Сергей Донской - Конь в пальто Страница 32

– Чайку? – спросил Олежка, гадая, отважится ли он исполнить задуманное в присутствии расширенного количества заседателей.

– Обижаешь, – расцвел Адвокат. – Мы к тебе со своими напитками, покрепче. Это – молдавский «Белый аист» прилетел с виноградом в клюве. Это – водочка скандинавского розлива… Винцо… закусь…

По мере того, как бутылки, банки и упаковки выставлялись на стол, Олежкины губы выстраивались в композицию, очень далекую от радушия.

– Вы что, до утра у меня сидеть собрались?

– Почему до утра? – удивился Адвокат. – Тут делов часа на четыре, не больше… если, конечно, добавить не захочется…

Аслан, застенчиво улыбнувшись, потупил глаза, затаив их за густыми ресницами. Вот оно, восточное коварство! Увел оккупанта со своей территории и заманил на чужую. В принципе мудрое решение. От Адвоката так просто не отвяжешься.

– Ляхов, убери ты свои дурацкие чашки, – распорядился тот, откупоривая бутылку. – Тащи рюмки, бокалы. Ты прям как не родной!

Перед этим напором устоять было невозможно, да Олежка не сильно и пытался, понимая, что против Адвоката выступить не осмелится. Здоровый, гад. И Хан своего шпиона в обиду не даст, лучше не напрашиваться на новые неприятности.

Не успели рюмки появиться на столе, как в них щедро хлынула ароматная коньячная струя, частично орошая мятые брюки Адвоката.

– Ну, вздрогнем, – предложил он, цепко подхватив самую полную рюмку. – За баб-с!

– Зачем за баб? – мягко укорил его Аслан. – За женщин. За самых верных и преданных женщин, наших жен, наших матерей, наших…

– А вот расшифровывать не надо! – остановил его Адвокат. – За женщин, так за женщин. И не вздумай говорить тосты, Аслашка. Я и без тебя штук сто знаю. Причем коротких, что ценно… Поехали!

Аслан чопорно вылакал свой коньяк, запихнул в рот ломтик сыра с пучком петрушки и сел к невоспитанному приятелю вполоборота, переключив основное внимание на своего начальника:

– Что случилось, Олег? Зачем звал?

– Да так, ерунда, – махнул рукой Олежка, отгоняя заодно дым от прикуренной сигареты. – Скучно стало.

– Скучно – это плохо, да, – согласился Аслан, изображая бархатными глазами сочувствие. – От скуки спасают друзья.

– И женщины! – напомнил Адвокат. – Куколки-балетницы, воображули-сплетницы. Давайте-ка за их сисечки-писечки!

Аслан поперхнулся коньяком, на глазах его заблестели слезы:

– Совсем глупый, да? Зачем такое говоришь под руку?

– Ишь, какие мы брезгливые! А кому час назад блиц-минет в подсобке делали?

Под их нудные препирания Олежка выпил, жалобно сморщился и воткнул в рот новую сигарету. Есть не хотелось. Принимать участие в дурацкой болтовне – тем более. Зато Бойченко налегал на съестное за двоих, успевая между делом рассказать очередной случай из своей богатой адвокатской практики. Волей-неволей приходилось внимать.

– Кстати, о минете… Еду недавно, смотрю, стоит на обочине телочка молоденькая, при очень даже славной попке… Угу… Сажаю я ее, значит, в свой «Москвичок» и начинаю цену сбивать, я это умею. Для начала руку ей под юбчонку – нырь! – это чтобы не ломалась чересчур. И обнаруживаю, что под юбчонкой у нее… угу, очень даже неплохая селедочка, рекомендую…

Олежка несколько раз пытался перевести разговор в другое русло, но безуспешно. Какую бы тему ни затрагивали трое подвыпивших мужчин, они неизбежно съезжали на проблемы взаимоотношения полов. Дошло до того, что вспотевший и распалившийся от собственных историй Адвокат предложил по-братски скинуться и вызвать какую-нибудь жрицу любви, одну на троих.

Как по заказу, в квартире прозвучал решительный звонок. Олежка открыл дверь и остолбенел. Перед ним действительно стояла женщина. Прекрасная и желанная. Как каждая первая любовь.

2

Лена не умела прощать обиды.

Чем дольше затягивался тайм-аут в борьбе за первенство в семейной жизни, тем сильнее тяготило ее бездействие. И вот наступил кризис. Встревоженная глупой болтовней Анечки, измученная бесконечным ожиданием, целый день бродила она по родительской квартире, не находя себе места даже возле облюбованного окна. К ночи ей стало совсем невмоготу. Лена капитулировала – решила первой пойти на переговоры.

Обосновавшись в прихожей, она сверлила взглядом тупо молчащий телефон и заготавливала первые фразы, которые следовало сказать Женьке. Нельзя было жалко заикаться, вздыхать и совершать прочие тактические ошибки, из которых можно было бы сделать вывод о ее полном поражении. Только напор и решимость!

Главное, чтобы он выслушал ее, признал ее правоту и приехал. А потом уж Лена расстарается, чтобы ему захотелось ее обнять. Финансовые проблемы останутся, но их можно решить. Вдвоем. У всех проблемы, и все как-то выкручиваются. Если Женьке в последнее время катастрофически не везет, так что же, вешаться ему теперь, стреляться? Или выходить на большую дорогу в поисках одиноких старух-процентщиц?

Набрав полную грудь воздуха, Лена медленно выпустила его через сложенные трубочкой губы, как рекомендовал какой-то женский журнал для самоуспокоения. Так десять раз подряд. Потом ее палец нырнул в ячейку телефонного диска.

В ухе заныли тоскливые гудки. Они оборвались на седьмом по счету, когда костяшки Ленкиных пальцев, сжимающих трубку, побелели.

– Привет, – быстро сказала Лена.

В ответ прозвучало далекое:

– Естэдей… Олл май траблз симд со фар эвэй…

Пел, конечно, не Женька, а битл Пол Маккартни, но и когда дело дошло до прозы, отозвался не он, а незнакомая женщина:

– Алло? Слушаю!

Лена хотела сказать, что ошиблась номером, но где-то на заднем плане, перекрикивая музыку, раздался Жекин голос. Слов не разобрать. Одни вопросительные интонации.

– Женю пригласи… – поколебавшись, Лена добавила: —…те, пожалуйста.

– А кто это?

– Неважно.

Стало совсем тихо – микрофон трубки на той стороне припечатали ладонью. Женской… Чужая женщина в Ленкиной квартире докладывала Ленкиному мужу, кто и зачем его приглашает к Ленкиному телефону. Кончилось торопливыми гудками отбоя.

Лена номер перебирать не стала, но и от телефона не отошла. Он должен позвонить, просто обязан. Ему не терпится выяснить, жена это была или нет? Если да, нужно срочно соврать что-нибудь. Например, про неправильно набранный номер. Ну, Женечка, давай, действуй!

Телефон ожил. Один звонок, второй, третий. Не утруждая себя «аллоканиями», Лена сказала поднесенной к губам трубке:

– Извини, что оторвала.

Секундное замешательство, потом фальшиво-недоуменный Женькин голос:

– Не понял. От чего оторвала? Бред какой-то…

– Не от чего, а от кого, – поправила Лена. – Ты развлекайся, не обращай внимания. Я больше не буду беспокоить тебя звонками!

– Кто развлекается? Я вообще уже спать лег.

– Да-а-а? – изумилась Лена. – А кто же тогда мне звонит?

– Ну… – Женька помялся, но нашелся довольно быстро: – Спать-то я лег, а уснуть не могу.

– Понятно, – ехидно сказала она. – Лег спать. Под музыку. Что-то раньше я за тобой таких странностей не наблюдала.

– Слушай, Ленка…

– Нет, это ты слушай! Свою музыку! Со своей блядью! А потом спи спокойно, дорогой товарищ. Оба спите. Вечным сном!

– Лен…

Не дав ему договорить, она бросила трубку. Пусть придет в себя и начнет все сначала. Пусть даже врет, но только очень убедительно, чтобы она смогла поверить.

Трижды считала Лена до ста, упрямо сидя в прихожей возле телефона. Трижды подносил Жека руку к трубке и всякий раз отдергивал ее, словно обжегшись. В конце концов плюнул, успокоив совесть поговоркой про утро, которое мудренее…

А зря. Потому что в нескольких километрах от него, гневно сузив сухие глаза, бушевала Лена, и не было силы, которая могла бы усмирить эту ревнивую стихию. Вихрем промчалась в ванную, ураганом – в комнату. Как листья под шквальным ветром, слетели с нее уютные домашние одежки, а один сброшенный тапочек даже угодил в аквариум, породив панику среди рыбьей мелюзги. Взвились в воздухе колготки, юбка, блузка и прочие тряпочки, наэлектризованные яростью хозяйки. Ее обиде было тесно в четырех стенах, и она должна была выплеснуться наружу.

Встревоженная мать, вынырнув из спальни, догнала Лену в прихожей:

– Ты куда это, на ночь глядя?

– К подружке, – ответила она, вспомнив трудную молодость. – Возможно, заночую у нее.

Осуждающе тараща сонные глаза, мать попыталась устроить семейную пресс-конференцию:

– Леночка, а как же Аня?

– Но она же спит? Спит. И Женечка спит. Ты тоже. Прямо сонное царство какое-то!

– Доченька! Отец вернется – будет недоволен.

– Передай ему, что мне тоже не нравятся его ночные дежурства!

Хлопнув дверью, она процокала каблуками по лестнице. Ленкина мать зевнула со вздохом пополам и поплелась в спальню, чтобы там мысленно завершить незаконченный разговор.

А Лена, вырвавшись на ночную улицу, тормознула первого же извозчика и, не поинтересовавшись ценой, назвала конечный пункт следования. Она спешила к Олежке, двоюродному брату Жеки. Ей было очень больно, и казалось, что полегчает, если больно станет всем.