Чарльз Вильямс - Долгая воскресная ночь Страница 4

Тут мое внимание в стопе бумаг привлекло письмо от биржевого маклера из Нового Орлеана, который занимался продажей акций. «Неужели, — подумалось, — она продала все свои акции, не посоветовавшись со мной?» Сумма, впрочем, небольшая, что-то около шести тысяч долларов, и это ее личные деньги: выручка от продажи магазинчика. Но тем не менее…

Я снова уселся в кресло со стаканом в руке, стараясь забыть об анонимном звонке. Да не тут-то было! Кто эта женщина и с какой целью звонила? Чокнутая, обозленная на весь мир особа? Или у нее есть какой-то повод ненавидеть Фрэнс и меня? Видимо, она близкая знакомая Робертса, коли называла его по имени. И голос… Уж очень знакомый. Только чей?

Да, а как точно описала эта злопыхательница зажигалку моей жены? Конечно, где-то могла и увидеть ее у Фрэнс, но откуда тогда эта странная интонация: «Фирмы, ну-ка… да, „Данхилл“!» Сказано так, словно держала зажигалку в руке и разглядывала.

Я почувствовал, что меня начинает бить озноб. Чертыхнувшись, опять подскочил к столу, рывком дернул ящик и выхватил бандероль. Сорвав обертку, открыл крышку выложенной бархатом коробочки. Внутри лежала золотая зажигалка с монограммой Ф и В. Только она была абсолютно новой.

С минуту тупо разглядывал зажигалку, затем принялся кружить по комнате, словно боксер, попавший в нокдаун. Наверное, случилась ошибка. Возможно, у фирмы такое правило — заменять отказавшие зажигалки новыми в течение гарантийного срока? Нет, в коробочке лежала и квитанция об уплате денег. Стало быть, Фрэнс выслала чек и заказала новую зажигалку! Я схватил трубку и потребовал соединить меня с Новым Орлеаном. Пока телефонистка вызывала отель, лихорадочно соображал, что же все-таки сказать жене? Вопрос-то следовало выяснить с глазу на глаз.

Ответил портье.

— Позовите, пожалуйста, миссис Варрен! — попросил я.

— Если не ошибаюсь, — вежливо проговорил тот, — она уже съехала. Одну минуту, пожалуйста! Сейчас приглашу администратора!

А Фрэнс ведь сообщила, что задержится до воскресенья. Что заставило ее внезапно изменить решение?

— Администратор у телефона. — Густой баритон прервал новый каскад моих размышлений.

— Говорит Джон Варрен. Я пытаюсь связаться с моей женой по очень срочному делу. Не могли бы вы сказать, в котором часу миссис выехала из отеля?

— Конечно, мистер Варрен. Около семи вечера!

— Не знаете, ее спрашивал кто-нибудь по междугородному? Или, может, она звонила?

— Хм… Мне кажется, кто-то из Карфагена пытался к ней пробиться, но неудачно.

— В котором часу?

— Примерно в половине шестого. Как раз перед тем, как миссис вернулась в гостиницу.

— Не оставила ли она какую-нибудь записку?

— Нет, мистер Варрен. Ничего не оставила. Разве что… Если не подводит память, именно сама миссис интересовалась, не звонил ли кто. И я, прежде чем ответить, проверил по книге записей… Никаких междугородных переговоров ею не заказывалось.

— Постойте, постойте! А сегодняшний звонок в Карфаген в час тридцать?

— Не зарегистрировано такого.

Я с такой силой сжал трубку, что чуть было не раздавил. Даже пальцы заныли от боли.

— Проверьте еще раз, пожалуйста. Она звонила мне сегодня в час тридцать дня.

— Наверное, миссис выходила на связь из города, мистер Варрен. Ошибки нет. Иначе мы бы выписали счет.

«Я еще в постели», — сказала Фрэнс. Да, но не уточнила, в чьей… Внезапно в голове четко прогудел рожок или труба, тот самый звук, когда жена говорила со мной по телефону; тогда он напомнил мне что-то знакомое. Бог мой, что же это могло быть?

Налив себе новую порцию шотландского виски, не разбавленного на этот раз, я уселся за стол, уставившись на пачку сигарет. Снова принялся вспоминать детали, строить какие-то предположения. Перебирал в уме самые невероятные версии, пока не остановился на одной: если телефонная фурия сказала правду насчет Робертса, то можно допустить, что и остальное злопыхательница не сочинила. «Или, вы думаете, он у нее один?»

Во всяком случае, в отель Фрэнс звонил не Робертс. К половине шестого тот уже трижды прошел проверку в чистилище…

Внезапно я вспомнил, что пытался дозвониться жене в отель вчера вечером, но напрасно. Как знать, не окажутся ли ее россказни о набеге вместе с Дикинсонами на ночные кабаки Курбон-стрит тоже сплошной липой? По словам администратора, миссис Варрен вернулась в номер не раньше половины шестого, а к семи уже оплатила счет и съехала. Хотя меня уверяла, что задержится до воскресенья. Ни с кем из Карфагена она в гостинице не говорила — только поинтересовалась, был ли звонок. А затем сложила вещички и упорхнула.

Тут мне на глаза снова попалось письмо биржевого маклера, уголок его высовывался из-под коробки с зажигалкой. Вскрыв конверт, я несколько минут вертел в руках листок с напечатанным на машинке текстом, из которого явствовало, что три дня назад Фрэнс продала все свои акции. Зачем? Для каких нужд ей понадобились шесть тысяч долларов? У нас общий счет, никаких передряг по поводу снимаемых ею сумм никогда не возникало. Я скомкал письмо и швырнул на пол. Ладно! Все одно выведаю у женушки о Робертсе, иначе ей не выбраться из этой комнаты.

Взглянул на часы. Зная лихую манеру Фрэнс водить авто, подумал, что та появится здесь не позднее чем через час. Сунул зажигалку в карман, погасил свет и стал ждать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Спустя сорок минут во дворе послышался шум мотора, скрипнули тормоза. Хлопнула дверь гаража.

Повернулся ключ, на кухне зажегся свет, и тут же послышался знакомый перестук каблучков — на матовом стекле дверей возник изящный силуэт ее фигуры. В одной руке Фрэнс держала чемодан и сумочку, другой шарила в поисках выключателя. Вспыхнул свет.

— Привет, — меня прямо-таки распирало от вежливости. — Добро пожаловать к родному очагу.

Она вздрогнула. Чемодан выскользнул из рук вместе с сумочкой. Глаза ее вспыхнули гневом.

— Чего ты тут расселся в темноте? Я чуть не умерла от страха!

Одетая в темный приталенный костюм с белой блузкой (ее норковое манто, наверное, осталось в машине), с широко распахнутыми глазами, резкая в движениях и вместе с тем грациозная, Фрэнс сейчас (впрочем, а когда нет?) казалась царицей фей. Вот только ее лексикон!..

— Что за глупые шутки, кретин!

Но, получив в ответ лишь молчание, она сбавила тон, голос чуть дрогнул.

— Что происходит? Или не рад меня видеть?

— Просто изумлен и хочу понять, почему ты вдруг решила сегодня вернуться?

— Ну, право! Сам же трезвонил, чтобы твоя прелесть приехала пораньше! И вдруг такая встреча…

— Тем не менее жду ответа: почему ты вернулась?

Почуяв неладное, Фрэнс решила прибегнуть к испытанному приему, который выручал ее уже не однажды. Лукаво блеснув глазами и подойдя близко-близко, капризно надула губки.

— А разве обязательно нужна причина?

— Но ведь можно на всякий случай и спросить… — Я принялся подыгрывать ей.

— Наверное, просто из-за такого пустяка, что услышала по телефону твой голос… — томно прошептала Фрэнс.

Она умышленно не закончила фразу, как бы предоставляя мне возможность подать ей реплику и дополнить слово делом. Оставалось лишь встать, шагнуть и… дать обратный ход уже оказалось бы так же невозможно, как заставить течь вспять Миссисипи. Да, лгунья и мошенница, умеющая использовать свою красоту с хладнокровием искусного игрока в бридж, — но и в уме ей не откажешь. Я сунул руку в карман, достал зажигалку и подбросил ее на ладони.

Фрэнс продолжала еще что-то говорить, стараясь скрыть замешательство.

— …Так все мнется в машине, просто ужас!

Она приподняла свою безукоризненно выглаженную юбку и, обнажив стройные ноги, принялась разглядывать швы на чулках. Ей хотелось во что бы то ни стало вбить в тупую голову мужа одну единственную мысль — протяни руку и возьми. Обычно моя половина очень любила испытывать мое терпение: за накладыванием крема на лицо следовало поедание сандвича, затем стакан с молоком, ванная и так далее. На сей раз все развивалось по-другому: чулки и пояс полетели на кресло, за ними последовала юбка. Пожалуй, я даже немного удивился! Так вульгарно Фрэнс себя никогда не вела, но, видимо, сейчас она полагала, что особые обстоятельства требовали и особых, именно этих, средств. Потом она решила, что произвела впечатление, повернулась ко мне лицом и с сахарной улыбкой вымолвила:

— Ужасно жарко… не находишь? — И тут голос ее прервался, улыбка моментально испарилась, взгляд остановился на зажигалке.

Фрэнс облизнула губы, пытаясь что-то еще выговорить, но не тут-то было. Глаза, неотрывно следящие за подскакивающей в моей ладони золотой безделушкой, округлились, лихорадочно заблестели.

— Ну, что же ты, дорогая, продолжай! — У меня еще хватало терпения поиграть в простачка.

— Что?..

— Продолжай врать! Только теперь ты попалась. Не так уж часто обманутому мужу удается заполучить в руки столь веское доказательство. — И опять подбросил вверх зажигалку.