Эдриан Маккинти - Барометр падает Страница 34

— Курить буду.

— Может, вздремнешь?

— О, кстати, я приплатил одному парнишке, чтобы тот следил за машиной бритоголового. Как только псих выедет, парень тебе позвонит, а ты позвонишь мне.

— Ты ему доверяешь?

— Да. Мелкий воришка, угонщик, которому позарез нужны деньги. И вот еще что…

— Да?

— Я кое-что испортил в «рейнджровере», подрезал провода у свечей.

Шон хохотнул:

— Да ты отлично постарался! Выспись теперь. И помни, что дамочка тоже не сахар. Просто убедись, что она там, и я позвоню Тому, мы получим дальнейшие указания. Полмиллиона… Ну и неделька!

— Шон, извинись за меня перед Мэри.

— Если все пройдет как надо, извинений не потребуется.

Киллиан отключился, отшвырнул бычок в воду.

Вернулся в «мерседес» и разложил водительское сиденье.

Снял куртку, накрылся ею.

Киллиан — человек довольно высокий, но и «мерседес» немаленькая машина, реликт времен, когда размер обозначал статус владельца.

Киллиан закрыл глаза.

Окрестную тишину нарушали только гоготание гусей и постукивание дождя по крыше машины. Киллиан никогда не мог похвастаться хорошим сном, но сегодня он изрядно потрудился. И очень устал.

Сознание его переместилось на тонкую грань сна. На границу Сновидения.

Над водой.

В мифологии тинкеров это было еще одно важное место. Место первого неолитического поселения в Ирландии. Древнее Ньюгранжа или Стоунхенджа — Кольца Великанов. Именно здесь обитала Бадб, богиня войны. Его мать и даже старый циничный дядя Гарван не осмелились бы прийти сюда.

В небе ползли дождевые облака. Над его головой в огромном хороводе кружились звезды, на щеках отражались причудливые созвездия.

Это был сон о древней Ирландии. На древнем языке. Он слышал голоса духов над водой и называл их истинное имя. В своем сне он говорил, и мысли его были странными. Как только лучи солнца разбудили его в семь утра, Киллиан понял, что этот день пройдет совершенно не так, как могли предполагать он сам, или Шон, Дик Коултер, Том, или этот сумасшедший русский…

12. Прощай, моя любимая

От своей квартиры в центре Белфаста до поместья Дика Коултера Том Эйкел добрался за двадцать минут быстрой езды. Если бы он попал в пробку, дорога заняла бы час, но в это время все машины ехали в противоположную сторону.

Он быстро проскочил Каррикфергюс и Килрут и около знака «Въезд запрещен» свернул налево, перед самым поворотом на Бла-Хоул.

У ворот ему кивнул Вив и поднял шлагбаум.

Меры безопасности в поместье, которое местные жители окрестили «Касл-Коултер», были усилены еще в 2006 году, когда полиция раскрыла план похищения, разработанный фракцией ПИРА — «подлинной», как они себя называли, ИРА. Боевики планировали похитить дочерей Коултера и потребовать по миллиону за каждую.

Имея состояние, оцениваемое в двадцать миллионов основного капитала и шестьдесят миллионов в акциях «Коултер Эйр», Ричард Коултер мог запросто выплатить такой выкуп. Но боевики оказались недоумками, и о готовящемся похищении узнали пилеры.

Дело у боевиков не выгорело, зато теперь поместье Коултера рядом с Белфастом и его резиденции в Донеголе и на Тенерифе охраняли бывшие бойцы британского спецназа.

Однако никто, как понял Том, когда ехал по гравийной дорожке, не ожидал, что девочки будут похищены матерью.

Кончился дождь, выглянуло солнце. Сегодня дом выглядел особенно привлекательно. Он был построен в стиле ар-деко, совершенно нетипичном для Северной Ирландии, где дома традиционно строились в готическом или георгианском стиле. Длинное здание розового цвета, украшенное арками и колоннами. Архитектор, делавший чертеж здания много лет тому назад, сравнил постройку с Гувер-билдинг. Естественно, Коултер взвился от сравнения и злился, пока Том не показал ему фотографию и не объяснил, что это лучшее здание в стиле ар-деко из всех построенных в Англии.

Но по-настоящему Касл-Коултер отличало от прочих ирландских домов другое. Традиционные ирландские дома, как правило, прятались в долинах или находились среди лесов, но Касл-Коултер располагался на утесе. С вершины Уайтхеда открывался панорамный вид на Белфаст, графства Даун и Антрим, был виден весь полуостров Голуэй в Шотландии, а в ясную погоду — еще и остров Мэн и мыс Малл-оф-Кинтайр, находящийся еще дальше. Коултер похвалялся, что в подзорную трубу можно увидеть всю Англию, хотя Том знал, что он привирает.

А ведь и кроме этого дому было чем похвастаться: четырнадцать спален, два бассейна (в доме и снаружи), корт для сквоша, конюшня, бильярдная и даже взлетная полоса для личного самолета — шестиместного «Гольфстрима-270».

Том остановился там, где обычно оставлял машину, и поднялся по мраморной лестнице к двери.

Позвонил. Так как Пол уехал в больницу навестить брата, дверь открыла миссис Лавери.

— Это вы, мистер Эйкел? — Она не ожидала увидеть Тома в такую рань и была немного испугана.

— Да, я, — ответил он с деланой улыбкой.

— Думаю, хозяин еще не проснулся, да и жена тоже спит…

— Неужели? — переспросил Том, всегда считавший Дика ранней пташкой.

— Вчера вечером они допоздна смотрели телевизор. Заходите, не стойте здесь.

Том вошел в просторный холл. Здесь мрамор сменялся портлендским камнем и начинались маленькие ниши с изящными статуями из самых разных уголков земли, преимущественно из таких мест, где законы о культурном наследии либо не запрещали вывоз произведений искусства, либо их действие могло быть «приостановлено» за определенную мзду.

Слева находилась бильярдная, справа — гостиная, на второй этаж можно было подняться по ажурной витой лесенке. Тому нужно было именно туда. Вообще-то апартаменты Дика были на первом этаже, однако Том чувствовал себя неловко, собираясь зайти в святая святых хозяина без разрешения. Даже прислуга и охранники не имели права входить туда без особого приглашения.

— Хотите, подождем на кухне? В гостиной прохладно. А я пока вам налью чашечку чая, — предложила миссис Лавери.

— Мне бы лучше кофе. — Губы Тома вновь раздвинула фальшивая улыбка.

Фальшивая — из-за того, что он узнал о ноутбуке.

— Хорошо, но никакой итальянской дряни. Либо ирландский, либо ничего, — строго сказала женщина и, спохватившись, густо покраснела.

Ее рот открывался и закрывался, как у радужной форели, которую Том выловил в Банне за неделю до своей поездки в Китай.

Голос миссис Лавери опустился до шепота.

— Под «итальянской дрянью» я вовсе не подразумевала тот кофе, что варит моя новая хозяйка. Понимаете ли, мистер… я просто попыталась пошутить… так сказать…

Том прикоснулся к пухлой руке женщины:

— Я знаю. И позвольте мне сказать вам: Дик хочет, чтобы вы остались в доме после рождения дочери, так как «подрастающему ребенку нужно хорошо питаться, а в девяти графствах никто, кроме миссис Лавери, не умеет так хорошо делать жаркое по-ольстерски». Это подлинные его слова.

— Он… действительно так и сказал? — Женщина прослезилась от наплыва чувств.

— Именно так, — не моргнув глазом солгал Том.

Они перешли в переднюю, где Том скинул плащ, бросил его на кожаный диван и по-новому завязал галстук, глядя в зеркало от Тиффани.

— Ну что ж, давайте-ка выпьем кофе и подождем, когда проснется хозяин, — объявил Том и последовал за миссис Лавери в большую, безукоризненно чистую, современную кухню.

А прямо за их спинами, в саду рядом с кухней, старый пройдоха, который давно проснулся, наблюдал, как Том с миссис Лавери пьют кофе на кухне, — окно кухни было открыто.

Коултер действительно до двух часов ночи смотрел с Хелен «Лоуренса Аравийского». Оказалось, что его жена не только никогда не видела этот фильм, но даже и не слышала о нем. Ричард так и не уснул ночью, всё ворочался и встал в шесть утра.

Когда тьма за шторами спальни сменилась темнотой, а затем серостью, он соскользнул с кровати, спустился по ступенькам пожарной лестницы и вышел в сад покурить.

Миссис Лавери не догадывалась, где сейчас находится Ричард, но Билл, один из двух ночных охранников, разумеется, знал и предупредил Вива, стоявшего у ворот. А Вив набрал сообщение для мистера Эйкела, на случай если тот отправится искать хозяина.

— А вот и кофе, — объявила миссис Лавери, передавая Тому чашку «Нескафе» со взбитыми сливками и коричневым сахаром. Том только такой кофе и пил. Это была единственная привычка, заимствованная им у своего отца. Отец у Тома был немец. Он приехал в Ирландию в конце сороковых помогать налаживать текстильное производство, а позднее стал управляющим компании «Ольстербас». Он женился на местной, у него родилось двое детей. Жил он в Ирландии до самых семидесятых, когда разгул терроризма вынудил его вернуться к мирной жизни в Германии. Том почти никогда не навещал своих родителей и сестру, уехавшую с ними.