Евгений Сухов - Веселый Роджер – знамя вора Страница 33

Сказано это было с такой интонацией, с какой обычно экскурсовод показывает главную достопримечательность города. Джон Эйрос невольно вытянул шею, пытаясь рассмотреть нечто значительное, но действительность оказалась гораздо хуже ожидаемого: когда машина подъехала ближе, дав возможность рассмотреть берег, он увидел несколько обгоревших русских танков.

– Что это? – невольно удивился Джон, показав на эти призраки холодной войны.

Митхун Мунк жизнерадостно заулыбался.

– Ах, это... Это русские танки. Ведь русские некоторое время пробыли в Сомали. Потом началась гражданская война, и они ушли. А вот танки еще долго поставляли нам по договору. Потом пришли американцы. – По тому, с каким настроением он рассказывал, чувствовалось, что его весьма забавляла эта международная тема. Возможно, что он даже считал себя большим специалистом в глобальной политике. – Тоже хороший народ... Так что будем надеяться, что скоро у нас появятся «Томагавки» и «Миражи». Ха-ха-ха!

Шутка получилась удачной. Джон Эйрос вяло растянул губы: предоставь этим ребятам ракетный комплекс, и они запросто истребят половину африканского населения.

Веник ката был безжалостно подъеден, от него оставались лишь жестковатые темные прутья. Осмотрев его со всех сторон в надежде отыскать хотя бы пару свежих листьев, охранник разочарованно швырнул прутья в окно. Затем на некоторое время пропал из поля зрения, спрятавшись за высокой и широкой спинкой кресла. Когда он разогнулся, то в руках у него оказался новый пышный веник ката, столь же аппетитный. Позабыв о пассажирах, он зарылся лицом в листву и не показывался оттуда до тех самых пор, пока не набил рот пахучей зеленью.

Машина, подскакивая на колдобинах, понемногу скатывалась к береговой линии, отсюда открывалась широкая панорама. Неожиданно на дорогу, видимо, увлеченные брачными игрищами, выскочили два взъерошенных бабуина и, расположившись перед машиной метрах в десяти, принялись любовно поглаживать друг друга.

Водитель невольно выругался. Джон не разобрал, что именно тот сказал, но, судя по интонации и по его гневной физиономии, было ясно, что прозвучало нечто непотребное. Шофер рассерженно надавил на гудок, пытаясь прогнать животных, однако те, явно освоившись на пыльной дороге, дружно скалились, показывая огромные, едва ли не с палец клыки и совершенно не желая покидать облюбованное место.

Объехать их не было никакой возможности: по обе стороны от дороги возвышались груды камней, выкорчеванный асфальт. Преодолеть подобную преграду мог разве что танк, да и то без большой гарантии на успех.

Машина остановилась.

– Теперь не уйдут, – безрадостно подытожил Митхун Мунк. – Придется с ними повозиться.

– А может, просто ехать дальше? – предложил Джон. – Если задавим, так они сами виноваты.

Митхун Мунк посмотрел на гостя с таким осуждающим видом, словно тот собирался удавить собственного брата. Даже охранник, на минуту оторвавшись от наркотического веника, с интересом посмотрел на англичанина.

– У нас это не принято, – наконец деликатно нашелся Мунк с ответом после затянувшейся паузы. – Обезьян можно отогнать палками... хотя нет гарантии, что они не бросятся на вас, а укусы бабуинов весьма болезненны. Это ведь такие бестии! Они даже сфотографировать себя не дают, не то чтобы их с дороги прогнать! Обычно мы спрашиваем разрешения у вожака. А уж если оно получено, то тогда можно и палкой.

Джон с интересом посмотрел на Мунка – уж не разыгрывает ли он его? Но судя по выражению его лица, похоже, он не шутил. И вообще Эйрос пришел к стойкому убеждению, что в Сомали мало место для юмора.

Водитель терпеливо ожидал, пока обезьяны не намилуются, а когда совокупление все-таки произошло и довольные бабуины освободили проезжую часть, он сильно надавил на педаль газа, стараясь наверстать упущенное время. Оказывается, в этом Сомали все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Они покатили в сторону рыбацкого поселка, почти полностью заброшенного. Зрелище неприятное, собственно, как и все те места, из которых ушли люди: в глаза бросались обвалившиеся фасады, расписанные граффити стены; многие двери и окна и вовсе были заколочены. На некоторых домах красовались вывески с полустертыми надписями, свидетельствовшие о том, что прежде здесь были китайские рестораны. Джон невольно хмыкнул: даже такой неприхотливый народ, как жители Поднебесной, перебрались в более благополучные места.

Митхун Мунк внимательно посмотрел на британца; видимо, на его лице отобразилось нечто такое, что заставило сомалийца печально улыбнуться.

– Я помню, какими были эти места всего лишь несколько лет назад. Здесь повсюду кипела жизнь! А сейчас можно увидеть только стариков, которым просто некуда идти. Жизнь переместилась совсем в другие места, к побережью. Сейчас там сосредоточены самые настоящие деньги. Мне доводилось видеть поселки, в которых выросли настоящие небоскребы. Может, у вас есть желание проехать в один из них?

Джон Эйрос с любопытством посмотрел на сопровождающего: или Мунк шутник, каких мало, или Сомали – страна контрастов.

– Пожалуй, что прокачусь.

Митхун Мунк понимающе кивнул.

– Как далеко туда ехать?

– Минут сорок, не больше, – сообщил сомалиец.

Выехали на набережную, столь же запустелую, как и рыбацкий поселок. Узкая, под ширину машины, она серпантином спускалась к берегу. С набережной, в редких местах огороженной металлическими брусьями, просматривался весь залив, из глубин которого покосившимися погребальными крестами торчали мачты затонувших кораблей. Их было такое огромное количество, что невольно возникало впечатление, что по ним свободно можно перебраться на противоположный берег океана.

– Когда-то порт был очень оживленный, – прервал затянувшееся молчание Мунк. – Но это было еще до того, как в этих местах началась война. Корабли потопили, а рыбаки все разбежались. У них просто не стало работы.

Джон Эйрос понимающе кивнул. А этот негр не столь толстокож, как могло показаться при первой встрече: достаточно только бросить заинтересованный взгляд куда-нибудь, как он тотчас понимает, о чем подумал его собеседник. С таким человеком следует держаться поосмотрительнее.

– Согласен с вами, сейчас у Сомали трудные времена.

Съехав с набережной, машина затарахтела по щебенке, что была насыпана толстым слоем на берегу. Теперь колеса не проваливались в колдобины, зато ужасно действовали на нервы щелчки мелких камешков по днищу автомобиля. Джон Эйрос старался не обращать на это внимания.

Залив остался далеко позади. Некоторое время на поверхности воды возвышалась огромная мачта, которую для своего отдыха облюбовали многочисленные чайки, а потом и она скрылась за поворотом.

Километра через три показалась еще одна пристань, намного меньше, но зато свободная от затонувших кораблей. По широким мосткам на низкобортный доу восемь пастухов загоняли овечье стадо в несколько тысяч голов. Белые, с черными головами животные покорно повиновались воле пастухов и, не издавая ни звука, спешили по мосткам. Сбившись в огромную кучу, овцы разместились на нижней палубе, а когда она оказалась заполнена, столь же организованно, помахивая крупными головами, двинулись на вторую, отвоевывая у пассажиров наиболее удобные места. Потом прозвучало довольно слаженное блеяние, как будто бы овцы знали о том, что впереди их ожидает увлекательное путешествие. Но действительность была совершенно иной: через пару недель начнется праздник Рамазан, и большая их часть пойдет под нож в качестве жертвоприношения.

Странно было видеть такое огромное перемещение скота из нищей страны в Йемен, куда более благополучный. Секрет был прост: окажись в Сомали подобающее число рефрижераторов, все животные пошли бы под нож именно здесь.

Серьезные, совершенно бесстрастные пастухи размахивали длинными гибкими палками, к концам которых были привязаны пустые пластиковые бутылки, которые подобно снарядам летали над овцами, но ни одна из них даже не коснулась курчавой шерсти животных, помеченных рыжей хной. С первого взгляда было понятно, что между пастухами и животными сложилось полнейшее взаимопонимание. Впрочем, от столь крепкого союза иного ждать и не приходилось: за многие тысячелетия люди и животные научились прекрасно понимать друг друга.

«Тойота» устремилась дальше, одна панорама сменяла другую.

Стране, чей берег растянулся на многие сотни километров, совершенно не обязательно расчищать от хлама старую портовую акваторию – достаточно подвинуться на полтора километра, укрепить на берегу деревянные мостки, и пристань готова. Правда, и здесь уже виднелись три затопленных судна, мешая подходить кораблям. Так что намечалась устойчивая тенденция, что через каких-то пару лет и эта пристань поменяет место прописки.

По выжженной солнцем пустыне они проехали километров двадцать: ничего такого, за что можно было бы зацепиться взглядом, не считая немногих каменных будок, встречающихся на пути, подле которых неизменно стояли солдаты. Напряженно, сощурив глаза, они подозрительно наблюдали за проезжавшим мимо автомобилем и, не углядев ничего подозрительного, прятались в будках.