Вячеслав Денисов - Дело государственной важности Страница 34

– Тебе сегодня и завтра… – Кряжин посмотрел на часы и уточнил: – Нет, просто сегодня. Тебе придется выполнить две важные задачи. На выполнении первой я настаиваю самым решительным образом, от второй ты можешь отказаться.

– А как выглядит задание номер два?

– «Стрелка» с лидером преступного сообщества либо его людьми, если он сам от встречи откажется.

– Тогда я зря волок на себе эту «цацку», – решительно заключил Сидельников, показывая подбородком на цепь. – Правильные пацаны с «рыжьем» уже не ходят, по нему узнают барыг.

И Кряжин вспомнил о «цацке». Кажется, он давал задание Тоцкому проверить цепь Резуна?

И майор признался, что ничего интересного в цепи нет. Она изготовлена не на заводе, а кустарным способом. Клеймо имеет, но ничего общего с клеймом установленного образца нет. Но, самое главное, цепь действительно девятьсот девяносто девятой пробы. В таких изделиях цыгане хранят честно заработанные на реализации наркоты деньги. «Проведи обыск в любом цыганском особнячке, – заметил Тоцкий, – и после долгих часов раскопок обязательно будут обнаружены три категории незаконно нажитого имущества: наркотики, оружие и необоснованно крупные суммы денег и килограммы золота девятьсот девяносто девятой пробы в изделиях кустарного промысла. Первым торгуют, в третье превращают, а вторым охраняют первое и третье».

– Цыганская цепь на шее губернатора? – усомнился Кряжин. – Он не барон, часом?

– Может, в карты выиграл? – предположил Сидельников, и все засмеялись.

Смешно сказал.

Глава двенадцатая

Да, Резун звонил в четыре часа по местному времени в офис Жорникова. Да, он разговаривал с ним. Сыщик Сидельников первое задание выполнил с присущим ему вдохновением, обещанным Тоцким. В камере сидели двое – директор компании по лову и переработке рыбных ресурсов «Северный промысел» Жорников и представитель одного из преступных сообществ Москвы, курирующего северные «братства», Куджо, более известный на Петровке, 38 как Сидельников Игорь.

– Не слишком – Куджо? – засомневался Кряжин.

– Всегда было впору, – гарантировал капитан, из чего становилось ясно, что неуловимого Куджо знает если не вся Россия, то ее часть – точно.

Куджо в течение первой четверти часа объяснял Жорникову, кто он такой и по какому случаю оказался в одной с ним камере, вторую четверть разъяснял тяжкие последствия в результате отказа сотрудничать и давать информацию, и последующие полчаса, уложившись таким образом в шестьдесят две минуты, слушал.

Пикантность ситуации заключалась в том, что в камере было темно, а Сидельников, выпросив под честное слово ящик пива у специалиста из отдела «К», привез из Москвы микрофон со звукопередающим устройством под стать тем, коим пользуются дикторы Центрального телевидения. Маленький микрофон, вставляемый в ухо, соединяется с передающим устройством посредством провода телесного цвета. Разговаривая в камере с Жорниковым, Сидельников организовывал для советника и майора целый спектакль по радио. Для подобных бесед такое устройство удобно и есть возможность записывать каждый звук в разговоре, для выполнения же второй задачи устройство было бесполезно. Прийти к людям Хараева с микрофоном в ухе и передаточной коробкой под курткой – беспросветная глупость. К Хараеву нужно идти с пустыми карманами, в крайнем случае – с липовой справкой об освобождении, заготовленной Сидельниковым в столице.

– Лучшие поддельные документы изготавливаются в милиции, – сообщил капитан, показывая Кряжину справку, сдобренную тяжкими статьями. – Одного из кандидатов на пост президента Чечни сняли с выборов из-за поддельного паспорта, выданного как раз в добропорядочном УВД.

Оружие тоже исключалось. По давно заведенным правилам, «правильные пацаны» с «железом» на «терки» не прибывают. С «железом» прибывают отморозки и «пиковые», и вот именно это и вселяло в Кряжина опасение. В десять часов утра капитану МУРа придется идти на заброшенный завод, запруженный чеченскими уголовниками, имея в резерве лишь фиктивный документ, подтверждающий социальную опасность парламентера, и муровский интеллект.

Но другого пути встретиться с Хараевым в расслабленной обстановке и прояснить ситуацию в части его участия в убийстве Резуна у советника не было. Идти сам он не мог по двум причинам: он расследует данное уголовное дело; его знает в лицо тот, кто и должен был «забить» на заводе «стрелку», – Зазаев.

Риск заключался еще и в том, что вместо авторитетного головореза, перекроившего всю организационно-штатную структуру Мининского районного ОВД, на завод приедет другой. Как известно, при данных обстоятельствах «правильные пацаны» от встречи обычно отказываются. Но что в случае с оружием вселяло в Кряжина опаску, то в данном случае внушало ему надежду. До «правильности» мининскому преступному этническому сброду так же далеко, как московской братве до участия в симпозиуме гносеологов. А потому было подозрение, что любопытство периферийных бандюков перетянет неписаную законность их поведения.

Но до той встречи было около шести часов, а пока советник с майором Тоцким наслаждались опереточной «разводкой» директора «Северного промысла» московским бандитом с погонялом Куджо.

…– Мне, право, неудобно, что все так случилось…

– Неудобно прикуривать от горящего офиса. А от слова «право» меня прямо-таки выворачивает, – говорил Куджо, и говорил так, что у Кряжина ни тени сомнения не оставалось в том, что его сейчас действительно вывернет. – Но больший дискомфорт мне доставляет не это. Двадцать третьего числа покойный Константин Игоревич приезжает в Москву и говорит мне: «Здравствуй, Виталька, рад тебя видеть. Когда твои люди приедут ко мне, чтобы отогнать черных помойных мух? Они засидели мне все крыльцо областной администрации, весь кабинет и даже стол. Они прессуют моего компаньона Жорникова и уже контролируют все побережье. Даже крабы, которых отродясь не бывало в Карском море, таскают им со дна монеты». Я отвечаю ему: «Нормально, Константин. Все под контролем. Уже завтра к тебе приедут мои люди и наведут порядок…»

– Можно называть вас Виталием? – робко перебивает директор.

– Можно, – разрешает Сидельников. – Но завтра, если мы поймем друг друга. А сейчас зови меня Куджо…

– Он перебирает, – поморщился Кряжин.

– …И я приехал! И что я вижу? Резун помер. И губернатора не успели даже отпеть, как его «компаньон» Жорников уже пригрел у себя в конторе «пиковых» и носит им ясак. Что за дела, директор? Тебе звонил Резун? Он должен был позвонить тебе ночью, двадцать четвертого, а? Звонил?

В стане «Северного промысла» слышится замешательство, выражающееся в сиплом дыхании через нос.

– Что ты смотришь на меня, как корова на сосну?

Сип не прекращается, но и новых звуков не следует.

– У тебя ребенок сейчас где? – неожиданно спрашивает Сидельников.

– Сабрина?.. – шепчет директор. – В школе, наверное…

– Неплохо, – улыбнулся Кряжин. – Это самый верный способ сбить возрастного человека с продуктивного мышления.

– Ты посмотри – слышит! А может, и не в школе, верно? Ты уже и сам сомневаешься. И правильно делаешь. Потому что сегодня до дома ее провожать будут москвичи. Так я о звонке.

– Он звонил, но я не думал, что речь ведется о смене «крыши»… Константин Игоревич сказал: «Я добьюсь для тебя новых квот, но ты должен отказаться от услуг чеченцев и сделать заявление в УБОП».

– Что ты замолчал? Это не все, что он тебе сказал.

– Губернатор должен был с утра поехать в Генеральную прокуратуру, – Жорников чертыхнулся, и стало слышно, как он елозит по импровизированным райотделовским нарам. А потом вдруг осмелел, и Кряжин почувствовал в его голосе иронию: – «Когда твои люди приедут ко мне, чтобы разогнать черных мух?!.. Приедь, разберись»!.. Он заявление поехал в Генпрокуратуру делать!! Приехал бы ты!.. Разобрался… Он по вашу душу в Москву полетел! «Черные», «белые»! Мне, в конце концов, если так уж в этой стране заведено, все равно, кому платить! И чьи распоряжения свыше выполнять – тоже фиолетово! Мне главное – доход постоянный иметь, и дочери воспитание дать за рубежом!

– Чшшш!.. – гюрзой прошипел Сидельников.

– Ты пойми, здесь рыбу добывать – все равно что уголь на Донбассе!.. – понизив голос на две октавы, послушно-беззвучно орал Жорников. – В любую минуту метан рванет и завалит к чертовой матери!.. Он знал, что я в офисе буду, и позвонил в четыре утра. Если, говорит, не пойдешь утром в УБОП, то я утром пойду в Генпрокуратуру с дописанным к тексту абзацем. И прочитал: «Также прошу привлечь к уголовной ответственности следующих руководителей компаний, поощряющих организованную преступность, ввод денежных средств в теневой преступный бизнес и добровольное привлечение в штат предприятий должностных лиц по этническому признаку»…