Федор Московцев - M&D Страница 31

– Я, конечно, ценю достижения коллективного труда, – заключил Андрей, – но предпочитаю это делать не дома.

А Драгункин под шум голосов, взрывы смеха и стук серебра по фарфору заканчивал свое повествование:

– … Для неё мои слова оказались настоящим откровением. Она воскликнула: «Doggy-style, really? Но «dog» – это собака, не «рак». «Рак» по-английски – это «crawfish». «Правда? – невозмутимо ответил я. – Странно… Может быть, англоговорящие девочки в основном стоят спокойно во время этого процесса, а русскоязычные стараются двигаться назад?»

Она продолжала гнуть свою линию: «А почему ты не можешь покормить меня раком?»

А я ей терпеливо объясняю: «Потому что, во-первых, говорят «покормить раками», а не «раком». Во-вторых, я не знаю, где можно найти раков в полдвенадцатого». Она: «А «трахнуть раками» значит «to have sex many-many-many times»?» «Нет, – отвечаю я. – To have sex many-many-many times» – это будет «затрахать». «Really?» – спросила она озадаченно. Я промолчал, и всё время, пока длилась пауза, она смотрела на меня с восхищением, потом сказала: «За-тра-хать! Какой у вас все-таки поэтичный язык! Так ты напоишь меня пивом?» «Sure, – ответил я. – One thing you should promise. You will not drink it doggy-style». (Конечно. Но ты должна пообещать, что не будешь пить его раком – англ.) «Клянусь», – ответила она с абсолютно серьезным лицом.

– Ха-ха-ха!

– Хи-хи-хи! Драгункин всегда рассмешит!

Андрей незаметно покинул бар и поднялся в номер. Имоджин стояла у окна в одной ночной рубашке, и лунный свет стекал млечными каплями с её обнаженных плеч. Не включая свет, Андрей подошёл к ней, взял на руки, и отнес на кровать. Среди сладкого шепота он услышал самые нежные прозвища, слетавшие с её губ, потом она умолкла и стала осыпать поцелуями, тайну которых знала только она одна, и перед которыми поцелуи всех женщин мира показались бы пресными. Близость её после всех этих биологических бесед довела его страсть до предела. Упругое тело Имоджин, гибкие в своем буйстве движения держали его в плену, требовали, сулили и были достойны самых пламенных ласк.

Утром она призналась Андрею, что познала вместе с ним бездну наслаждений, соприкасающихся с мукой.

Глава 21

«Народ не любит ни учиться, ни работать. И презрение к низшему – мощный двигатель всякого соревнования и основа иерархии».

Набрасывая эти и подобные им сентенции в одну кучу вместе с примерами недобросовестности подчиненных, Калистрат Кодряну, администратор, коврожрец, мастер метких сравнений и неоспоримых истин, пытался переложить на работников вину за сложившуюся ситуацию на фирме. Смехотворные цифры продаж шовного материала; казахская зубная паста, которую с трудом растаможили, заплатив при этом множество штрафов, и осевшая мертвым грузом на складе; отсутствие планов и отчетов. Зато все усвоили туго, что раз в месяц нужно подходить к кормушке и протягивать руку. В своём шестидесятническом кримпленовом костюмчике администратор являл собой хрестоматийный типаж жулика из старого кино.

– Это твои люди, ты ими рулишь, – сказал Андрей. – Если они вдруг стали плохими, значит…

И мысленно прибавил: «Самый х**вый из них ты, коврожрец».

Вытаращив глаза, Кодряну некоторое время молчал, задумавшись, потом ответил:

– Это не мои люди, ты сам их набирал.

И широко развел руками – мол, ничего тут не поделаешь. Андрей принялся возражать: эти люди вполне адекватные, на прежней работе, при хорошей организации труда у них были отличные показатели, и нынешние результаты – прямое следствие…

– А чем у нас Штейн занимается? – вдруг спросил Кодряну, прервав Андрея на полуслове. – Почему так мало продаёт?

– При чем тут он? Штейн – это Штейн, отдел продаж – это отдел продаж. Одно без другого запросто может существовать…

Кодряну, видимо, считал себя если не тенью шефа, другом семьи, то, по крайней мере, чем-то вроде верховного везира, который останется при своих интересах в любом случае. Поняв намёк, он употребил немало лести, чтобы отвести от себя угрозу. Сказал, что лично займется продажами, а при отсутствии результатов уволит менеджеров, и будет работать за всех – и за руководителя, и за отдел продаж. Не уточнил, правда, кем собирается руководить, когда всех уволит.

Андрей понял, что дело непростое. Его вдруг осенило даже, в чем корень беды. С самого начала не «администратор» у него, а он у «администратора» находился в повиновении. Строя дурачка, Кодряну возил Андрея на таможню, в больницы к клиентам, – всячески вовлекал в рабочий процесс и демонстрировал, как всё сложно и многотрудно. А когда с него спрашивали результат, говорил: «Ну ты же сам всё видел». И хозяин, которому навязали комплекс вины за плохие условия труда, был вынужден не только платить за неудовлетворительную работу, но ещё и «занимать» сотрудников.

Поняв это, Андрей решил скинуть со своей спины ленивую обезьяну.

– Вот что, Ваше Ворсейшество Гелиос Кодряныч: я больше не буду вникать в это дерьмо. Работу построим так: я даю задание, ты выполняешь, а в определенные дни отчитываешься.

Андрей уже не скрывал раздражения и сожалел, что послушал мать и взял на работу старое облезлое чучело, из которого можно было выбить три горы пыли.

– Я не буду выслушивать жалобы, не буду понимать и успокаивать. Все свои трудности ты сам придумал, и самая большая трудность – это ты. Я уезжаю отдыхать в Италию, а ты остаешься тут пиздячить, отрабатывать список дел, который я напишу и не буду – слышишь! не буду обсуждать с тобой эти дела, чтобы ты своим нытьем заставил меня отказаться от составленного плана. Тупо оставлю на столе листок, а когда приеду, отдохнувший и загоревший, то напротив каждого пункта должна будет стоять галочка «выполнено».

И, будто не замечая озадаченности Его Ворсейшества, Андрей стал описывать предстоящую поездку – недельный тур по городам: Рим, Ватикан, Венеция, Флоренция, Сиена, Сан-Марино, Сан-Джиминьяно, Сан-Ремо, Неаполь, Помпеи; а затем отдых на Венецианской Ривьере, в Лидо-ди-Эзоло, красота…

Кодряну пожалился маме Андрея, как своей, и она вечером спросила сына вечером по телефону, разумно ли ехать в дорогостоящий тур, когда на фирме такая задница. Андрей попытался поговорить с ней на понятном ей языке. «Послушай, мама, задница в голове у этого клоуна, а не на фирме, и тем более, не у меня. У меня всё в порядке – и с головой, и на работе». – «Но пойми, Андрей, Калистрат хочет тебе помочь, он даже готов был урезать себе зарплату, но в условиях, когда ты спускаешь столько денег на развлечения…» – «Это плохая привычка – заглядывать в чужой карман, мама. Она убьёт его раньше, чем моль побьет его старый пиджак».

Ещё была одна проблема, и решить её оказалось так же сложно, как выработать с женщиной единый подход к проблеме расходов. Реваз так и не вернул двадцать семь тысяч долларов, – сразу после займа у него начались трудности, и Андрей, соответственно, не расплатился с Атиконом за товар. Директор Атикона неоднократно звонил в представительство «Эльсинор Фармасьютикалз» и жаловался на Совинком. В своих жалобах он зашел так далеко, что охарактеризовал действия волгоградского сотрудника как «воровство на доверии». Джон Смит, новый глава представительства, недавно вступил в должность, и был целиком поглощён приёмом дел от Онорины Ларивьер, прежней главы, и переездом головного офиса из Петербурга в Москву. Джон, в прошлом году закончивший Гарвард, не скрывал, что приехал в Россию набраться управленческого опыта. На родине никто бы не доверил вчерашнему выпускнику руководить представительством крупной международной компании. Здесь же такая возможность представилась, глупо ею не воспользоваться.

К счастью для Андрея, Смит оказался человеком вязким, излишне обстоятельным, и был способен делать в единицу времени одно только дело. Краснов, при котором началась эта долговая история, сразу понял, что его подчиненный как-то замешан в ней, но, испытывая личные симпатии к Андрею, спустил всё на тормозах, и предоставил разбираться в ней Ненашеву, своему преемнику. Тот, в свою очередь, занятый своими многочисленными делами, также оставил жалобу «Атикона» без внимания. Но по приезду в Волгоград вспомнил об этом, и учинил допрос. Уже в аэропорту он начал задавать вопросы, касающиеся задолженности и заявил, что первым делом необходимо наведаться в Совинком и переговорить с его руководством. Там были все предупреждены, как себя нужно вести, но это был аварийный вариант. Ненашев умный парень и сразу бы обо всём догадался, поэтому надо было обойтись без визитов.

Пока ехали, Андрей расписывал, что сделано в плане взыскания долга.

– … посылал письма, ездил разговоры разговаривать, угрожал судом. Недобросовестные плательщики, надо же, какие нехорошие люди, но, ничего, разберемся…

Ненашев понимающе кивал: «Да, конечно…» Когда доехали до Самарского разъезда, он сказал на светофоре: «О, тут до МНТК рукой подать! Поехали сначала туда». Ругнувшись на Совинком, мол, руки чешутся надрать их как следует, Андрей послушно повернул влево.