Джон Макдональд - Неоновые джунгли Страница 38

– Не так громко, черт тебя побери!.. На третий этаж ко мне ты, к сожалению, прийти не можешь. Ты не умеешь ходить беззвучно, как кошка, зато я могу, дорогая.

– Нет, нет, я не буду...

– Будешь, милочка, еще как будешь. Потому что, если начнешь ломаться, мне стоит лишь кое-кому намекнуть, как ты все время трешься об меня своими грудями и разными способами намекаешь на что-то большее, а что за этим последует – сама знаешь. И намекну я это не твоему ревнивому мужу, а Доррис. Она-то быстро найдет способ донести это до «всех заинтересованных лиц», не беспокойся.

– Ты не сделаешь этого, Верн!

– Как это не сделаю? Конечно, сделаю.

– Но почему... почему ты ведешь себя так, будто ненавидишь меня?

– Слушай, ну а почему бы мне не хотеть позаниматься с тобой любовью в четверг утром? Господи, я же самый нормальный человек, с нормальными желаниями и потребностями, а ты на редкость сладкий кусочек, золотце.

Яна, опустив голову, молча прошла мимо него. Затем услышала, как он выключил свет и тоже вышел из кладовки, а поравнявшись с ней в узком проходе, небрежно обнял ее за талию.

– Значит, в четверг утром?

Чуть кивнув в знак согласия, она опустила голову еще ниже. Ей было так стыдно, что казалось, теперь она никогда не сможет никому посмотреть в глаза.

В кухне за большим столом сидела одна Анна. Бросив на них равнодушный взгляд, она подцепила вилкой очередной кусок мяса и продолжила жевать.

Яна прошла в гостиную. На экране телевизора три молоденькие девушки в обтягивающих шортиках старательно отбивали чечетку. Глянув на окаменевшее лицо Гаса, на его руки, сжатые в кулаки и неподвижно покоившиеся на массивных коленях, она поцеловала его в щеку и отправилась спать. Поднявшись к себе наверх, приняла горячую ванну. Настолько горячую, насколько смогла выдержать. Погрузившись в дымящуюся воду, закрыла глаза и некоторое время лежала в состоянии абсолютного блаженства, забыв обо всем. Затем яростно растерла тело мохнатым полотенцем, так что кожа стала гореть...

Яна изо всех сил старалась не думать о том, что произошло, и о том, что ждет ее в четверг утром, когда Верн бесшумно, словно хищный зверь, прокрадется к их с Гасом семейной постели. Думать об этом было и страшно, и противно, но вместе с тем такие мысли, как ни странно, почему-то вызывали у нее острое чувство возбуждения и желания... Так или иначе, но, как он совершенно верно сказал, это уже случилось и теперь уже не важно, если повторится. Ведь в конечном итоге все произошло по вине Гаса, только его одного. А чего еще ему следовало ожидать? Что она перестанет быть женщиной, потому что он сам перестал быть мужчиной? Нет, это его вина. Она тут ни при чем. Природу не переделаешь. И никакой ненависти к ней у Верна нет. Грубостью он, наверное, прикрывал робость, а может, даже юношеский страх перед взрослой женщиной. И Доррис он конечно же никогда ничего не скажет. Даже не намекнет. Это просто-напросто угроза, чтобы поскорее сломить ее сопротивление, только и всего. Во всем виноват только Гас. Но им надо вести себя очень осторожно. Не терять голову, тогда их никогда не поймают. Старый Гас ее теперь не хочет, зато хочет молодой Верн. Причем очень сильно. А ее вины в этом нет.

Глава 15

В среду утром, около одиннадцати, Поль Дармонд оторвал усталый взгляд от деловых бумаг, так как в его кабинет, небрежно постучавшись и не дождавшись ответа, вошел лейтенант Энди Ровель. Он шумно подвинул стул и сел.

– Ну, как дела со спасением заблудших душ, Пастор?

– Как всегда, Энди. Не хуже, не лучше. Нормально.

– Да, похоже, времени ты зря не теряешь. А мне постоянно приходится бороться с американским правительством. Точнее, с его хреновыми чиновниками. Вот и сейчас они говорят, что будут заниматься этим делом сами, а я пытаюсь доказать им, что это мой «задний двор» и заниматься всем, что там происходит, моя прямая обязанность.

– Ты уже взял этих трех подростков?

– Да, взял. Еще в понедельник: девчонку Делани, Фитцджеральда, Деррейна. Кроме того, еще одного парня, двух девчонок и пару торговцев, обслуживавших их среднюю школу. Знаешь, на редкость забавная получается картинка. Эта троица организовала преступную группу, в которой Делани и две другие девицы занимались деньгами, а ребята сбывали «товар»...

– Ну а что там с их семьями?

Ровель пожал плечами:

– Мать Делани законченная алкашка. Родители Фитцджеральда оба работают в ночную смену, а днем, естественно, отсыпаются. Живут в тесной грязной комнатушке. У Деррейнов есть кое-какие деньги, но совершенно нет мозгов. Жена отца – мачеха Бакси. Этому, само собой разумеется, предшествовал развод. Итак, три вроде бы совсем разные семьи, но у всех одни и те же пустые стенания: нет, нет, это никак не мог сделать мой ребенок, не могла сделать моя дорогая Джинни, не мог сделать мой любимый сынок Бакси! Здесь, должно быть, произошла какая-то чудовищная ошибка, сэр. На такое мой ребенок просто не способен! Что угодно, только не это! А когда мне, наконец, все-таки удалось вбить в их тупые головы, что никакой ошибки здесь нет, все они тут же начали слезно просить сделать их драгоценным ублюдкам поблажку: вы уж там с ними полегче, сэр. Они ведь еще совсем дети. Они просто не понимали, что делали... И так все время. Как же мне это надоело! И каждый раз я вынужден объяснять им, что только задерживаю нарушителей, это моя работа. А уж делать им поблажки или нет, после того как их вылечат, – это уж решать судье. Я бросил Фитца в камеру, и всего через четыре часа он полностью раскололся. За последний месяц они с Деррейном сделали своими постоянными клиентами трех новых парней. Работали, как говорят, с колес, то есть прямо из машины Деррейна. Кроме того, я, естественно, поговорил со школьной медсестрой. У них там есть еще несколько небольших очагов наркоманов. Скоро мы их всех подчистим... Но ты, Пастор, выкрал эту девчонку Варак прямо у нас из-под носа. А мне надо получить кое-какую информацию и от нее тоже.

– Какое-то время ее здесь не будет, лейтенант.

– Ничего, я подожду.

– Не торопи события, Энди. Давай лучше сделаем так: как только девочка пойдет на поправку, я сам подробнейшим образом с ней побеседую и передам тебе всю информацию. Обещаю.

– Ладно, мы это обсудим попозже. Пастор. Собственно, сегодня я пришел поговорить не о них, а об этом новом парне Джимми Довере. Похоже, там, у старины Гаса, ему совсем не место, тебе не кажется?

– С чего это такая неожиданная забота, лейтенант?

– При чем здесь забота? Просто я не люблю, когда в одной из моих корзин собирается слишком много тухлых яиц, только и всего. Сначала бездомная бродяжка, потом два бывших уголовника, а теперь еще и юная наркоманка. Не слишком ли много для одной семьи? Лично мне это совсем не нравится. Теперь только и жди беды. А больше всех мне не по душе этот хлыщ Локтер. Какой-то он скользкий. А если Локтер уже готовит какую-нибудь гадость, то поселить там нового паренька, только что освободившегося из колонии, все равно что дать ему помощника.

– Нет, даже если ты прав насчет Локтера, я уверен, До-вер с ним не пойдет.

– Господи, ну как же ты меня иногда утомляешь, Пастор! Неужели до сих пор не понял, что гниль есть гниль, как бы ты ее ни...

– Знаешь, Энди, ты меня утомляешь гораздо больше. И не иногда, а все время. Тебе что, так не терпится поскорее прижать Локтера? Что ж, давай прижимай... Если честно, то из всех моих подопечных он действительно внушает наибольшие опасения. Локтер из них самый скрытный. И я не могу сказать, что мне удалось достаточно хорошо его узнать. Поскольку он сам не очень-то стремился мне в этом помочь.

– Боже ты мой праведный! Услышать такое, да еще от кого? От самого мистера Пастора! Невероятно, просто невероятно!

– Зато за Джимми Довера я смело могу поручиться, – не обращая внимания на саркастический тон лейтенанта, продолжил Поль. – С ним все будет в полном порядке, не сомневаюсь.

– Если, конечно, ему вдруг не подвернется под руку что-нибудь слишком заманчивое. Ты это имеешь в виду?

– А знаешь, Энди, рано или поздно обязательно случится то, что убедит тебя перейти на мою сторону. Я уверен.

– Слушай, Пастор, ты уж лучше лечи свои «больные зубки», а меня оставь в покое. К чему зря тратить силы и время? У тебя своих собственных проблем хоть отбавляй... Только все-таки лучше послушай меня и как можно быстрее пристрой Довера в какое-нибудь другое место.

– Нет, Энди, пусть все идет, как идет. Во всяком случае, пока... А там посмотрим.

Лейтенант Ровель тяжело вздохнул, с театральной преувеличенностью изобразил жест безнадежного отчаяния и молча вышел из кабинета.

Поль попытался вернуться к прерванной работе, но никак не мог сосредоточиться. Ему казалось, будто Бонни стоит прямо за его спиной, чуть ли не дотрагиваясь до его плеча, а ему стоит всего лишь повернуться на обшарпанном скрипучем стуле, чтобы заглянуть в ее прекрасные светло-серые глаза, обхватить ее упругую, мягкую талию, почувствовать свежий, чистый запах милого, такого желанного тела...