Владимир Капитонов - Подранок — ответный удар Страница 31

— Дай мне пистолет, — поднявшись с корточек, приказал он стоящему за его спиной Долгову и вытянул назад руку.

— Василий Степанович, разрешите сделать это мне, — тихим голосом попросил Викентий Петрович.

Стрельцов повернулся к своему подчинённому и одарил его непонимающим взглядом.

— Это личное, — стушевался опущенный по зоне Вика.

Первая, самая яростная волна в душе Стрельцова улеглась. Да и в самом деле: на кой ляд пачкаться самому, когда есть на это другие? Главное — результат!

— Хорошо, — согласился Василий Степанович. — Сделай это и убери труп подальше.

Долгов уже заранее выбрал место расправы со своим врагом, ибо почему-то был убеждён в том, что шеф не откажет ему в его просьбе. По той же причине он загодя отдал распоряжение своим людям не переодеваться в штатское — так надёжнее — и подготовить микроавтобус к поездке за город.

Через чёрный вход вызванные на помощь охранники офиса вытащили Виктора на задний дворик, где нетерпеливо пофыркивал движком микроавтобус «ГАЗель», в котором уже ждали «сержанты» и «капитан».

Местом казни был заброшенный свинарник в двадцати километрах от города. Сюда Викентий Петрович уже возил приговорённых, и это место, по его мнению, как нельзя лучше подходило для могилы грозы стукачей. В выстроенном из белого камня помещении была одна небольшая комнатка с крохотным оконцем, в самом центре которой неизвестно с какой целью был вмонтирован в пол глубокий металлический резервуар. Сейчас его до краёв заполняла коричнево-зелёная, кишащая разными тварями и ужасно зловонная жижа. Эта масса и должна была стать саваном Кочанова.

Морщась и отплёвываясь, люди Долгова втащили Виктора в эту комнату, положили у самого края резервуара и были очень рады приказу своего начальника выйти вон. Неожиданно Кочанов пришёл в себя, и даже смог подняться на ноги, причём держался на них довольно устойчиво. Кочан узнал стукача. Он стоял и буравил Вику изобличающим взглядом. В нём не было страха, одно только призрение.

— На колени, мразь! — вынимая из наплечной кобуры «Макаров», взвизгнул Долгов.

— Мразь — это ты, — хрипло проговорил Виктор. — Да чтоб перед тобой колени преклонять! Не дождёшься, парашник хренов!

Викентий Петрович вновь ощутил себя зоновским петухом и уже не мог выдержать этого. Он дважды нажал на курок грозного оружия ближнего боя. Пули прошили грудь Виктора насквозь и щёлканьем вгрызлись в камень противоположной стены. Тело убиенного отлетело на середину резервуара и через долю секунды утонуло в жиже.

Странно, но облегчения Долгов не почувствовал. Наоборот, ему стало невыносимо тяжело. И хоть чтоб как-то облегчить своё состояние Викентий Петрович от всей души отдубасил всех четверых своих ряженых милиционеров. Те восприняли это как должное.

Глава 19

Кирилл Андреевич Бронский своё погоняло не оправдывал. Ну, никак не подходил ему этот дворянский титул ни снаружи, ни изнутри. Все-таки барон, наверно, больше представляется человеком с этакой раскормленной харей, важным, неторопливым, по характеру спокойным. Кирилл Андреевич же был худым и костлявым, имел очень болезненный вид (в особенности подчёркивало это желтизна его лица и тёмные круги под глазами) и отличался очень крутым характером. Словом, никак не дворянин, а чистой воды пролетарий. А, в общем-то, он и вышел из этой среды. Сельский пролетарий, только с малолетства потянувшийся не к сохе, а к менее трудоёмкому, но более прибыльному делу — медвежатничеству. Он был рождён с очень редким талантом лузгать любой сложности замки как семечки.

В детстве Кирилл, не потея, отпирал мамкин ларец, на какой бы хитрый замок она его не закрывала, и воровал оттуда то вожделенный сахар, то жалкие гроши, заработанные непосильным крестьянским трудом. И делал это самим же изготовленными приспособлениями — отмычками, по-другому.

В отрочестве Киря бомбил амбары родного колхоза и не гнушался добром соседнего коллективного хозяйства. Вначале воровал сам, затем сколотил вокруг себя маленькую вечно голодную банду голодранцев и работал только с замками, не пачкая рук пылью народного добра. Но тогда не было Барона. Был широко известный по всей округе хулиган-воришка Киря Бронский. Бароном его окрестили по первой ходке в лагерях Мордовии, куда попал он в восемнадцать лет вместо того, чтобы, как все нормальные юноши, идти в ряды Советской Армии. Подсел за крупное дело вскрыл сейф председателя родного колхоза, из чрева которого его подельники умыкнули вполне приличную сумму.

Там, в лагерном бараке, кто-то из зэков вроде бы в шутку назвал его Бароном. С тех пор так и осталось за ним это погоняло. Он и в молодости не отличался спортивным телосложением и дюжей силой, но, не смотря на это, жёстко оспаривал своё право на жизнь и никогда и ни перед кем головы не склонял — будь-то лагерный беспредельщик, каковых и в ту пору хватало, авторитет, вертухан или сам Хозяин.

Барон медленно, но верно восходил на самую вершину уголовного Олимпа, зарабатывая себе авторитет делами праведными. И уже на втором сроке, впаянным за «разгерметизацию» бронированного сейфа в одной из сберегательных касс соседнего с его деревенькой городка, занял должность Смотрящего крытки. С его словом считались не только уголовные авторитеты, но даже коронованные воры. И не раз он принимал участие в воровских сходняках, и не единожды отклонял предложение уважаемых в воровском мире личностей «работать по специальности» в самой столице. От ходки до ходки куролесил Барон в своей деревне. Он предпочитал ядреный самогон херовой водке, сисястых доярок городским «плоскодонкам», калорийную деревенскую жратву ресторанным деликатесам. Так вот отдохнёт от режима, отоспится, отъестся, поимеет «дырок» вволю и снова, бомбанув что-нибудь, топает за колючую проволоку. В один из таких вольных периодов своей жизни загулял Барон с одной бабёнкой постарше себя из соседнего села. Та вскоре брюхом обзавелась и через девять месяцев неблагополучно разрешилась от бремени — умерла при родах. Но дитя выжило. Сына Барон любил, вот только воспитывать его самому было некогда. Делала это за него сердобольная бабка Соня, которая после смерти матери Бронского стала ему роднее родных.

Время шло. Сделался Барон матёрым уголовным авторитетом, птицей высокого полёта, и воры ему уже корону примеряли — по заслугам. Но так и остался Бронский некоронованным. Сам от высшего воровского чина отказался по причине того, что его последняя ходка подмочила его репутацию медвежатника. «Мокрой» она была. Не по понятиям это.

А случилось это после очередной отсидки. Вернулся Барон на свою землю обетованную, да и прикипел душой и телом к крале одной. Не беда, что с отпрыском она была, и муж её законный в то время срок мотал. Сошлись они и жили, на людские толки внимания не обращая. Барон сына её как своего полюбил, и она пасынка не обижала. Так всё хорошо и было, пока беда не постучала в их ворота. В то время как Барон в отлучке какой-то недолгой был, при невыясненных обстоятельствах утонул его сынишка. Барон к сожительнице своей кинулся, ведь с её же сыном его ненаглядный купался. Глядь, а её саму и чадо её из деревни, как корова языком слизала. Люди говорили, что мужик один в то утро в камышах рыбу удил и вроде как видел всё. Но и он словно в воду канул.

Горевал Барон крепко. Запил по чёрному. А тут, как на грех, мужик сожительницы откинулся и к семье своей вернулся. Много чего ему «добрые» люди наговорили о его благоверной. Рассвирепел тот да прямиком к тому, кто ему рога наставил и подался. Вынесли его из дома Барона вперёд ногами. А убийцу в казённый дом отправили. Большой срок Барону светил. Да получилось так, что он отсидел чуть больше года и освободился. Только не тянуло его больше в края родные. Не было там больше никого, и бабка Соня на свидание с Богом подалась. Осел Барон в городишке одном да за бизнес взялся. Благо государство к тому времени уже всё и вся раньше строго наказуемое узаконило. Открыл Барон собственную охранную фирму, чаще делами не по профилю занимающуюся. Этим и жил.

Абсолютно случайно выяснилось, что в этом же городе проживает и последняя его зазноба вместе с сыном Васей. Навестил их Барон. Но уж не прежней она была. Спилась и опустилась ниже дна, в самый ил закопалась. Не нужной она ему стала, а вот за Васенькой Барон приглядывать начал. Но не углядел самую малость. Погорел Василий на каком-то мелком криминале и пошёл свой срок тянуть. И здесь Барон чуток запоздал…. Не успел от беды оградить. Пострадал на тюрьме Василий. Но Барон свою вину искупал. Потом Стрельцова там никто не трогал, да и после звонка он ему хорошую жизнь обеспечил: бригаду подогнал и её бригадиром сделал, деньжонок подкинул. А теперь вот мазу за него потянуть готов, чтоб Василий корону воровскую на себя надел. Не надо бы…. Но Барон не мог отказать. Слишком тяжёлый грех на нём лежал. И по сей день камень тот с души не отваливается. И другой булыжник подозрения сверху давит…. А вот найти бы того мужика и расставить все точки над «i»… Да, запутался Барон окончательно. А в последнее время взял да и плюнул на всё это дело. С его-то здоровьем, лагерями изувеченным, каждому прожитому часу радоваться надо…