Евгений Сухов - Завет лихого пацана Страница 43

Глупо было бы не воспользоваться возможностью вытеснить конкурента с доходного участка.

Геворкяну было известно, что представитель их дочерней компании, расположившейся в Москве, уже встречался с вице-премьером России, который пообещал оказать всяческое содействие.

Лавр Константинович отчетливо осознавал, что в империи Оппенгеймера он всего лишь слепое орудие, которое служит для достижения целей корпорации. Своими действиями корпорация напоминала активно размножающуюся колонию животных, которая уже не умещалась на прежней территории и начинала энергично завоевывать все новые и новые жизненные пространства.

Ровно в девять часов вечера красная «девятка» вырулила в парковую зону, проехала метров сто по узкой заросшей колее и, выбравшись на небольшую поляну, остановилась у большой сосны, поваленной ветром. Место было заповедное, и основные дороги перекрывались шлагбаумами, оставалась только эта небольшая тропа с глубокими колдобинами, куда отваживался заезжать далеко не каждый автомобилист.

Время было позднее, людей вокруг не было видно, и Геворкян чувствовал себя в безопасности. Если объявится милиция, то самое большее, что ему могут предъявить, так это заезд в заповедную зону. Подобное нарушение карается не столь сурово, а потому можно будет откупиться на месте стодолларовой банкнотой.

Лавр Геворкян встречался со Львом Зальцером дважды и сумел составить о нем собственное мнение. Весьма честолюбив, с большими амбициями, умен, циничен. В общем, один из тех типажей, от которых лучше держаться на значительном расстоянии.

Геворкян вышел из машины, глушить двигатель он не стал из соображений безопасности.

Прошло несколько томительных минут. Наконец хрустнула ветка, и на поляну вышел Лева Зальцер. Он огляделся и подошел к Геворкяну.

— Давно ждешь? — спросил Лева, протянув руку.

Геворкян почувствовал, что напряжение не оставляет его. Легкость, которая присутствовала в их прежние встречи, вдруг неожиданно ушла. Единственное спасение — улыбка, за которой можно спрятать как радость, так и откровенную злобу.

— Несколько минут.

— А не слишком ли безлюдное место выбрал?

Геворкян невесело хмыкнул:

— А ты предлагаешь встретиться у меня в гостинице?

— Нет, но…

— Лучшего места и не придумаешь. Тихо. Спокойно. Кроме птиц, никого не встретишь.

— Так-то оно, конечно, так, — протянул Лева Зальцер. — Но что-то сегодня мне плохой сон приснился. Не к добру!

— Это ты брось! — отмахнулся Геворкян. — Получишь хорошие деньги, заживешь, как князь. Где ты, кстати, будешь жить, когда получишь деньги? В Америку переберешься или все-таки в Европе останешься?

Парень на секунду задумался. По его озабоченному лицу было заметно, что вопрос этот для него не праздный.

— Я бы хотел осесть на острове Бали. Деньги теперь у меня будут, заживу респектабельным рантье. А если все-таки станет скучно, так открою небольшую ювелирную мастерскую и буду гранить алмазы. В Бали народ состоятельный, туристов много, так что, думаю, от заказов отбоя не будет.

— Хорошее дело. У тебя получится. Ладно, поговорим об этом как-нибудь попозже. Товар при тебе?

Скинув с плеч небольшой рюкзак, Зальцер буркнул:

— С собой.

— Я рассчитывал увидеть рюкзак больших размеров.

Зальцер невольно ухмыльнулся.

— Помилуй, это же не булыжники какие-нибудь, а алмазы!

— Тоже верно.

Лева Зальцер не спешил расставаться с рюкзаком.

— Мне бы хотелось уточнить вопрос оплаты. Когда будут деньги?

— Ты меня удивляешь! Неужели ты нам не доверяешь? — В некоторых случаях важно говорить о себе во множественном числе. Подобная форма убеждения звучит как-то весомее.

— Не то чтобы не доверяю, — пожал плечами Зальцер. — Просто решил уточнить.

— Могу повторить еще раз. Пять миллионов долларов тебе будут переведены тотчас, как только корпорация получит алмазы. Надеюсь, что личное обещание господина Оппенгеймера для тебя достаточная гарантия?

Лева Зальцер выглядел счастливым.

— Более чем достаточно. А я-то думал, что он и не подозревает о моем существовании.

— Не сомневайся, очень даже подозревает. Он знает о каждой крупной сделке, а уж если говорить о такой, как эта… Он осведомлен о ней в малейших деталях.

И это действительно была правда.

Зальцер развязал рюкзак. Он был до половины набит небольшими невыразительными мешочками, сшитыми из черной материи.

— Они здесь? — недоверчиво спросил Геворкян.

— А где же им еще быть?

— Вообще-то все так и должно быть. Просто подумал… Вид у всего этого какой-то непрезентабельный, что ли. Да и мешки в глине испачканы.

— А ты думал, что я их в шелковую ткань буду заворачивать?

— Нет. Но можно было как-то поторжественнее, ведь алмазы все-таки!

— На то и рассчитано. Мешочки я специально глиной перемазал. Вдруг менты меня задержат, захотят рюкзак посмотреть. Мешочки грязные увидят, вот желание и отпадет их рассматривать.

— Может, так оно и правильно, — перехватил Лавр Геворкян протянутый рюкзак.

— Взглянуть не хочешь? — удивился Зальцер.

— Чего мне смотреть? Я и так знаю, что они там. — Завязав рюкзак, Геворкян закинул его на плечо. — Я вот что у тебя хочу спросить. Только скажи мне откровенно… Почему ты не ушел с алмазами? Ведь у тебя же на руках такое состояние… Ого-го!

— И что с того? Все эти алмазы описаны. С ними никуда не спрячешься, при желании вы всегда сумели бы меня отыскать. Воевать с такой корпорацией, как «Де Бирс», невозможно.

— Тоже верно. Кстати, а что ты там говорил про какой-то свой сон?

— Снились какие-то покойники. Я пытаюсь от них убежать, да как-то не получается. Бегу что есть силы от них, а в действительности ноги едва передвигаются. Вот они меня окружили, пытаются достать… Просто фильм ужасов какой-то!

Лева Зальцер неожиданно замолчал.

— А дальше-то что было?

— Проснулся я. Видимо, со страху.

— Знаешь, тебе не повезло, это был сон в руку, — печально улыбнулся Геворкян. Вытащив из кармана пистолет, он направил ствол в грудь Зальцеру. — Если бы ты знал, как мне не хочется этого делать.

Зальцер нервно сглотнул.

— Тогда почему ты идешь на это?

— Все просто, ты нарушил правила, — безрадостно сообщил Геворкян.

— Давай договоримся, — выставил Лева ладони. — Здесь, кроме нас, никого нет, можно найти правильное решение…

— Это даже не смешно. Ты хочешь купить человека, у которого за плечами лежат три миллиарда долларов. Но это делает честь твоему самообладанию. Вижу, что ты борешься за жизнь до последней минуты. Такое дано не каждому. Никакого паралича в коленях, ни перекошенной физиономии, все, как полагается. Ты умираешь, как настоящий солдат.

— Кто меня заказал?

Геворкян пожал плечами:

— Разве это так уж важно?

— Это моя последняя просьба, неужели ты откажешь?

— Странная просьба перед смертью. Другой на твоем месте предложил бы передать письмо близким, любимой девушке. Хорошо, скажу. У меня был разговор с мистером Оппенгеймером.

Лева стоял неподвижно, едва ли не навытяжку, сжимая в ладони сотовый телефон. Геворкян слегка улыбнулся: «Интересно, кому же это он собирается позвонить?»

Приподняв руку, Зальцер сообщил:

— В этом телефоне встроены очень чуткие микрофоны. Даже если бы ты стоял на расстоянии сотни метров, они уловили бы даже твое дыхание. Знаешь, кому я звонил?

Геворкян похолодел.

Первая пуля разнесла мобильный телефон, с глухим ударом хищно впившись в поваленную сосну. Вторая угодила в голову, брызнув мельчайшими осколками на куст сирени. Еще секунду Лева стоял, как бы не соглашаясь с наступившим небытием, а потом упал на спину, растянувшись во весь рост.

Двигатель машины, оставленной у поваленной сосны, продолжал работать с тихим урчанием, но в этот раз Геворкян уловил в этом урчании нечто враждебное. С минуту он рассматривал поверженного, как бы ожидая, а не поднимется ли?! Рядом прокричала какая-то разбуженная птица, выводя его из оцепенения, и, махнув крыльями, скрылась во тьме парка.

Геворкян подошел к убитому и, присев на корточки, похлопал ладонями по его карманам. С правой стороны что-то было. Сунув руку в пиджак, он выудил какой-то предмет, завернутый в бумагу. Он осторожно развернул сверток.

Бог ты мой!

Его взору предстал огромный, едва ли в половину кулака, алмаз. С минуту он любовался мерцающим цветом, совершенно позабыв о времени, а затем сунул алмаз в карман куртки.

Надо было уходить.

Выстрелы могли услышать какие-нибудь случайные бродяги. Геворкян тщательно отер о полу пиджака рукоять пистолета и зашвырнул его далеко в лес.

Сняв рюкзак, он бросил его на переднее сиденье, устроился в водительском кресле и повернул ключ. Машина мгновенно завелась.