Деон Мейер - Семь дней Страница 37

— Да что ты, Скелет. Спасибо, не знаю, что бы я без тебя делал. Просто… Сейчас пять часов. И этот ублюдок в любой момент может подстрелить кого-нибудь из наших, а у нас по-прежнему ничего нет. Ни единой зацепки! Скелет, мне все больше кажется, что он с нами играет. Никакого коммуниста нет. Или он нарочно сбивает нас со следа, хочет, чтобы мы напрасно потратили время на Масондо. Но зачем ему это — ума не приложу. Напрашивается единственный возможный ответ: ему просто нравится стрелять в полицейских. Но тогда получается, что мы имеем дело с психом, хитрым, коварным психом, а ты ведь знаешь, как трудно ловить таких!

— Они всегда делают ошибки.

— Да… рано или поздно. Но у нас нет времени. У нас даже подозреваемого нет! Ничего нет. Я ломаю голову, но ничего не понимаю. Ее новая квартира… Когда она въехала, ремонт в подъезде еще не закончился. В дом ходили сантехники, электрики, рабочие… Грузчики вносили ее вещи. Один из них мог украсть у нее запасные ключи… Или как-то запудрить ей мозги. В таком случае поймать убийцу практически невозможно… И эксперты ничего не нашли, кроме мужского волоска в душевой кабине да старых отпечатков на коробках. Нам от них сейчас никакого толку.

— Вот ведь свинство, понимаешь…

Гриссел тяжело задумался. Потом сказал:

— Придется все пересмотреть с самого начала. И надеяться, что нам повезет.

На шоссе Отто Дюплесси снайпер застрял в пробке. Двигаясь с черепашьей скоростью, он следил, как мимо по скоростному ряду проезжает автобус. Он почувствовал зависть.

Услышав сигналы точного времени, он сделал погромче звук магнитолы в своей «Ауди-А4». Начался выпуск новостей.

«В своем очередном послании Кейптаунский стрелок, уже ранивший двоих полицейских, заявил, что и дальше будет продолжать в том же духе. Он подкрепил свое заявление изречением о крайнем зле, которое требует радикальных способов лечения. Считается, что этот афоризм принадлежит английскому католику и политическому экстремисту Гаю Фоксу, который в 1605 году пытался взорвать британский парламент.

Стрелок, которого некоторые СМИ уже успели прозвать Соломоном из-за того, что он часто цитирует Библию, особенно Книгу притчей Соломоновых, намекает: представителям Южно-Африканской полицейской службы известно, кто убил юриста Ханнеке Слут.

Представитель Управления по расследованию особо важных преступлений сообщил, что комментарии по поводу сложившегося положения будут даны сегодня».

Соломон…

А что, совсем неплохо. Соломон Мудрый. Совсем не то, что утренние обвинения в бессвязности и религиозном экстремизме, гомофобии и расизме.

Соломону хватило ума понять, что ЮАПС значительно укрепит охрану полицейских участков. Ничего, через два часа их ждет сюрприз…

Перед тем как доложить Мани и Ньяти, что ни у каких коммунистов не было причин лишать жизни Ханнеке Слут, Гриссел зашел к себе в кабинет и позвонил Ханнесу Прёйсу, директору «Силберстейн Ламарк».

Вначале Гриссел позвонил по мобильному телефону Прёйса, но он оказался выключен. Тогда Гриссел позвонил по городскому номеру. Трубку сняла помощница:

— Извините, сэр, мистер Прёйс на совещании.

— Так идите и приведите его! — приказал Гриссел.

— Извините, капитан, не могу.

— Выбирайте. Либо вы идете и приводите его с совещания, либо я еду в город и выволакиваю его оттуда сам.

— Подождите.

В ожидании он включил ноутбук, чтобы проверить, не пришел ли ответ от Фрица.

Его письмо оказалось в начале списка — единственное, пришедшее не по работе. Фриц озаглавил свое послание «Твой будущий зять».

Присланный снимок Фриц снабдил подписью «Ханжа и татуированный». Гриссел покачал головой. Фриц верен себе: хоть одну ошибку, да допустит. Карла на фото смеялась, казалась довольной. Она смотрела прямо в объектив. А рядом с ней, покровительственно положив руку ей на плечи, стоял мускулистый качок и смотрел на нее с видом полного обожания. Из-под короткого рукава его футболки, который буквально лопался под бугристыми мускулами, виднелся черный язык татуировки.

— …твою мать! — не сдержался Гриссел.

— Что-что? — удивленно переспросил по телефону Ханнес Прёйс.

— Мистер Прёйс…

— Капитан, надеюсь, у вас важные новости. Я на совещании.

— Вы все знали о Масондо, — сказал Гриссел.

— Что, простите?

— Вы знали, что Масондо распорядился деньгами профсоюзного пенсионного фонда не по назначению. Вы знали, что он был коммунистом. И промолчали!

— Он не имеет абсолютно никакого отношения к смерти Ханнеке, — сухо и неприязненно ответил Прёйс.

Недосып, досада оттого, что следствие зашло в тупик, надменность собеседника и мускулистый качок на фотографии — все сошлось одно к одному. Гриссел взорвался:

— Но ведь я не случайно задавал вам вопросы о коммунистах! А вы ответили очень уклончиво: возможно. И перечислили семь фамилий. Хотя прекрасно знали, что коммунистом среди них был только один и он уже доставил всем массу хлопот… По-моему, ваше поведение можно трактовать как чинение препятствий работе правоохранительных органов!

— Вы что же, угрожаете мне?

— Почему вы ничего не сказали?

— Слушайте меня внимательно. Я не потерплю, чтобы мне угрожал какой-то капитан. Если хотите в чем-то меня обвинить, подавайте в суд! До встречи…

— Я хочу не только обвинить вас. И я не просто угрожаю. Я добуду ордер на обыск и потребую, чтобы ваши подчиненные привезли сюда все документы, имеющие отношение к сделке. Мы изучим их один за другим и будем копать до тех пор, пока я не получу доказательства того, что вы мне лгали. А еще я расскажу журналистам о вашем нежелании помогать в раскрытии убийства одной из ваших сотрудниц. Учтите еще вот что. Если мы найдем хоть малейший намек на то, что Масондо имеет какое-то отношение к смерти Слут, арестую я вас. До свидания, мистер Прёйс…

— Капитан, подождите…

— Я вас слушаю, — отозвался Гриссел.

— Пожалуйста, поймите меня правильно… — Прёйс по-прежнему говорил высокомерно, но чуть сдержаннее. Видимо, старался сделать хорошую мину при плохой игре. — Мы… Фирма «Силберстейн» подписала договор о неразглашении. Если мы его нарушим… Я не могу делиться сведениями об участниках сделки. Ну а что касается Масондо… Это было очень давно. С ним уже разобрались, его сместили. Ханнеке не имела с ним отношений. Никаких!

— А Ханнеке знала обо всем?

— Мы все всё знали. Ведь это мы год тому назад проводили дью дилидженс для Южно-Африканского торгового банка. Мы пришли к выводу, что сделка не представляет риска для нашего клиента. Не понимаю, почему вы решили, будто между сделкой и ее смертью есть какая-то связь.

— Слут когда-нибудь упоминала о Масондо?

— Мы все вместе однажды обсуждали его, в начале прошлого года. Когда оценивали риски. С тех пор — ни разу. В конечном счете он — фигура незначительная. Получает жалованье директора, но никакого влияния не имеет. Вот почему я ничего не сказал вам о нем. Уверяю вас, он ни при чем. Совершенно ни при чем!

— Вы совершенно уверены, что завтра или послезавтра я не найду ничего, что доказывало бы…

— Капитан, позвольте сказать: если бы я считал, что есть хоть малейший риск, я ни за что не поставил бы под угрозу свою фирму и собственную профессиональную репутацию. Если бы я считал, что Масондо имеет отношение к убийству Ханнеке, я схватил бы его собственными руками и привел к вам.

30

— Бенни, ты уверен? — спросил Мани.

— Уверен, бригадир.

Гриссел заметил облегчение на лице начальника. С его плеч свалилась огромная тяжесть — политическое дело. Правда, Мани почти сразу же снова нахмурился и сказал:

— Тогда почему стрелок все время пишет про коммуниста?

— Бригадир, он с нами играет. По-моему, он где-то что-то слышал и нарочно сбивает нас со следа. Хочет, чтобы мы напрасно тратили время. А он тем временем подстрелит больше полицейских.

— По-твоему, он тоже связан с той сделкой?

— Бригадир, мне кажется, он был знаком со Слут. Возможно, она что-то ему сказала.

— Или он стреляет наугад… в переносном смысле. Бенни, в деле слишком много непонятного. — Бригадир немного подумал и спросил: — Почему он стреляет именно в полицейских?

Гриссел покачал головой и уныло пообещал:

— Если вы передадите дело другому сотруднику, я все пойму.

— Нет, Бенни! — решительно возразил Мани. — Дело ведешь ты. Я поступлю по-другому: покажу тебе, как работают «Ястребы».

Они собрались в конференц-зале отдела особо тяжких преступлений. Зал был полон. Пришли сотрудники Центра управления информацией в полном составе, все детективы из отдела особо тяжких преступлений, группа из ППГ, Скелет Бошиго из отдела по борьбе с корпоративной преступностью, представитель СУТП — Службы управления тактической поддержкой, которая проводила обыски. Напротив всех сидели Ньяти и Мани. У Гриссела ушло двадцать минут на то, чтобы в общих чертах пересказать присутствующим дело Слут и описать их версии.