнул.

— Какая-то шпионская интрига.

Лежен улыбался.

— Все гораздо проще. У него в кармане была дыра. Сержант Пайн разговаривал с экономкой. Похоже, довольно неряшливая особа. Не следила за его одеждой, не чинила вовремя. Она подтвердила, что у отца Гормана была привычка засовывать бумаги и письма в башмак — чтобы они не провалились через дыры в карманах.

— А убийца об этом не знал?

— Ему такое и в голову не пришло. Если только он охотился именно за этим клочком бумаги, а не за несколькими мелкими монетками.

— А что там в записке?

Лежан открыл ящик стола и вытащил смятую бумажку.

— Просто несколько фамилий, — сказал он.

Корриган с любопытством стал читать.

Ормерод.

Сэндфорд.

Паркинсон.

Хескет-Дюбуа.

Шоу.

Хармондсворт.

Такертон.

Корриган?

Делафонтейн?

Он удивленно поднял брови.

— Откуда я в этом списке?

— Вам эти фамилии что-нибудь говорят? — спросил инспектор.

— Ни одной не знаю.

— И никогда не встречали отца Гормана?

— Нет.

— Значит, особой помощи от вас ждать не приходится.

— Есть догадки насчет этого списка?

Лежен уклонился от прямого ответа.

— Какой-то мальчишка пришел к отцу Горману около семи вечера. Сказал, что одна женщина при смерти и просит позвать священника. Отец Горман пошел вместе с мальчиком.

— Куда? Вам известно?

— Известно. Понадобилось совсем немного времени, чтобы выяснить. Бетналл-стрит, дом 23. Дом принадлежит некоей миссис Коппинз. Больную звали миссис Дэвис. Священник пришел туда в четверть восьмого и пробыл около получаса. Миссис Дэвис умерла как раз перед приездом кареты скорой помощи — ее хотели отправить в больницу.

— Понятно.

— Дальше следы отца Гормана привели в маленькое захудалое кафе. Место вполне приличное, ничего плохого там не случается, кормят скверно, посетителей всегда мало. Отец Горман заказал чашку кофе. Потом, видно, он поискал у себя в карманах, не нашел того, что ему было нужно, и попросил у хозяина листок бумаги. Вот он, этот листок, — инспектор указал на смятую записку.

— А потом?

— Когда хозяин подал кофе, священник что-то уже писал. Он очень скоро ушел, к кофе почти не притронулся (и за эго я его не виню), а записку положил в башмак.

— Кто еще был в кафе?

— Трое парней, с виду стиляги, пришли после него и сидели за столиком, и еще какой-то пожилой человек, он уселся за другой стол в углу. Он так ничего и не заказал и скоро ушел.

— Пошел следом за священником?

— Может быть. Хозяин не видел, когда он вышел. Описал его как ничем не примечательного человека. Почтенный с виду. Ничего особенного во внешности. Среднего роста, пальто то ли синее, то ли коричневое. Волосы ни темные, ни светлые. Может, не имеет к этому делу никакого отношения. Трудно сказать. Он еще не являлся к нам рассказать, что видел священника в кафе: мы просили всех, кто видел отца Гормана от без четверти восемь до четверти девятого, сообщить нам. Пока что пришли только двое: одна женщина и владелец аптеки неподалеку отсюда. Сейчас я их допрошу. Тело священника нашли в четверть девятого два маленьких мальчугана. На Уэст-стрит — знаете где это? Закоулок, по одну сторону проходит железная дорога. Остальное вам известно.

Корриган кивнул. Он похлопал рукой по бумажке.

— Что вы об этом думаете?

— По-моему, важная улика.

— Умирающая рассказала ему что-то, и он записал поскорее эти фамилии, боялся забыть? Тут только один вопрос— стал бы он записывать, если бы его связывала тайна исповеди?

— Не обязательно, что они были названы с условием сохранить тайну, — заметил Лежен. — Может, эти фамилии имеют отношение к какому-то шантажу.

— Вы так думаете?

— Я пока ничего не могу сказать. Всего лишь рабочая гипотеза. Допустим, этих людей шантажировали. Покойная либо сама была шантажистка, либо знала о шантаже. Ее мучило раскаяние, она призналась во всем, хотела, чтобы все уладили. Отец Горман взял на себя эту ответственность.

— И дальше?

— Все это только предположения, — сказал Лежен. — Кто-то, скажем, получал от этого доходы и не хотел их терять. Он узнает: миссис Дэвис при смерти и послала за священником. И так далее.

— Интересно, — проговорил Корриган, рассматривая бумажку, — почему здесь вопросительный знак у двух последних фамилий?

— Отец Горман мог сомневаться, правильно ли он их запомнил.

— Конечно, могло быть Маллиган вместо Корриган, — сказал доктор с усмешкой. — Очень вероятно. Но уж такое имя, как Делафонтейн, не спутаешь ни с чем, если запомнишь. Странно, что ни одного адреса…

Он снова перечитал фамилии.

— Паркинсон — Паркинсонов полно. Сэндфорд— тоже встречается нередко. Хескет-Дюбуа — язык сломаешь. Такой фамилии не встречал.

Неожиданно он перегнулся через стол и взял телефонную книгу.

— Посмотрим. Хескет… Джон и К°, водопроводчики… Сэр Исидор. Ага! Вот оно! Хескет-Дюбуа, леди, Эллсмер-сквер, 49. А не позвонить ли ей сейчас?

— И что мы будем ей говорить?

— Вдохновение подскажет, — беззаботно отвечал доктор Корриган.

— Давайте, — сказал Лежен.

— Что? — удивленно воззрился на него Корриган.

— Я сказал, давайте звоните, — ласково промолвил Лежен. — Почему вы так удивились?

Он сам взял трубку.

— Город.

Он взглянул на Корригана;

— Говорите номер.

— Гросвенор 64578.

Лежен повторил номер в трубку и передал ее Корригану.

— Развлекайтесь, — сказал он.

Слегка растерявшись, Корриган смотрел на инспектора. В трубке долгое время раздавались гудки и никто не отвечал. Наконец, послышался женский голос:

— Гросвенор 64578.

— Это особняк леди Хескет-Дюбуа?

— Э… э… да… то есть…

Доктор Корриган не стал особенно вслушиваться в невнятные звуки.

— Можно попросить ее к телефону?

— Нет, нельзя. Леди Хескет-Дюбуа умерла в апреле.

Обескураженный доктор Корриган повесил трубку, не ответив на вопрос: «А кто это говорит?»

Он холодно взглянул на инспектора Лежена.

— Вот почему вы с такой легкостью разрешили мне туда позвонить.

Лежен хитро усмехнулся.

— В апреле, — задумчиво сказал Корриган. — Пять месяцев назад. Пять месяцев, как ее уже не волнует шантаж или что-то там еще. Она, случайно, не покончила с собой?

— Нет. У нее была опухоль мозга.

— Знаете, надо снова браться за этот список, — сказал Корриган, глядя на бумажку.

Лежен вздохнул.

— Ведь в сущности неизвестно, какое отношение это убийство имеет к делу, — заметил он. — Могло быть обыкновенное нападение в туманный вечер — и почти нет надежды найти убийцу, разве что нам просто случайно повезет…

Доктор Корриган сказал:

— Вы не возражаете, если я еще разок взгляну на эту записку?

— Пожалуйста. И желаю вам удачи.

— Хотите сказать, все равно ничего у меня не выйдет? Еще посмотрим! Я займусь Корриганом. Мистер, миссис или мисс Корриган — с вопросительным знаком.

Глава III

— Да нет, мистер Лежен, больше вроде ничего не припомню. Я ведь уже все сказала вашему сержанту. Не знаю я, ни кто она была, миссис Дэвис, ни откуда родом. Она у меня полгода снимала комнату. Платила вовремя, и вроде была славная женщина, тихая, воспитанная, а уж чего еще вам сказать — и не знаю.

Миссис Коппинз перевела дыхание и недовольно посмотрела на Лежена. Он улыбнулся ей кроткой, меланхолической улыбкой, действие которой было проверено не раз.

— Я бы с охотой помогла, если бы что знала, — добавила миссис Коппинз.

— Благодарю вас. Вот это нам и нужно — помощь. Женщины ведь знают настолько больше мужчин — они чувствуют многое интуитивно.

Ход был верный, и он оказал свое действие.