Пуля рассудит - Владимир Григорьевич Колычев Страница 32

— Ты вот еще только на службу, а мне уже звонили!

— Из Москвы?

Убийство известного в городе предпринимателя Любимова вызвало определенный резонанс, дело вышло на федеральный уровень, но Прокофьева это не пугало. Преступник установлен, ведется розыск, еще чуть-чуть, и его возьмут. Так что все в порядке.

— Из колонии звонили. По нашему запросу. Сарычеву утвердили условно-досрочное, вчера он вышел на свободу.

— Молодцы! Только чересчур уж быстрые! — съязвил Прокофьев. — Надо было через месяц позвонить!

— Я уже распорядился, контроль на вокзалах, на постах и маршрутах патрулирования. Никуда он не денется.

— Денется. Сарычев не дурак, понимает, почему его так рано выпустили. Или зашифруется он, или за деньгами не пойдет.

Суд учел и явку с повинной, и чистосердечное признание, Сарычеву грозило до двенадцати лет, но сел он всего на шесть. Следствие установило, что преступление он не организовывал, в убийстве инкассаторов не участвовал, но насчет того, что денег он не брал, уверенности не было. Сарычев клялся, что деньги не брал, но ему не верили. Их искали где только возможно, даже у любовницы Сарычева Зои Стрельниковой, в существовании которой призналась его жена.

Деньги искали, но так и не нашли. И Сигайлова искали, и Пентиума, но и эти как в воду канули. Возможно, со всеми деньгами, которые пропали. Возможно, Сарычеву не досталось ничего, но все равно Шимановский выхлопотал для него условно-досрочное освобождение. Суд переквалифицировал дело с тяжкого на средней тяжести, неповоротливый механизм запустился неожиданно быстро, и вот результат.

— Плохо, если не пойдет… Еще хуже, если не уследим, — нахмурился Шимановский.

Он всерьез считал, что в наружном наблюдении его подчиненным равных нет, во всяком случае в масштабах города. Но одно дело — говорить и совсем другое — показать себя в деле.

— Возможно, Сарычев уже в городе, — предположил Прокофьев.

— Надо будет установить наблюдение за его домом.

— Надо будет? — усмехнулся подполковник.

Шимановский обещал сам лично заняться этим делом, и возможности у него для этого имелись. Кажется, Прокофьев уже знал, что это за возможности. Опять все на его отдел свалят.

— Луковых отправишь, прямо сейчас.

— Каких именно?

После перестрелки в Хлястово братья Луковы крепко подружились со своими спасительницами, а через год сыграли сразу две свадьбы. Еще через год Луковы развелись со своими женами, причем в один день. Они же близнецы!..

— Всех!

Лида и Раиса не стали возвращать девичьи фамилии, поэтому в подчинении у Прокофьева служил целый квартет Луковых. Разрозненный, расстроенный и даже обозленный, но квартет. И ничего, работа шла, убийство Любимова раскрыли, можно сказать, на раз-два. Луковы приняли в этом деле самое активное участие. Все Луковы. Правда, до перемирия дело так и не дошло. Но все возможно.

Братья Луковы еще не подошли, но это неудивительно, вчера они работали допоздна, освободились только после полуночи, Прокофьев разрешил им задержаться. Для их бывших жен Шимановский велел выделить отдельный кабинет, туда Прокофьев и заглянул. Девушки были на месте, но их он задействует, если Луковы не появятся в течение часа.

В общем кабинете находились только майор Ярыгин и молодой человек смазливой внешности.

Спортивного телосложения, складный, широкоплечий, но без внутреннего стержня. Об этом можно было судить по безвольному выражению его лица и плавающему взгляду. Впрочем, Прокофьев мог и ошибаться.

— Ну хорошо, мы поговорим с Карамболем, он даст слово, что не тронет тебя. — Ярыгин пытался выглядеть строго, беспристрастно, но при этом прятал усмешку в кулак. — Как ты думаешь, он сдержит свое слово, если, спасибо тебе, мы будем знать, что его жена — шлюха?

— Спасибо мне?

— А кому? Я, например, понятия не имел, что Аэлита может переспать с тобой или еще с кем-то. А теперь вот знаю!..

— Понятно!.. — поднимаясь, вздохнул парень. — Понятно, что зря пришел!..

Поднялся и Ярыгин, перегородил парню путь, положил руку ему на плечо.

— Да ты не переживай, Хвойникову мы ничего не скажем. Как будто тебя здесь и не было. А он через время сам успокоится. И тебя в покое оставит.

— И что мне все это время делать?

— Не знаю. Но из города лучше уехать. От греха подальше. Есть куда?

— Но у меня институт.

— Возьми академический… Это лучше, чем справка из загса.

— Какая справка?

— О смерти!.. Карамболь опасен, пока рвет и мечет. Очень опасен. А когда успокоится… А он успокоится!..

Прокофьев кивнул, соглашаясь с Ярыгиным. Карамболь рвал и метал, когда исчез Пентиум. Всех своих недобитков на поиски «крысы» бросил. Отступника не нашел, но все равно успокоился, потому что стареет. И осознает это. А жена у него молодая, он должен понимать, что ей нужна свежая кровь. Из свежего тела.

— А если не успокоится? — хлюпнул носом парень.

— Если мы на него надавим, он точно не успокоится… — сказал Прокофьев.

Он надеялся, что правильно уловил суть конфликта. Карамболь узнал, что его Аэлита изменяет ему, наехал на ее любовника, тот обратился в полицию.

— Сделает вид, что успокоился, но не успокоится. А через год-другой вас, молодой человек, собьет машина. И Карамболь останется в стороне.

— А так может успокоиться?

— Вы, как я понял, переспали с его женой?

— Я не знал, что она его жена… Я даже не знал, кто такой Карамболь!..

— Если у вас есть возможность уехать из города, уезжайте. И чем скорее, тем лучше.

— Ну, если все так серьезно, — промямлил парень.

— Очень серьезно! — отрезал Прокофьев.

— Тогда прямо сейчас уеду. Только домой за вещами заскочу!

— А без вещей никак?

— Без вещей даже бомж не человек, — усмехнулся Ярыгин.

Прокофьев одобрительно глянул на него. Правильно Савелий все растолковал — нельзя наступать Карамболю на больную мозоль, это только еще больше его раззадорит. Но в то же время потерпевший обратился в полицию, он должен получить хоть какое-то содействие.

— Тогда съездишь с… — Прокофьев вопросительно глянул на парня, и тот правильно его понял.

— Олег. Олег Герасимов.

— Хвойников с тобой уже встречался, Олег Герасимов?

— Да нет, его люди были, домой ко мне вломились… Может, они и сейчас там!..

За дверью послышался шум, кто-то кому-то что-то сказал, послышался издевательский смех. Уж не Луковы ли это отношения выясняют? Дана же была четкая установка, что семейные ссоры в стенах управления не разводить. И это не рекомендация, а категорическое требование.

Открылась дверь, в кабинет зашел капитан Луков-старший, за ним появился его брат. Громко хлопнула дверь в соседний кабинет.

— Опять двадцать пять? — строго спросил