Владимир Колычев - Черный лебедь Страница 43

Я понял, что случилось непоправимое. Все-таки организовал Игорек нападение на квартиру. И не побоялся, гад, моего присутствия. А чего бояться? Меня связали, пока я спал. Как какого-то барана связали. А разве ж я не баран, если позволил бандитам беспрепятственно вломиться в свою квартиру. Как они это сделали? Каким ключом воспользовались? Скорее всего, отмычкой.

Послышался глухой стук, и Женя замолчала. Ударили ее, а может, даже убили. И мама моя в руках бандитов, и сестра. Они тоже могут пострадать. За себя я нисколько не переживал. И о сокровищах думал мало. Лишь бы только с родными ничего не произошло. Лишь бы Женя осталась жива.

Из коридора донесся приглушенный голос:

– Игорь, все путем!

– Урод! Зачем по имени?! – зашипел на своего подопечного Игорек.

Это был он, никаких в том сомнений. Я не мог его видеть, и голос у него неестественный от злобы. Но это был он.

– Тут целый баул! Золотой!

– Уходим!

Человек, удерживающий меня в неудобном положении, поднялся. Увы, в отличие от него я на ноги встать не мог. Руки стянуты чем-то крепким за спиной, на ногах путы. К тому моменту, как я смог перевернуться на спину, чужаков уже не было в доме. Игорек и его прихвостни ушли. И унесли с собой все наши сокровища. Но зачем они тогда оставили меня в живых? На что рассчитывали уроды? Может, они думали, что я не смогу развязаться и подохну от голода?

Но я смог развязаться. Почувствовал, что материал, которыми были связаны мои руки, можно растянуть. Правда, мне понадобился целый час, а то и больше, чтобы растянуть его и освободить руки. Это был самый обыкновенный ленточный лейкопластырь. Им же была связана и Женя. Она была жива. Только на лбу надулась большая шишка. Маму и сестру я обнаружил в гостиной. Они обе лежали на полу, связанные по рукам и ногам. И рты заклеены пластырем.

Преступники никого не убили, никого не изнасиловали. Но рюкзак с золотом и ларец с драгоценностями исчезли.

Мама расплакалась сразу же, как я снял с нее путы.

– Прости, сынок! Это я сказала им, где золото! Они сказали, что убьют Лену.

Теперь я понял, почему бандиты не пытали меня. Еще до этого они разобрались с мамой. И, судя по всему, в тот момент, когда она рассказывала им про тайник на балконе, я уже лежал на кровати связанным. Это потом меня уже столкнули. Как же так? У меня обычно чуткий сон, а тут проспал такой момент. И вчера спал как убитый, и сегодня. Этому, конечно, было объяснение – в постели с Женей я умаялся, расслабился. Да и вино мы с ней пили. Но это объяснение ни в коем случае не оправдывало меня.

– Да черт с ним, с тем золотом, – махнул я рукой. – Лишь бы вы были живы.

Все были живы, и меня, конечно, это радовало. Но холодная рука отчаяния крепко держала за горло.

– Это Игорек, – глядя на Женю, сказал я.

– Надо звонить в милицию, – решила она.

Пришлось ее останавливать.

– Не надо! Нельзя про золото говорить. Нас тогда самих арестуют!

Как ни крути, а мы совершали противоправное деяние, укрывая у себя дома драгоценный клад. В милиции нас не поймут, а прокурор еще и упечет через суд.

– Но мы не будем говорить про золото! – мотнула головой Женя. – Пусть они ответят за физическое насилие.

– Эти скоты и так за все ответят, – вспылил я.

– И что ты собираешься делать?

– Сам не знаю. Но мало им не покажется.

В ту же ночь я отправился в город. К утру был на месте. Я готов был сразу с автовокзала ехать к Игорьку в гости. Но я знал только номер его телефона. Пришлось ждать, когда откроется горсправка. Дождался, отправился по адресу.

Центр города, красивый высотный дом с видом на городской сад. На лестничной площадке седьмого этажа нос к носу столкнулся с пожилой, чересчур напудренной женщиной. Длинный нос наводил на мысль о чрезмерном любопытстве с ее стороны. И, как оказалось, я не ошибся в своих суждениях.

– Молодой человек, вы кого-то ищете? – подозрительно всматриваясь в меня, спросила она.

– Да. Игорь мне нужен. Из восемнадцатой квартиры.

– А, Игорь. А вы, собственно, кто?

Она начинала раздражать меня. Шла бы своей дорогой, так нет, допрос учинила. Послать бы ее на три буквы, но тогда точно скандала не избежать.

– Муж его жены! – выпалил я.

– Как это муж его жены! Так разве бывает?

– Разводимся мы с женой. Поговорить надо.

– А-а, ну тогда ладно.

Я облегченно вздохнул, когда за ней закрылись створки лифта. И нажал клавишу звонка. Дверь никто не открывал. Или дома никого нет, или Игорек опознал меня и боится предстать перед возмездием. А Майя сейчас, возможно, живет у своей матери. Игорек же говорил позавчера, что она ушла от него. Но это их личные проблемы. Меня сейчас волновал только Игорек, а с Майей я разберусь в народном суде, когда буду разводиться с ней.

Дверь никто не открывал. И я решил, что нужно ехать в ресторан. Скорее всего, Игорек сейчас там – делит со своими подельниками щедрый урожай. Я уже собрался уходить, когда обнаружил, что дверь чуточку приоткрыта. Я толкнул ее, осторожно зашел в квартиру. Возможно, меня заманивают в ловушку. Возможно, кто-то сейчас готовится к нападению. Но голыми руками меня не взять. Я готов к самым решительным действиям – свидетельством тому острый клинок тяжелого охотничьего ножа. Сейчас мне под горячую руку лучше не попадаться – убью и не поморщусь. Я умел убивать, я не боялся крови.

Но убивать никого не пришлось. Игорек лежал в гостиной. Мне хватило одного только взгляда на него, чтобы понять, какая беда с ним приключилась. Неестественное положение тела, неестественная бледность лица, страшная предсмертная гримаса. Игорек был мертв. Его задушили и, судя по всему, сделали это совсем недавно. Тело еще не успело остыть.

В панику я не впал, в истерике не забился. Разве ж я не знал, что такое смерть?! Даже обошел квартиру в поисках рюкзака и ларца с драгоценностями. Но, как и предполагал, ничего не нашел. Их забрали подельники Игорька. Сначала грохнули его, а потом все забрали.

В конце концов я понял, что мне нельзя оставаться в этой квартире. Вышел на улицу, из ближайшего телефона-автомата позвонил в милицию. Сам же уехал домой.

А ближе к вечеру за мной приехали. Задержали по подозрению в убийстве гражданина Семипольского, заковали в наручники и отправили в областной центр. Откатали пальчики, поместили в КПЗ районного отделения милиции по месту преступления. А через день отвели в кабинет, где меня ждала встреча со следователем. Это был худощавый мужчина с белесыми глазами и большим безвольным ртом.

– Еще не поздно оформить чистосердечное признание.

С этого начался наш разговор. На этом следователь и хотел бы его закончить.

– Но я не убивал Игоря.

– Не знаю, не знаю. Вас опознала соседка потерпевшего. Вы приходили к Семипольскому незадолго до его гибели, на клавише звонка и дверной ручке обнаружены отпечатки пальцев, идентичные вашим.

– Квартира была закрыта.

– Ай-яй-яй, Всеволод Владимирович! В квартире обнаружены следы вашей обуви. Вы ходили по квартире. И возле трупа ваши следы. Опять же, отпечатки ваших пальцев.

– Но я никого не убивал!

– Смерть наступила вследствие механической асфиксии. Вы задушили свою жертву руками.

– Не душил я.

– Я понимаю, вам грозит очень большой срок за убийство. Возможно, даже смертная казнь. Но на вашем месте я бы не отпирался. От убийства вам не отвертеться. Даже если вы действительно не убивали, все равно не отвертеться. Давайте подумаем трезво и так же трезво оценим сложившуюся ситуацию. Вы занимались дзюдо?

– Занимался.

– Воевали?

– Да.

– Потерпевший жил с вашей законной супругой?

– Жил.

– Ну и кто вам после этого поверит, что вы не убивали?

Я и сам прекрасно осознавал, что попал в такой капкан, из которого так просто не выбраться. Но не хотелось брать на себя убийство.

– Но я же не убивал!

– Да, но у вас был мотив его убить. Он жил с вашей женой. Вы воевали в Афганистане, а он жил с вашей женой.

Был и другой мотив. И я не знаю, как бы повел себя, если бы застал Игорька живым в его квартире. Очень даже может быть, что я действительно придушил бы его.

– Я советую вам хорошо подумать, Всеволод Владимирович. Соседка потерпевшего, гражданка Селиверстова, утверждает, что вы были не в себе, когда шли к Семипольскому. Уже одно это может свидетельствовать о состоянии аффекта, в котором вы находились. А ваши сложные отношения с законной женой наводят на мысль об убийстве из ревности. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я молчал. Если честно, я плохо соображал.

– Хорошо, я объясню. Вас могут осудить за умышленное убийство по статье сто второй. В лучшем случае пятнадцать лет лишения свободы, в худшем – смертная казнь. Но вас могут осудить по статье сто четвертой. Убийство в состоянии сильного душевного волнения. Получите четыре года. А может, и меньше. Суд учтет ваши заслуги перед Родиной, все-таки вы исполняли интернациональный долг, а это дорогого стоит.