Марио Пьюзо - Крестный отец Страница 4

Дон прошелся с Назорине по кабинету, не снимая руки с его плеча и покачивая в знак согласия головой. Когда пекарь кончил, дон Корлеоне улыбнулся и сказал:

— Дорогой друг, можешь спать спокойно.

Надо обратиться с петицией к местному конгрессмену. Тот предложит новый закон, который позволит Энцо стать гражданином США. Такой закон наверняка будет принят конгрессом. Эти сволочи приберегли для себя подобное право. Дон Корлеоне объяснил, что это дело будет стоить денег и что принятая сегодня цена — две тысячи долларов. Он, дон Корлеоне, гарантирует принятие закона и готов взять деньги. Его друг согласен?

Пекарь энергично закивал головой в знак согласия. Он и не ожидал, что подобное одолжение будет оказано ему бесплатно. Это понятно. Новый закон не может стоить дешево. Назорине так расчувствовался, что едва не заплакал. Дон Корлеоне проводил его к двери и обещал, что в пекарню будут посланы авторитетные люди, которые выяснят все детали и запасутся необходимыми документами.

Хаген улыбнулся:

— Это неплохое капиталовложение для Назорине. Зять и дешевый помощник в пекарне, и все — за две тысячи долларов!

После короткой паузы он спросил:

— Кому я поручаю эту работу?

Дон Корлеоне в раздумье сморщил лоб.

— Только не нашему итальянцу. Поручи это еврею из соседнего штата. Кроме того, мы должны мобилизовать кое-каких людей в Вашингтоне, и это поможет нам оставить цену прежней.

Хаген записал в своей книжке: «Не Лутако. Попробовать Фишера.»

Следующий случай был очень простым. Хаген ввел в кабинет человека по имени Антони Копола, с отцом которого дон в молодости работал на железнодорожной станции. Копола собирался открыть пиццерию, и для этого ему нужны были пятьсот долларов. По причинам, которые здесь не обсуждались, ссуду он получить нигде не мог. Дон сунул руку в карман и вытащил груду скомканных купюр. Этого оказалось недостаточно. Он сделал кислую мину и попросил Хагена:

— Одолжи мне сто долларов, верну их тебе в понедельник, когда пойду в банк.

Проситель протестовал, говоря, что и четырехсот долларов будет достаточно, но дон Корлеоне похлопал его по плечу и, как бы извиняясь, произнес:

— Эта шикарная свадьба оставила меня почти без наличных.

Он взял сто долларов Хагена, присоединил их к пачке своих денег и протянул все это Антони Копола.

Хаген наблюдал за этой сценой с тайным восхищением. Дон всегда учил его, что если человека считают щедрым, он должен неизменно показывать свою щедрость. Как лестно должно быть для Антони Копола сознание того, что такой великий человек, как дон, одолжил деньги у другого, чтобы дать их ему, Антони Копола знал, что дон — миллионер, но сколько миллионеров пойдут на то, чтобы оказаться в столь неловком положении?

Дон вопросительно поднял голову. Хаген сказал:

— Лука Брази не в списке, но он хочет видеть тебя. Он хочет лично поздравить тебя.

Впервые в этот день дон казался недовольным.

— Это необходимо? — спросил он.

Хаген пожал плечами.

— Ты знаешь его лучше меня. Он очень благодарен тебе за то, что ты пригласил его на свадьбу. Он этого не ожидал. Мне кажется, он хочет выразить тебе признательность.

Дон Корлеоне кивнул, давая понять, что можно ввести Луку Брази.

Фиолетовые пятна ярости на лице Луки Брази произвели сильное впечатление на Кей Адамс, и она спросила Майкла, кто это. Майкл привел Кей на свадьбу в расчете на то, что исподволь она поймет правду о его отце. До сих пор она видела в доне не более, чем делового человека, добивающегося успеха не совсем честными путями. Майкл решил намекнуть ей на истинное положение дел. Он сказал, что Лука Брази — один из людей, которых больше всего боятся в преступном мире. Наибольший из его талантов заключается в том, что он, как правило, предпочитает убивать собственноручно, и это делает раскрытие преступления невозможным. Майкл сделал кислую мину и добавил:

— Не знаю, правда ли это. Знаю только, что он друг моего отца.

До Кей начало доходить. Она спросила с некоторым недоверием:

— Не хочешь ли ты сказать, что этот человек работает на твоего отца?

«Была не была», — подумал он и сказал прямо:

— Около пятнадцати лет назад группа людей хотела прибрать к рукам контору моего отца по импорту масла. Они пытались убить отца, и это им почти удалось. В течение двух недель Лука Брази убил шестерых, и это положило конец знаменитой «войне за оливковое масло».

Он улыбнулся, будто бы это была лишь шутка.

Кей содрогнулась:

— Ты хочешь сказать, что гангстеры стреляли в твоего отца?

— Пятнадцать лет назад, — сказал Майкл. — С тех пор было спокойно.

Ему показалось, что он зашел слишком далеко.

— Ты просто пытаешься запугать меня, — сказала Кей. — Ты не хочешь жениться на мне. — Она улыбнулась ему и легонько подтолкнула его локтем. — Очень умен.

Майкл улыбнулся ей в ответ.

— Я хочу, чтобы ты об этом подумала, — сказал он.

— А он и в самом деле убил шестерых? — спросила Кей.

— Так утверждали газеты, — сказал Майкл. — Никогда никому не удалось это доказать. Но существует еще одна история, которой никто не рассказывает. Говорят, она настолько ужасна, что даже отец не позволяет о ней заикаться. Том Хаген все знает, но не хочет рассказать мне. Однажды я спросил его в шутку: «Когда я буду достаточно взрослым, чтобы услышать историю Луки?» — «Когда тебе будет сто лет», — ответил мне Том. Майкл отхлебнул из своего стакана.

— Это, наверно, та еще история.

Лука Брази и в самом деле был человеком, способным испугать самого сатану. Низкорослый, ширококостный, с могучим черепом. Одно его присутствие служило сигналом об опасности. Его лицо постоянно было покрыто маской гнева. У него были карие глаза, но в них не чувствовалось свойственной этому цвету теплоты, рот был не столько жестоким, сколько безжизненным.

Слухи о жестокости Брази навевали страх, а о его преданности дону ходили легенды. Он был одним из столпов, на которых покоилось могущество дона. Лука Брази не боялся полиции, не боялся общества, не боялся бога, не боялся черта, он не боялся людей и не любил их. Но он сам, по своей воле, избрал страх перед доном Корлеоне и любовь к нему. Перед доном Брази вытягивался в струнку. Теперь, войдя в кабинет, он пробормотал несколько пышных поздравительных фраз и выразил надежду, что первый внук дона будет мальчиком. Затем он вручил дону подарок для новобрачных: конверт, наполненный наличными.

Собственно, для этого он и просил аудиенции. Дон принял Брази, как принимает король своего подчиненного, оказавшего ему услугу громадной важности: не слишком приближая к себе, и в то же время с королевскими почестями. Каждым движением, каждым словом дон давал понять Луке, насколько тот ценим. Не было даже намека на удивление тем фактом, что Лука преподнес подарок лично ему. Он понял.

В конверте Брази наверняка было больше денег, чем в любом другом конверте, полученном сегодня. Он хотел быть самым щедрым — и хотел показать, что питает к дону самое глубокое уважение. Поэтому он и пошел на этот странный шаг, вручив конверт лично дону. Дон все понял и свою благодарственную речь пересыпал напыщенными фразами, как бы игнорируя нелепость ситуации. Хаген видел, как лицо Брази разбухает от гордости и удовольствия. Выходя в дверь, которую Хаген все время держал открытой, Брази поцеловал руку дона. На всякий случай Хаген дружески улыбнулся Брази, и карлик в ответ на это вежливо сжал свои телячьи губы.

Когда дверь захлопнулась за Брази, дон Корлеоне с облегчением вздохнул. Лука был единственным в мире человеком, который мог заставить его нервничать. С этим человеком надо быть все время настороже и вести себя с ним, словно со взрывчаткой. Дон пожал плечами. Даже бомбу в случае необходимости можно в случае надобности взорвать. Он вопросительно посмотрел на Хагена:

— Остался только Бонасера?

Хаген утвердительно кивнул головой. Дон Корлеоне в раздумьях сморщил лоб, а потом сказал:

— Перед тем, как ввести его, пригласи сюда Сантино. Он должен поучиться некоторым вещам.

Хаген с беспокойством искал Сонни Корлеоне в саду. Ожидавшему Бонасера он предложил запастись терпением и подошел к Майклу Корлеоне и его подруге.

— Ты не видел Сонни? — спросил он.

Майкл отрицательно покачал головой. «Черт побери, — подумал Хаген. — Если Сонни все еще развлекается с Люси, могут быть крупные неприятности. Его жена, семья девушки… Это может превратиться в катастрофу». Озабоченный, он шагнул к дверям, в которых полчаса назад исчез Сонни.

Видя, что Хаген входит в дом, Кей Адамс спросила Майкла Корлеоне:

— Кто это? Ты представил его как брата, но у него другая фамилия, и он явно не итальянец.

— Том с двенадцати лет живет с нами, — сказал Майкл. — Его родители умерли, и он беспризорничал. Однажды Сонни привел его домой, и он остался у нас. Ему некуда было идти, и до своей женитьбы он жил с нами.