Сергей Горяинов - Золото тофаларов Страница 35

Еще секунду он смотрел в прицел, затем опустил оружие, встал и спокойно вошел в комнату. Все поднялись с пола, подскочили к окну.

«Дегтярев», зацепившись сошками за перила балкончика, висел прикладом вниз. Магазина на нем не было. Стрелок, далеко высунувшись из окна, замер в неестественной окаменелой позе, прижав ладони к горлу. Мгновение он удерживал это странное равновесие, затем, сразу обмякнув, мешком повалился во двор, увлекая за собой пулемет.

— «Завцехом наш, товарищ Сатиков, недавно в клубе так скакаллл…» — процитировал Мишка барда нашей юности и, щелкнув затвором, выбросил пустую гильзу.

Путь был свободен. Тыл тоже сомнений не вызывал. Степаныч потихоньку приходил в себя, «стечкин» в его руке, направленный в живот Станиславу Михайловичу, не дрожал, сидел твердо.

Мишка с карабином наготове встал возле окна, кивнул нам. Прикрытие обеспечено. Пробежав по гулкому коридору, мы с Гольцевым выскочили на улицу. Никто не стрелял.

Пригнувшись, мы понеслись к высокому забору. Несколько десятков метров отделяли нас от него. Не пробежав и половины дистанции, я увидел, как правая створка ворот приоткрылась и в проем высунулся человек в тельняшке с револьвером в руке. Выстрелить не успел ни он, ни мы. За нашей спиной раздался резкий звук карабинного выстрела, и парень с револьвером упал вперед, лицом вниз. Ай да Мишка! Створка ворот медленно распахнулась настежь.

А вот и вездеход. В кабине никого не было. Дверь в дом открыта. Скорее внутрь! Маленький тамбур, одна дверь. Удар ноги, и мы влетели в большое помещение с двумя длинными, параллельно стоящими столами. У ближнего к нам стола человек стоит в черном берете, в комбинезоне, кобура на поясе, руки вперед вытянуты. В плен, что ли, желает сдаться?

«Калашников» Игоря рявкнул, выдал порцию свинца. Так, пленных мы, оказывается, не берем. Несчастного малого очередь на стол бросила, берет свалился с головы. Длинные медно-рыжие волосы рассыпались по плечам, по столу. Мать честная, да это — женщина! Мы с Игорем растерянно переглянулись.

Но то, что мы секунду спустя после выстрелов увидели в этой комнате, мигом отвлекло нас от печальной судьбы незнакомки. На дальнем столе, обтянутом плотной бумагой, стояли два помятых дюралевых таза, с верхом наполненные мелким красновато-желтым песком. Десятка полтора крупных самородков лежали в центре стола. Среди них выделялся экземпляр с хорошее яблоко величиной, почти правильной шарообразной формы. Одинаковые кучки самородков помельче образовывали длинный аккуратный ряд, тянувшийся почти по всему столу. На краю стола лежала резиновая пластина золотоуловителя с несколькими горстями золотого песка. Рядом стояли смутно знакомые мне вишневого цвета сумки и валялась пачка черных плотных пластиковых пакетов.

Игорь подошел к столу и, положив автомат, запустил правую руку в таз. Вытащил, песок с легким шорохом ссыпался обратно. На ладони остался слабый желтоватый налет. Серенький свет из низкого зарешеченного окна робко коснулся руки, и тусклый, холодный блеск замерцал в неподвижном воздухе. Несколько секунд мы пребывали в оцепенении.

— Ладно, я пока в сумки все пересыплю, — прервал я волнующую паузу. — А ты давай с вездеходом разберись. Полчаса у нас осталось, не больше.

Только я закончил возню с пакетами и сумками, как на улице взревел двигатель транспортера. Я потащил тяжелые сумки к дверям, стараясь не глядеть на рыжеволосый труп на столе. Игорь заглянул в дверь.

— Порядок! Бензина только мало — один бак из четырех, да и тот не полный.

— На сколько хватит?

— Полста километров на полной скорости сделаем.

Игорь сел за рычаги, я с сумками забрался в кузов.

Развернув транспортер на месте, Гольцев ударом передка распахнул ворота, и машина быстро понеслась к длинному бараку. Из окна приветственно тряс карабином Бахметьев.

Пока Игорь со Степанычем собирали оружие и патроны, а Мишка тщательно связывал Кедрова, я выпотрошил сейф и ящики стола. Документов было немного, что они из себя представляли, я разбираться не стал, засунул в пластиковый пакет все, что было. Только собственное досье отправил в печку.

— Серж, там в хранилище, кроме матроса этого, что я ухлопал, еще был кто-нибудь? — спросил Мишка.

— Игорь даму какую-то подстрелил.

— Даму?

— Да, с волосами рыжими. Прямо в комнате, где золото было.

Кедров дернулся в Мишкиных руках, посерел лицом.

— Что, Станислав Михайлович, знакомая? Искренне сожалею, но выбирать не приходилось. Она тоже имела шанс нас положить, — соврал я.

Молчит Кедров. Ну что же, молчи, грусть, молчи. Понимаю, хреновое состояние. Пару часов назад сам в таком пребывал.

В глубине сейфа нашел я подарок Бармалея. Тут же рядом и детонатор лежал, в газетный обрывок завернутый. Опасно вместе хранить, раздолбай! А надо бы сюрприз приготовить!

— Игорь, пойдем-ка на радиостанцию!

— Зачем еще?

— Как ты говорил, шутку будем делать.

На улице по-прежнему никого не было. Живых, то есть, не было. Осторожно, прикрывая друг друга, зашли в помещение радиостанции. Вот это аппаратура! Не какая-нибудь дряхлая «Полоса»! «Шарп» цифровой, куча всяких наворотов. Все подключено, все работает, радиста только нет. Гильз стреляных куча в прихожей, в комнате тоже. А вот и карабин, СКС армейский, валяется. Магазин пустой. Все расстрелял и удрал, урод. Где-нибудь поблизости сидит.

В хорошо оборудованной станции нашлись и кусачки, и провода, и изолента. И сухой элемент питания нашелся тоже, здоровый, правда, слишком. Но не беда, провода длинные, батарею и на пол поставить можно. Остальное все наше — презент, так сказать. От всей души.

Вылезать в окно пришлось. Дверь теперь трогать не рекомендуется. Кто-то ее откроет, кому сегодня повезет?

Все, погрузились, можно начинать драп. Ах да, совсем забыл!

— Игорь! Долбани вон по тому сараю. В дверь с левого торца.

— На фига?

— Там мужик один сидит. Местный. Егерь. У него счеты с нашими знакомыми. Не оставлять же?

— Всегда рад выручить приятеля.

Транспортер легко разнес в щепки дощатую дверь.

В сарае оказался парень лет двадцати трех. Надо же, по голосу меньше сорока я бы ему не дал никак.

Избит он был действительно сильно, заметно было, что каждое движение причиняет ему мучительную боль. Но при виде Кедрова он заметно оживился, взгляд полыхнул смертельной ненавистью. Что ж, это чувство тоже силы придать может.

— Держи, егерь! — Мишка протянул ему СКС. — Патроны вон там, в мешке, набери. Сейчас воевать поедем.

— Да все уж кончилось, — сказал Степаныч.

Пришел он в себя помаленьку, кабы не сглазить.

— Ошибаетесь. Все только начинается. — Сухой, злой голос Кедрова заставил меня вздрогнуть.

И куда вся теплота, вся сердечность подевалась вдруг?

— Не каркай, сволочь! — Гольцев пролез через верхний люк на водительское сиденье и вопросительно посмотрел на меня.

— С Богом! — скомандовал я и разложил на коленях карту.

Вездеход, быстро набрав скорость, вылетел из поселка и, поднимая фонтаны брызг в неглубоких протоках, пошел вниз по Бирюсе.

Глава 19

БЕГСТВО

Не успели мы и на полкилометра отъехать, как сзади ухнул мощный взрыв. Столб дыма поднялся над поселком, видно было, как мачта одного диполя подпрыгнула вверх, переломилась у верхушки и рухнула. Секунду спустя легла и вторая. Скорее всего это радист поспешил предстать перед Всевышним.

Пока вездеход трясся по отвалам, я объяснял Гольцеву свой план.

— Дойдем до устья Катышного, потом вверх по ручью, насколько будет возможно. Перевалим через Мурхойский хребет и выйдем к Гутаре. Соколов обещал туда прилететь через четыре дня.

Гольцев искоса взглянул на карту.

— Вездеход не влезет на перевал, да и бензина не хватит.

— Верно. На перевал и дальше пойдем пешком.

— Серж, это ведь горы. До Гутары — три переправы и еще один перевал. А Степаныч совсем плохой.

— А ты что предлагаешь?

Игорь пожал плечами.

— Может быть, просто вниз по реке двинем?

— Ерунда. За Катышным поселок Сергеевский. Там у них наверняка люди есть. Не проскочим.

— А сейчас проскочим?

Да, верно, впереди еще плато с тофаларами-шлиховщиками и площадки с мониторами…

— Охраны там немного, держи ближе к правому берегу.

— Серж, это же не танк. Слева оба бака пустые, одни пары бензиновые. Пуля попадет — взлетим к … матери!

— Левый борт прикроем.

— …?

— Нет, Станиславом Михайловичем прикроем.

Я вылез через люк на крышу кабины.

— Эй, Михаил! Давай Кедрова сюда. Посади-ка его на левый борт, прямо на баки сажай. Рожей к берегу, чтобы видели эти архаровцы своего шефа. За поворотом плато. Придется вам, Станислав Михайлович, это неудобство потерпеть. И не вздумайте с машины спрыгнуть. Пуля сразу. Гарантирую. Остальные — все вниз, из-за борта не высовываться, на выстрелы не отвечать.