Картер Браун - ПСС, том 1. Убийство в закрытом клубе Страница 4

— Вы находитесь в наших краях, чтобы участвовать в гонках «Гран-при» в Риверсайде, не так ли?

— Верно. — Он еле сдержал зевоту и о чем-то задумался.

Фон Альсбург отодвинул свой стул подальше в тень зонта и медленным, неторопливым движением вытер лицо носовым платком.

— Столько солнца — это, конечно, чудесно, — проворчал он, — но должен признаться, что калифорнийский климат слишком уж жаркий.

— Вы привыкнете к нему, — заверил я. — Это ваш первый приезд сюда?

— На Западное побережье да, — согласно кивнул он. — Много раз был в Нью-Йорке. Вот это город так город.

— Конечно, это так, — согласился я. — Мы считаем его вторым после Сан-Франциско!

— Я там никогда не был, — произнес он недовольным голосом. — Если вы, джентльмены, позволите мне, я переберусь куда-нибудь в более прохладное место, возможно, даже в дом.

Он спустился по террасе медленным, неторопливым шагом, словно бульдозер на самой низкой передаче. Куртни зажег сигарету от тонкой позолоченной зажигалки и взглянул на меня.

— Он напоминает мне австралийского утконоса, — проворчал он и вновь посмотрел на меня, приглашая к беседе, — один из выживших экземпляров вымершего рода. Истинный тевтон[2], понимаете?

— Старая гвардия или что-то в этом роде? — отозвался я.

— Один из тех аристократов, которые надеялись, что Гитлер станет их помощником в борьбе с профсоюзами, — задумчиво пояснил он. — Провел всю войну в танковой дивизии на Восточном фронте и был взят в плен русскими в начале сорок пятого, как раз в то время, когда все уже начало рушиться. Спустя шесть месяцев ему удалось попасть в число репатриированных и вернуться в Берлин. Активно сотрудничал с союзниками. И даже, кажется, передал нашим ребятам из Интеллидженс сервис много полезной информации о красных, за что они были ему чрезвычайно благодарны. Прошел также слушок, — неторопливо рассказывал он, — что граф был активным нацистом до войны, но это так никогда и не подтвердилось. Как видите, фон Альсбург обладает всеми инстинктами к выживанию. Единственная ошибка, которую он совершил, была женитьба на Зельде, но и ее он быстро исправил, женившись во второй раз на Марте Брюль.

— Здесь какая-нибудь связь с Фрицем Брюлем, этим удачливым промышленником? — перебил я его.

— Она — его единственная дочь, — тихо вздохнул Куртни. — Когда Хьюго женился на ней, он женился на промышленной империи старика. Прекрасно сработано, если вы способны понять это, Холман. А она сама вовсе не дурна собой.

— Почему он оказался в Штатах?

— Какие-то дела Брюля, связанные с подшипниками, вынудили его приехать сюда. И все эти дни Хьюго ведет переговоры только в Прекрасных круглых цифрах, близких к миллиону. Я нахожу все это впечатляющим и нудным. А чем вы занимаетесь, старина?

— Улаживанием неучтивости других людей, — спокойно ответил я.

Он вытянулся на своем стуле и в упор посмотрел на меня:

— Так вот откуда дует ветер. Я знал, что Зельде одной будет не под силу справиться со своим кровавым замыслом.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — честно признался я.

— Пожалуйста! — Он поднялся со стула и с холодным презрением взглянул на меня сверху вниз. — Этот невинный вид не подходит вам, Холман. Он совсем не в характере человека с вашими очевидными талантами. — Широким уверенным шагом он спустился с террасы, оставив меня одного.

Расслабившись в удобном кресле, я вдруг почувствовал себя неудачником с телевидения, который все эти годы пользовался не тем дезодорантом. Это заставило меня собраться и обдумать ситуацию. Я выкурил пару сигарет, а минут двадцать спустя снова появился Ли Броган. Его походка стала намного увереннее той, что была в библиотеке, а на лице появилось виноватое выражение. Достигнув убежища под зонтом, он рухнул в кресло и посмотрел на меня жалким взглядом.

— Зельда развлекает своих первых двух экс-супругов там, — промямлил он. — Надеюсь, свежий воздух пойдет мне на пользу.

— Будьте моим гостем, — радушно отозвался я.

— Видите ли, я сожалею о том, что произошло. Сделайте милость, простите меня, и забудем об этом.

— Хорошо, — успокоил я его.

— Я нагрузился намного больше, чем рассчитывал, — с болью в голосе произнес он. — Из-за этого я так и поступил.

— Никто не пострадал, — миролюбиво сказал я, — так что забудьте об этом.

— Если бы я мог. — В его голосе появились горечь и жалость к себе. — Вы никогда не поймете, что означает быть рядом с такой женщиной, как Зельда Роксан, три долгих года. Вы не представляете, какой ад она создает для мужчины.

— Пожалуй, для десятка миллионов парней, по скромным подсчетам, такая жизнь казалась бы раем, — улыбнулся я.

— На меня это действует как раз наоборот, — вздохнул он. — Может быть, потому, что я схожу по ней с ума.

— Вот этого я как раз и не понимаю, — уныло произнес я в ответ. — У меня совсем не симпатичное лицо. При виде меня все шарахаются от меня, даже собаки. Пожилые дамы выхватывают свои зонтики и угрожают расправиться со мной, если я предлагаю помочь им перейти улицу. Никто еще не сказал мне, что я вызываю у него доверие. Почему же вы стали исключением, Броган?

Он зажег сигарету, потом медленно потер тыльной стороной ладони у рта.

— Я решил, что должен вам объяснить, почему замахнулся на вас там, — он махнул рукой в неопределенном направлении, — но если вас это не интересует, то я не буду об этом.

Ли Броган был доверенным лицом Зельды долгих три года, о которых он столько кричал, припомнил я, возможно, он знает Гарри Тайга. Неожиданно я заинтересовался им.

— Зельда, должно быть, любит вас, — вскользь заметил я. — Иначе она не стала бы держать вас своим доверенным лицом так долго. — Я на секунду задумался, а потом продолжил: — У нее была возможность пригласить кого-нибудь другого на это место.

— Она меня любит? — Он свирепо рассмеялся. — О, конечно, она уже любит меня как брата. Впрочем, пару раз я по-настоящему возбудился и обнял ее за талию. Даже пытался поцеловать ее однажды, и знаете, что она сказала на это? «Пожалуйста, дорогой, не порти наши прекрасные отношения». Это — султан, но только наоборот. Зельда содержит нечто вроде постоянного мужского гарема, а я просто Броган — семейный слуга, вроде евнуха, верный и бесполый, старый, добрый Броган.

— Не принимайте все так близко к сердцу, — возразил я мягко, — совсем ни к чему обижаться на нее за это. Кроме Зельды, в мире есть миллион других женщин — прекрасных и желанных.

— В этом, черт возьми, и заключается моя трагедия, — пробормотал он. — Нет, нет. Для меня они не существуют. И если вы на мгновение откажетесь от своего самоуверенного превосходства и задумаетесь над этим, Холман, вы поймете почему. Кто в этой стране теперь самый великий символ изощренного секса? Конечно Зельда. Не так ли?

— Вы правы, — неохотно признался я. — Но вы не можете потребовать, чтобы она спала с десятью миллионами парней, которые сделали ее этим символом, верно, дружище?

— Это ни о чем не говорит, — прорычал он, — и вы знаете это. Уже три года я близок к Зельде — более тысячи дней я был ближе к ней, чем кто-либо другой.

Сколько продолжалось ее первое замужество с фон Альсбургом?

— Я не стал бы…

— Я скажу вам. — Голос Брогана звучал убежденно. — Ровно двадцать месяцев. Сколько оно длилось с Рексом Куртни, прежде чем она разрубила брачные узы? Почти год. А с Гарри Тайгом? Меньше шести месяцев! А остальные, включая Хосе Переса и, возможно, вас, — все, с кем она провела хоть немного времени от уикэнда, ну, скажем, самое большее, до трех недель, — они просто не в счет. Так что только я, Ли Броган, знаю ее дольше, чем все вы, паршивые сукины дети, вместе взятые! А она обращается со мной как с братом!

— Может быть, поэтому вы продержались так долго, Броган, — тихо заметил я. — Для Зельды секс — это то, что не может стоять на одном месте, — он перемещается от одного к другому. И то, что вы…

— Нет! — Он неистово замотал головой. — Это совсем не то. Иногда мне кажется, что у меня просто нет того, в чем нуждается такая женщина, как Зельда Роксан. Но потом я прихожу к мысли, что она точно знает о моих чувствах, вот почему ее отказ становится преднамеренным и расчетливым. Вероятно, она получает большой заряд, держа меня все время на конце веревки.

— Вы имеете в виду, что она просто садистка и таким образом получает удовольствие?

Он опять замотал головой:

— Это трудно объяснить. Словно во мне заключена ее самоуверенность в некоем сумасбродном варианте. Пока я нахожусь рядом с вывалившимся языком, она знает, что не потеряла ни одной черты своего губительного очарования, и это придает ей уверенности в себе. Стоит мне уйти, она вся изведется, но, увы, не из-за меня, вы понимаете, о чем я говорю, но из-за того, что вместе со мной она потеряет чертовски много своей самоуверенности.