Сергей Белошников - Ловкач и Хиппоза Страница 4

И только когда мы уже катили по Можайке и возле поворота на Переделкино Владик нагло проскочил перекресток на красный свет и чуть было со всего хода не впилился в задницу навороченному бандитскому "мерсу", я наконец-то усекла это, а Катерина тут же закатила жуткую истерику в стиле "жена-халда". Истерика состояла в основном из матерных слов с редкими включениями коротких вопросительных предложений. Катерина заставила Владика остановить машину на обочине шоссе, а сама не остановилась ни на секунду и продолжала орать как бешеная, размахивая остренькими кулачками:

– Ты что, всех нас угробить решил, урод жопоногий?! На тебя-то, алкаша сраного, мне наплевать, но я жить хочу! Опять надубасился, распиздяй иваныч! И когда это ты успел, а?.. Ну, что мне с тобой теперь делать, придурок, а?..

И так далее и тому подобное. В ответ Владик только прикрывал руками белоснежную манишку своего смокинга и обиженно бубнил междометиями:

– Катюня, ты чё?.. Ну, ты чё, Катюня, ну?.. Да все нормально, Катюня…

На большее его явно не хватало. Вообще-то Владиком не очень-то покомандуешь, но когда он вот так вдрызг надирается – Катерина на нем сразу и отсыпается за все свои бесконечные страдания. Владик в такие минуты практически безопасен и очень послушен, а Катерина напоминает разъяренную итальянскую матрону, отчитывающую непутевого муженька-гуляку. Хотя со своей пышной грудью и смазливой мордочкой более всего Катерина похожа на юную Мэрилин Монро, а не на знойную усатую толстуху с Апеннинского полуострова.

Короче говоря, все кончилось тем, что я не выдержала и тоже дико заверещала. Мой визг резко прекратил их семейную разборку. Я забрала у Владика ключи от машины (что-то частенько я стала их катать последне время) и вытурила его с места водителя. Он безропотно, хотя и с определенными трудностями перебрался назад к Катерине и тут же принялся хватать ее за сиськи, а я уселась за руль и дала по газам. Не в первый раз это происходит, а что поделать – ведь красавица Катерина ко всем своим недостаткам еще и фантастически ленива. Для нее научиться водить машину – все равно что мне в одночасье стать космонавтом. "It`s impossible, Райка!" – говорит она на мои упреки. Потому и пришлось мне отдуваться за Владика – и уже не в первый раз, заметьте. Хотя лучше бы я тогда плюнула на все их разборки, вылезла из машины и уехала домой на первой попавшейся попутке. И тогда наверняка некоторые люди до сих пор были бы живы, а я не тряслась бы от страха в чужой шкуре, которая все равно вряд ли спасет меня от наемных убийц со здоровенными пистолетами и скользкими удавками.

Мы покатили дальше. Владик, время от времени отвлекаясь от катерининой груди, командовал заплетающимся языком, куда поворачивать. Я кипела от злости, настроение было напрочь испорчено, и я сквозь зубы шипела какие-то ругательства, следуя владикиным полупьяным указаниям.

Съехав с шоссе, мы закрутились по узкой лесной дороге. Правда, она была качественно заасфальтирована. По обочинам сначала стояли сплошной стеной сосны и густой полуоблетевший подлесок, потом их сменил вообще какой-то первобытный васнецовский бурелом. Никаких признаков жилья и в помине не было. Мы заехали в какие-то заповедно-непролазные места, и у меня поневоле зародилось подозрение, что Владик спьяну все перепутал и наша поездка закончится тем, что дорога потихоньку исчезнет, сойдет на нет и мы навеки пропадем в этой жуткой глухомани. Тем более, что дорога была узкая и я никогда в жизни не смогла бы на ней развернуть здоровенную "БМВ" в обратную сторону. Хренушки. В общем, я перла на владикином тевтонском агрегате вперед, как немцы в сорок первом – и едем черт знает куда, и страшно, и назад фюрер-Владик не разрешает повернуть. Того и гляди, что из пожухшего малинника выскочат с воплями бравые партизаны во главе с каким-нибудь безумным Ковпаком и пойдут строчить из черных автоматов и ужасных фауст-патронов.

Я миновала развилку и проехала мимо постамента, на котором памятником незабвенной хрущевской эпохе стоял здоровенный гипсовый лось, покрытый облупившейся серебряной краской. В очередной раз с жуткими ругательствами вывернула руль на внезапном повороте, проехала по небольшому мостику через черноводную лесную речушку (чуть с него не свалившись на скорости под семьжесят), еще проехала вперед и передо мной неожиданно открылось обыкновенное русское чудо.

Чудо возвышалось в метрах двухстах от нас. На пологом гребне небольшого пригорка посреди ухоженного, покрытого ровно скошенной желтой травой необозримого поля.

Это был длинный, ослепительно белый двухэтажный особняк с плоской, уступами спадающей в нашу сторону крышей и выдающимся вперед широким крытым крыльцом. Он словно сошел с кодаковских иллюстраций из американского еженедельника и был похож на плавно плывущую по осенним северным холмам громадную средиземноморскую яхту. Словом, он был прекрасен. К тому же неведомый архитектор идеально вписал его в обыденный русский пейзаж. Неподалеку лениво текла узкая речка, скорее даже просто ручей. Но тоже очень ухоженный. Особняк окружали аккуратные клумбы с розами, купы декоративного кустарника и явно недавно высаженные деревца у круглого пруда, куда впадал ручей. В пруду, к своему вящему изумлению, я заметила двух черных австралийских лебедей. Их словно вырезанные из картона силуэты мягко освещались клонившимся к горизонту неярким солнцем. К пруду подступал облитый осенней желтизной березняк, убегающий по низким взгоркам к горизонту. На стоянке было припарковано с полтора десятка машин: сплошь дорогие, европейские иномарки.

Все это я увидела сразу, почувствовала, впитала в себя – уж больно неожиданное было зрелище после марш-броска по сусанинским местам. И чего уж скрывать – я была слегка потрясена видом этого белоснежного чуда, хотя навороченными доминами, каковых немало понастроено в Подмосковье в последние лет пять, меня не удивишь. Например, подобного кирпичного монстра папуля несколько лет назад отгрохал для нашего дивного семейства неподалеку от Толстопальцева. Но в этом чудесном доме присутствовал тонкий вкус, в нем чувствовалась какая-то необъяснимая ненашенская прелесть. Я в него просто с ходу влюбилась.

Но более всего меня поразил вертолет, стоящий чуть в стороне от дома на небольшой бетонной площадке: элегантный, белый с желтым, стеклянно-стрекозиный, он хищно присел на полозьях. Возле него стоял и курил высокий человек в комбинезоне. На руке у него висел летный шлем.

Правда, мне тут же пришлось отвлечься от созерцания чудес и сбросить скорость, потому что дорогу к особняку преградили ворота из частой металлической сетки, выкрашенной в белый цвет. Прочная даже на вид, метра в два с лишним высотой ограда из такой же сетки убегала в обе стороны от ворот, возле которых стояла кирпичная будка, явно для охраны. И охрана не заставила себя ждать. Едва я подрулила к воротам, как из-за домика шустро выскочили два здоровенных низколобых парня в темных шерстяных костюмах. Оба были в черных очках, пиджаки намеренно расстегнуты и под ними явно угадывались здоровенные, под стать парням, пушки. Один из мордоворотов с трудом, обеими руками сдерживал за толстую анодированную цепь вывалившую язык гигантскую, неимоверно злобного вида псину. Порода мне была абсолютно неизвестна, скорее всего страшилище было из тех новомодных церберов, которых с началом строительства капитализма начали завозить из Южной Америки. Видок у псины был тот еще – она заполошно хрипела, роняя из пасти хлопья слюны, выкатывала на нас налитые кровью глаза, приседала на задние лапы и у меня немедленно появилось желание быстренько смыться. Псина, судя по размеру ее клыков, могла сжевать дверцу "БМВ", как домашний тапочек. Но окончательно добили меня компактные телекамеры, установленные над въездом. Они бесшумно поворачивались, следя за нашей машиной и было понятно, что кто-то в особняке внимательно изучает наши физиономии. В общем, впечатление было весьма и весьма внушительное.

Передний охранник, тот, что без собаки, нахмурился, вглядываясь сквозь лобовое затемненное стекло в мое лицо. Видать, оно ему сразу не понравилось, потому что он поднес ко рту "уоки-токи" и что-то в него сердито забормотал. Псина захрипела еще пуще, а второй охранник с недвусмысленным выражением на мордатой физиономии полез под мышку. Я похолодела, поняв что нам надо немедленно сматываться, пока эти бандидас не открыли огонь на поражение. Мы явно попали не туда и явно не вовремя. Видать, в рафинадном особнячке сейчас заседала местная Коза Ностра и чужие глаза ей были ни к чему. А что они делают с нежеланными свидетелями – пояснять не надо. Прихлопнут за милую душу и скормят неостывшие юные тела на обед мерзкой клыкастой твари.

Я оглянулась, лихорадочно прикидывая, как побыстрее развернуться и смыться, но в этот момент пьяненький Владик распахнул заднюю дверцу и радостно заорал, чуть не вывалившись из машины: