Евгений Сухов - Корона жигана Страница 35

Присутствующие невольно задержали взгляд на его кулаке, на котором неровными, толстыми штрихами был выколот якорь. Впечатление было такое, что сильные, поросшие черными волосками пальцы сжимали мировую контрреволюционную гидру.

— Ладно, все это потом, — кулак неожиданно разжался. — Сейчас главная наша задача — выловить Кирьяна. Какие ваши действия?

— За всеми малинами, где он чаще всего бывает, мы установили наблюдение. Есть наши люди и в ресторанах, где обычно он любит развлекаться. На Хитровке, под видом бродяг, тоже находятся наши люди, — перечислял Кравчук. — Вокзалы и городские заставы мы заблокировали, так что уйти он никуда не сможет. Мне так думается, что он попробует отлежаться пару недель. Так сказать, залечить раны, а потом вновь возьмется за старое.

Сарычев усмехнулся:

— Вы слишком хорошего мнения о Курахине. Он не будет столько ждать. Чтобы залечить раны, ему достаточно двух дней, максимум трех! Товарищи, — выразительно посмотрел он на сотрудников, — никогда не нужно забывать, что перед нами хитрый и матерый зверь, который не остановится ни перед чем. Он будет мстить каждому из нас, и единственная возможность его остановить — так это уничтожить его. — Помолчав, он вытащил из простого портсигара папироску (золотой, с бриллиантами по всему периметру, он сдал в Госхран. Странно, конечно, но к красивой вещице он начинал привыкать и втайне надеялся, что ему позволят подержать ее у себя еще некоторое время. Не позволили… Ну да ладно, что с того!). Игнат постучал папироской о край стола и, безжалостно скомкав пальцами бумажный мундштук, закурил. — Я жалею об одном, что лично не расстрелял его во время задержания. Возможно, это не совсем по закону… Но зато очень правильно. А потом, кто сейчас смотрит на законы?.. Контра, она и есть контра. И душить ее следует на корню. Как она с нами поступает, так и мы с ней должны. Вам, товарищи, все понятно?

И вновь взгляд Сарычева остановился на заместителе. Для Кравчука это было настоящим испытанием.

— Все ясно, товарищ Сарычев. Задачи свои мы знаем.

— Это еще не все, — вновь пыхнул дымком Игнат. — Знаете, что сказал товарищ Дзержинский? — Глаза его поочередно остановились на каждом из присутствующих. — Час назад в Хлебном переулке было совершено нападение на автомобиль Центрального банка. Преступниками похищено десять миллионов рублей, согласитесь, товарищи, деньги немалые. Двое конвоиров убито, трое ранено. Преступников было шесть человек. Одна характерная деталь — деньги они увезли на двух машинах.

— За этой бандой мы уже второй месяц охотимся. Раньше они все больше барышнями интересовались. Пригласят иную красавицу по городу покататься, а сами завезут куда-нибудь в лесок, сделают свое гнусное дело, да и отпустят. Иной раз случалось, что силком прямо в машины сажали. А две недели назад в Дурасовском переулке подкараулили прогуливающуюся парочку. Парню наставили в лицо револьвер, деньги и драгоценности отобрали, а барышню увезли с собой для развлечения. Девушка вернулась только через три дня. Что с ней было, толком рассказать ничего не может. Даже лиц преступников не запомнила… Я лично ее допрашивал, — чуть помолчав, добавил Кравчук. — Отец ее, крупный адвокат, сказал, что прощать этого не намерен и с преступниками разберется собственными силами.

— У него что, есть такая возможность?

Кравчук чуть пожал плечами:

— Он всю жизнь проработал с уголовниками, связи у него в криминальном мире действительно очень обширные. Не удивлюсь, если и разберется, ведь по законам этой публики тронуть адвоката считается самым гнусным делом.

— Ну да, конечно, — очень рассеянно произнес Сарычев. — Так вот, товарищ Дзержинский поручил нам заняться этой бандой. Первое, что мы должны сделать, это выявить всех владельцев автомобилей и тщательно допросить их. Второе, выявить круг подозреваемых, кто знал о маршруте банковского автомобиля. Это главное. Все! — положил Сарычев ладони на стол. — Можете приступать к делу. А от вас, — посмотрел Сарычев на Федора, — я жду подробнейшего доклада о проделанной за неделю работе.

— Хорошо, — произнес Кравчук как можно более твердым голосом, но не получилось: голос чуть дрогнул, выдав невольное волнение.

Чистка продолжалась. Не исключено, что его фамилия прозвучит в списке уволенных.

В трактире было накурено. Казалось, что на расстоянии вытянутой руки невозможно будет рассмотреть лица. Но нет, достаточно было постоять малость, пообвыкнуть к дыму, принюхаться как следует, и можно смело шагать в глубину зала. Между столами, как заводные, с подносами в руках шастали официанты. В черных рубахах навыпуск и в высоких сапогах. Их можно было бы принять за чертей, подкладывающих хворост под котлы с грешниками. И только вежливое обращение «будьте любезны» да «кушать подано» заставляло крепко сомневаться в их нечеловеческой сущности. Во всяком случае, черти так не изъясняются.

В дальнем углу трактира расположились трое ямщиков. Они лениво попивали водочку и вполголоса переругивались. У входа сидел верзила двухметрового роста. Его собеседником был круглый человечек в пенсне, оба они жадно глотали холодное пиво, как если бы опасались, что пробегавший мимо халдей умыкнет недопитые кружки.

В центре зала гуляла компания из шести молодых парней. Они громко разговаривали и без конца хлопали по плечу белобрысого парня. Здесь все ясно, отмечалось какое-то торжество.

У стены мужчина лет тридцати что-то нашептывал юному созданию в белом платье, ей было не больше восемнадцати лет. Она страшно конфузилась даже от мимолетного внимания, и было заметно, что в подобное заведение она попала впервые.

Когда-то в этом заведении собиралась шайка Коловорота. После каждого удачного налета они гуляли здесь до утра. Девки, зная об этой традиции, прибегали к трактиру дюжинами и гроздьями висли на руках вольных добытчиков. Но в прошлом году Коловорота убили в одной из перестрелок, большая часть его артели была выловлена как раз в данном трактире, а потому жиганы, из присущего им суеверия, обходили сие питейное заведение за три версты. Оттого-то каждый из присутствующих чувствовал себя здесь спокойно.

Игнат Сарычев сидел у окна. Отсюда хорошо была видна дверь (привычка контролировать ситуацию), да и посветлее чуток. Одет он был просто, ни одна деталь одежды не выдавала в нем начальника МУРа. Он легко сливался с остальными посетителями. Только опытный глаз мог разобрать, что правый карман его куртки оттягивается под тяжестью — не иначе как пистолет запрятан. Но за соседними столиками сидели спокойно и не обращали на него внимания. Подумаешь, эка невидаль! Кто сейчас револьвера не носит? Времена-то нынче лихие.

Напротив Игната сидел темноволосый мужчина лет пятидесяти. Внешность у него была совершенно непримечательная: пегая и реденькая бороденка, длинные волосы расчесаны на кривенький пробор, а осоловелые глаза выдавали в нем завсегдатая пивных.

— Недоброе ты место для беседы подобрал, — произнес мужчина. — В царские времена здесь громилы любили собираться, трактир-то на большой дороге стоит. Присмотрят купца побогаче да гирькой его по бестолковке приласкают. Любили здесь сибирские промышленники слегка попить да молодость босоногую вспомнить. А к ним тотчас мошенники разных мастей начинают липнуть, кто предлагает в картишки поиграть, кто барышню посулит поядренее на ночь. Бывало, купец-то уснет, а барышня разденет его до исподнего и была такова. А как царя-то скинули, здесь стала публика попочтеннее собираться. Все манифесты читали да песни горланили. Большевики к власти пришли, так вся интеллигенция по заграницам разбежалась, а те, кто остался, затаились. Было время, что и жиганы здесь собирались, чужих не пускали. Если появлялся таковой, так могли и кишки ему наружу выпустить. Слыхал я, что одному муровцу так и сделали, повадился в этот трактир захаживать, сам водку не пьет, а только пивцо пригубляет да слушает, что за разными столиками говорят. Так его из трактира выдернули, водкой опоили и в Неглинку сбросили. Не слыхал о таком? — отпил пива Грош, ибо это и был он собственной персоной.

— Приходилось.

— Ну, вот видишь, место здесь темное, с богатыми уголовными традициями. А мы с тобой сидим здесь и пиво потихонечку хлебываем.

— Не боишься, что тебя со мной заприметят?

— Сейчас здесь жиганов нет. Может, заявится какой залетный, но это не в счет! По нынешним временам заведение это тихое. А потом, не скрою, мне хотелось и тебя посмотреть. Слишком много о тебе говорить стали. Решил взглянуть, что же это за героическая личность такая.

— А у мадам Трегубовой не рассмотрел?

Грош слегка сконфузился:

— То совсем другое!

Игнат Сарычев выглядел спокойным.

— И много говорят?