Николай Леонов - При невыясненных обстоятельствах (Сборник) Страница 37

— Качалина к вам сегодня заходила?

— Нет. Я был у нее утром, помог внести картошку и остался пить кофе.

— Во сколько вы ушли?

— В районе половины десятого.

— Позже не заходили?

— Вы хотите спросить: убивал я Елену или нет? Нет, я Елену не убивал. Хотя, признаюсь, два раза подумывал об этом.

— Интересно, — чистосердечно признался Лева. — Разложим ваше высказывание на составные части. Почему вы решили, что Качалина не упала, а ее ударили?

— Если женщина — сильная и ловкая, спиртное практически не употребляет, — Сергачев говорил о Качалиной, как о живой, — она не может упасть плашмя.

— Когда вы пришли к такому выводу?

— До вашего приезда. Да и в конце концов Елену должны были убить.

— Интересно, интересно. — Лева опешил, не нашел точных слов и замолчал.

— Человека должны убить, а вам интересно. — Сергачев хмыкнул, шлепнул широкой ладонью по столу, чай из чашки выплеснулся на блюдце. — Говорите, не заражаетесь от своих клиентов?

— А нельзя поподробнее? Почему Елену Качалину должны были убить? — спросил Лева.

— Кто? Вас же в основном интересует: кто?

— Давайте все расставим по местам, Денис Иванович, — сухо сказал Лева. — Я к вам приехал не играть в вопросы и ответы…

— Ну, ладно, ладно…

— Нет, не ладно, а выслушайте меня. Вы не Качалин и тем более не Бабенко. И то, что я им прощаю, вам не прощу. Кому много дано, с того много и спросится. Перестаньте говорить двусмысленности, просто и ясно постарайтесь мне рассказать, а я постараюсь вас понять. Почему у вас появилась мысль об убийстве Качалиной? Почему вы считаете, Качалину должны были убить? И, пожалуйста, прошу вас, не напоминайте мне, что вы — Денис Сергачев и лично знакомы с моим руководством.

— Обиделись? — спросил Сергачев, но Гуров на вопрос не ответил. — Рассказать? А вы можете рассказать свою жизнь?

— А ваша жизнь так плотно переплетена с жизнью Качалиной?

Теперь Сергачев пропустил вопрос собеседника и продолжал:

— Рассказать постороннему человеку? А себе самому объяснить собственную жизнь возможно? Вы не пробовали? Или у вас все так ясно и просто?

— Может, я могу вам помочь? — спросил Лева.

— Что? — Сергачева задела искренность тона, от этого вопрос звучал еще более издевательски.

— Я стану задавать вопросы. Они, как рельсы, удержат вас в конкретном направлении.

— Спрашивайте, — вдруг совершенно равнодушно ответил Сергачев. Его напор пропал так же быстро, как и вспыхнул.

— Вы давно знакомы?

— Около двадцати лет.

— Вы были женаты?

— На Елене или вообще? — уточнил Сергачев и, не ожидая ответа, продолжал: — Женат был, она человек в этой истории посторонний. На Елене женат не был. Любил ее, не любил, за двадцать лет складывалось по-разному.

— Качалина — человек хороший или плохой? — Лева жестом удержал взорвавшегося было Сергачева. — Я не так глуп, как вы думаете. Знаю, вопрос сложный, а вы попробуйте ответить однозначно.

— Хороший или плохой? — Сергачев не сдержался и фыркнул презрительно.

— Да, да, вот так. Хороший или плохой?

— Я с такой меркой к Елене никогда не подходил.

— А что в этой мерке необычного? — удивился Лева. — Самая простая, проще не бывает. На мой взгляд, самая главная мерка.

— Человека можно измерять в килограммах и сантиметрах, так еще проще.

— Не передергивайте, Сергачев, вы меня отлично понимаете. Мы живем в сложном мире, в сложное время, мы такие сложные, что забыли изначальные критерии. Человек рождается, живет, умирает. Человек бывает хороший и плохой, смелый и трусливый, жадный и щедрый, умный и глупый. При всей их однозначности такие понятия никто не отменял. Или я не прав?

— Смелость и ум — понятия однозначные. — Сергачев задумался, подбирая слова.

Гуров с первой своей задачей справился, поставил Сергачева на нужные рельсы, теперь надо, чтобы он покатился. Подтолкнуть или не подтолкнуть? Лева решил выждать.

— Хороший или плохой — понятия субъективные. Для вас человек хороший, для меня плохой.

— А для большинства? — Лева не сдержался и подтолкнул: — Качалина любила людей?

— Вы знаете? Любила! — Сергачев словно сделал неожиданное для себя открытие и обрадовался. — Только ее любовь людям не приносила счастья, наоборот, одни несчастья.

«Поехали», — понял Лева и приготовился слушать.

— Попробую объяснить. У кого-то из классиков научной фантастики есть рассказ, в котором инопланетянин превращался в того человека, которого вам больше всего хотелось видеть. В ушедшего из дома сына, в умершую рано дочь, в разыскиваемого преступника. Инопланетянин любил людей, хотел выполнить желание каждого, но он был один, а желаний было много, инопланетянин погиб.

— Качалину убили, потому что она стремилась удовлетворить желание каждого? — спросил Лева.

— Вы своим стремлением конкретизировать и упрощать сведете меня с ума. Елена — ангел-искуситель. Одновременно, понимаете? И ангел, и искуситель. Человека все время одолевают самые простые, земные желания. Елена может помочь лишь в простом и земном, ведь на самом деле она не ангел, а человек. Вы хотите есть — вас накормят, хотите пить — вас напоят, вы мечтаете купить велосипед — вам дадут взаймы денег. У вас появится привычка вкусно есть, сладко пить, иметь деньги. Привычки очень быстро становятся сильнее вас, уже не вы руководите своими поступками и желаниями, а они, поступки и желания, ведут вас по жизни. Но вы все время берете в долг, занимаете, иногда рубли, иногда услуги. В один прекрасный день вы оказываетесь рабом, у вас нет ничего своего, все взято на время: рубль, носки, котлеты, возможность посмотреть редкую кинокартину, полежать на мягкой тахте. Вы оказались в ловушке. Причем вас в нее не заманили, вы сами, стараясь жить полегче, не утруждая себя, залезли в ловушку, захлопнули наглухо. Все, все чужое, а вы голенький, голодный, зависимый и избалованный, быстро отучившийся себя кормить, одевать и самостоятельно удовлетворять свои житейские потребности. Как вы относитесь к своему благодетелю? Вы его любите? Вы только и мечтаете убить его и освободиться.

— А почему не уйти? Если получаемое в тягость, порабощает вас, не легче ли уйти и освободиться? — спросил Лева.

Он начинал прозревать, становилось хоть как-то понятно: веснушчатый выхоленный муж, очень интересующий ребят из УБХСС; хорошенькая, молодая, уже пьющая девушка, которой следует заплатить за «дела постельные»; парень, вроде бы туповатый, но наверняка в житейских вопросах сметливый, должен быть в указанное время; в соседней квартире живет… Лева себя остановил. С Денисом Сергачевым вопрос сложный, здесь требуется жевать долго. Важно, что все они рабы, мечтающие восстать и освободиться.

Муж рабство свое считает для окружающих очевидным, находит жену мертвой, уверен, что укажут первым делом на него, и от трупа бежит.

Слуга, зависимый и тихо ненавидящий, обнаружив хозяйку мертвой, рассуждает, как и муж, и бежит, но возвращается, не в силах побороть любопытство: что же из всего этого будет?

Девушка, человек с фантазией менее изощренной, натолкнувшись на труп, не боится подозрения, возможно, потому, что ей единственной не приходила мысль о рабстве и убийстве, и поднимает тревогу. Вера знает, что присутствующие смерти Качалиной рады, — кстати, сказала об этом вслух. Она знает много, держится независимо, даже вызывающе.

«Если я прав, то убийца сидит напротив, пьет чай и философствует».

— Легче уйти и освободиться, чем убить. Нет? — повторил свой вопрос Лева.

— Куда уйти? — Сергачев возмутился. — Вы действительно не понимаете или прикидываетесь? Вы когда-нибудь алкоголика, сидящего за бутылкой водки, видели? Он знает: если будет продолжать пить, начнется приступ горячки. Что он сделает? Он разобьет бутылку! У него есть силы только на поступок, на разовое действие. Он не в силах находиться рядом с источником и не пить.

— Вы представляете Качалину источником, из которого люди напивались до белой горячки? — спросил Гуров. — И пить уже невозможно, и отказаться нет силы?

— Вроде того.

— Чтобы кормить, поить и всячески ублажать окружающих, надо откуда-то энергию брать.

— О, Елена — человек талантливый. В каждом человеке существуют скрытые резервы. Один может одно, другой способен на иное, в отдельности — пшик, нуль, а замкнуть по кругу — гидростанция.

— Не понимаю.

— Люди жизнь потратили и не поняли, а вы за час хотите разобраться.

— Допустим. Вернемся к источнику и разбитой бутылке. Вы говорили, что дважды у вас появлялась мысль об убийстве.

— Во сне видел, проснулся счастливым! Думаете, патология? Ничуть. Естественная потребность человека — себя обелить, другого за собственные грехи наказать. — Сергачев замолчал, ссутулился, на лице проступили резкие морщины.