Пьер Немур - Пусть проигравший плачет Страница 34

Досье было здесь. У него в голове, и в кармане тоже. Только следовало не упустить случая использовать его. Для этого было нужно без насилия проникнуть в дом к Вере Гляйзман.

Он остановился перед домом номер восемь. Старый арочный проход под вторым этажом открывал доступ в мощеный дворик, в котором торчали два голых ствола. Второй флигель был одноэтажным, окруженный палисадником, стены его были увиты плющом. Этот укромный уголок старого Парижа днем должен был таить старинное очарование провинции.

Двор был освещен луной. В ее свете можно было прочитать вывеску переплетчика, мастерская которого занимала первый этаж. Действительно, коридор, в который вошел Шабернак, пах клеем и кожей. Единственный огонек горел на втором этаже, скромно спрятавшись за занавесками.

Молодой человек стал осторожно подниматься по лестнице. Ничто не позволяло предположить, что он направляется в жилище девицы по вызову. Кроме того, он слышал разговоры о том, что раньше, до того как прийти на подкрепление в Шевийи-Ларю, Вера работала в седьмом районе. Всему этому можно было найти только единственное объяснение: девушка тщательно соблюдала дистанцию между своей профессиональной жизнью и своим собственным миром.

Он нашел автоматический выключатель, осмотрел лестничную площадку, облицованную старинной плиткой, поддерживаемой в прекрасном состоянии, и двустворчатую дверь, украшенную маленькой медной дощечкой:

«Вера Гляйзман Декоратор»

Он улыбнулся, глубоко вздохнул, чтобы побороть подымающееся смутное опасение, и осторожно нажал кнопку звонка.

Прошло несколько секунд, прежде чем он услышал легкие шаги по паркету. Снова наступила тишина. Видимо, через дверной глазок, помещенный над медной табличкой, хозяйка осматривала лестничную клетку. Он предупредительно отодвинулся, чтобы она могла его рассмотреть и убедиться, что его никто не сопровождает.

В конце концов одна створка двери приоткрылась.

— Фроляйн Гляйзман?

— Ja, — ответила она по-немецки. — Kommen Sie herein — входите.

И тщательно закрыла за ним дверь.

Он оказался в довольно просторном квадратном холле, из которого вели три двери. Здание относилось к началу прошлого века, но вестибюль был отделан со сдержанным великолепием: над комодом в стиле Людовика XVI красовалось зеркало в позолоченной раме. Кресло в том же стиле, несколько картин на стене, закрытой ковром ручной работы, — все это служило прелюдией к весьма комфортабельной и тщательно отделанной квартире.

Но главное, на что стоило посмотреть, — это ее хозяйка.

Вера Гляйзман была прелестным созданием лет 27–28 и сложена как богиня. Дорогой пеньюар позволял заметить совершенство ее форм, длинные точеные икры, плоский живот, а дерзко торчавшие груди в вырезе тонкой, как паутинка, одежды не позволяли игнорировать тот факт, что больше на ней ничего не было.

На каштановых волосах играли отблески темной меди. Большие зеленые глаза разглядывали посетителя без особой симпатии, но и без неприязни. Чувствовалось, что разглядывая Гедеона Шабернака, Вера Гляйзман старается составить о нем свое мнение.

— Можно видеть герра Леера? — спросил он по-прежнему по-немецки.

Казалось, она вдруг приняла решение и направилась к правой двери.

— Входите, — сказала она просто. — Он вас ждет.

Адвокат сделал два шага в темную комнату, пока молодая женщина нащупывала выключатель. И тут же замер, чувствуя, как по спине прошел озноб. За спиной у него мягко закрылась дверь, совсем рядом он чувствовал дыхание Веры. А прямо перед ним находился человек, который направлял на него револьвер с отливающим синевой стволом.

Тот сидел в кресле, причем вся нижняя часть его тела была закрыта пледом. На нем была куртка от пижамы, слишком узкая для такой могучей груди. Ему было приблизительно 35 лет, серо-стальные глаза на круглом лице были столь же холодными, как и металл его оружия.

— Руки вверх, — сказал он по-немецки. — Вера, обыщи его.

Пока молодая женщина тщательно ощупывала его и извлекала бумажник, он изучал своего противника. На лице человека в кресле, внимательно его рассматривавшего, было странное выражение. Мертвенно-бледный, почти восковой цвет лица, заострившийся нос, искаженные страданием черты. Позади кресла виднелась раскрытая постель. Леер должен был подняться с нее, чтобы встретить его. Это, несомненно, стоило ему немалых усилий, но рука, державшая револьвер, не дрожала.

Голос его тоже не дрожал. Уставившись в глаза Гедеону, немец без обиняков сказал:

— Ты пришел не от Дженаузо. Я это знал с самого начала. Перед тем как расстаться прошлой ночью, они с Верой договорились о пароле, чтобы она могла определить, если кто-то позвонит, прислан тот от Дженаузо или нет.

— Вы кого-то ждете? — спокойно спросил Шабернак.

— Врача, если это тебе может как-то пригодиться, — холодно ответил он. — А теперь, кто ты такой? Отвечай! Быстро!

— Гедеон Шабернак, адвокат из юридической фирмы на улице Варикур, — ответила за него Вера, просмотрев содержимое бумажника. — Ну, месье адвокат…

— Если быть точным, — сказал Шабернак, — то я адвокат мадам Пеллер и ее… компаньонов. Я использовал данный повод только для того, чтобы встретиться с вами без инцидентов. Если бы я согласился с моими клиентами, они прибыли бы сюда сами… что могло причинить известный ущерб.

— А мне все равно, — усмехнулся гамбургский бандит. — Я не могу позволить, чтобы кто-нибудь узнал, где мое убежище. Ты был слишком глуп, заявившись сюда. И теперь ты выйдешь только, ногами вперед.

И ствол пистолета уставился в лоб Шабернаку.

С трезвым реализмом оценивая ситуацию, одна часть сознания говорила Гедеону, что первый этаж флигеля пуст, а на втором эта квартира единственная. Притом он решил, что марка пистолета, очевидно, «люгер», хотя он и не был уверен в этом, так как ничего не понимал в марках оружия.

А другая часть сознания Гедеона играла в восхитительную игру со смертью.

— Ну нет, я не выйду отсюда ногами вперед, — услышал он свои слова. — Подумайте минутку. Вы ранены. Рана должна быть достаточно серьезной, если судить по выражению вашего лица. Если вы меня убьете, то всюду останутся кровавые следы. Мадемуазель Гляйзман в доме одна. Ей придется одной убирать все следы произошедшей драмы, одной избавляться от моего трупа. А кроме того, куда это вас приведет? Если даже мои клиенты не придут сюда отомстить за меня, то не забывайте, что вас разыскивает полиция за вооруженное нападение и убийство некоего Рене. Таким образом, раз уж так получилось, что я говорю по-немецки, вам стоит меня выслушать — это будет гораздо разумнее.

Леер ничего не ответил. Уже небольшая победа. В комнате воцарилось глубокое молчание. Шабернака не беспокоило то, что он слышал за своей спиной дыхание Веры. Та выглядела подавленной. Ему показалось, что она очень взволнована и расстроена…

Он рискнул медленно опустить руки, и немец не стал возражать.

— Мои клиенты жаждут крови, — начал Гедеон. — Они хотят отомстить за смерть одного из своих людей. Они жаждут вашей головы. Я же им советую сделать совершенно противоположное. Я против насилия. Не в силу излишней добродетельности, уверяю вас, но просто потому, что это самый надежный способ привлечь внимание полиции. А она у нас во Франции работает очень эффективно. Поэтому мы заинтересованы урегулировать наши проблемы между собой и как можно скорее.

Я получил от мадам Пеллер, месье Локара и, благодаря их влиянию, от остальных компаньонов карт-бланш на ведение переговоров с вами. Переговоры — это моя профессия. Вот почему я здесь.

— Как вы узнали, что он здесь? — перебил его из-за спины хриплый голос Веры Гляйзман.

Он воспользовался этим, слегка, повернувшись так, чтобы держать обоих своих собеседников в поле зрения.

— Моя дорогая мадемуазель, — заявил он со всей любезностью, на какую был способен, — есть две вещи, которые обеспечивают адвокату успех при ведении дела: интуиция и информация.

Интуиция? Я знаю на основе своего личного расследования, которое провел в Шевийи-Ларю, что только вы могли организовать покушение, происшедшее в прошлую пятницу. Потому вы попали в центр моих интересов. И знаете, я не сожалею об этом, — добавил он, без излишней скромности разглядывая глубокое декольте красотки.

Она сделала гневный жест, но он успокоил ее, продолжив:

— Информация? С этой стороны у меня тоже был неплохой шанс. Бедняга Деф был настолько потрясен взрывом в Шевийи, жертвой которого он чуть было не стал, что отправил к месье Бонне своего верного Корню, чтобы тот объяснил ему его беспокойство. Так случилось, что один из моих клиентов, который весьма интересовался местопребыванием месье Бонне, видел, как Корню входил и выходил вместе с ним. Да, кстати, дорогая мадемуазель, я надеюсь, что у вас есть новые сведения о состоянии бедняги Макса…