Татьяна Полякова - Испанская легенда Страница 44

Костров переулок был совсем маленький. В доме под номером один находился продуктовый магазин, а дальше с двух сторон шли заборы. В моем родном городе начался самый настоящий строительный бум, дома растут как грибы, правда, здесь строительство еще не началось. Заканчивался переулок возле крохотного сквера, в нескольких метрах от него я увидела «Жигули» белого цвета, довольно старенькие, впрочем, если учесть, что жилище девушки весьма небогатое, удивительно, что у нее вообще есть машина. Тут окошко со стороны водителя приоткрылось, и я увидела Галю.

— Я здесь, — позвала она.

Я подошла, распахнула дверцу и села рядом, сказав с улыбкой:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — страдальчески ответила она, когда я захлопнула дверь, и в тот же момент я заметила шнурок на ее шее, вроде бы украшение, но шнурок был слишком туго затянут. Пока я пыталась это осознать, взгляд успел переместиться на ее руки, которые Галя зачем-то держала под блузкой, а потом и на ноги. Она была без туфель, брючина чуть вздернулась. Я увидела под ней светло-коричневый скотч, и когда до меня дошло, что все это значит, с заднего сиденья поднялся призрак, бледная жуткая физиономия, которую я мельком увидела в зеркале. Потом что-то тяжелое обрушилось мне на затылок, и все померкло.

В темноте кто-то всхлипывал, это было не похоже на плач, скорее на поскуливание, и в первый момент я подумала, что где-то рядом скулит щенок. Я попробовала позвать его, и тогда стало ясно: рот мне залепили скотчем. Я лежу вытянувшись на чем-то жестком, руки крепко стянуты. Наверное, тоже скотчем. Связанные ноги успели занеметь. Я попыталась пошевелиться, перекатилась на правый бок, голову сразу же пронзила острая боль, и я застонала. Поскуливание рядом стало громче. «Это девушка», — мелькнула догадка. И тут же на меня нахлынула паника. Галя хотела рассказать мне об Алексе. Господи, какая же я дура! Как я могла выйти из дома, не предупредив Мартина? Девушка сидела на водительском кресле, а кто-то лежал на сиденье сзади, держа в руках шнурок, обмотанный вокруг ее шеи. Переулок был пуст, вряд ли нас кто-то видел. Чтобы перетащить бесчувственное тело на заднее сиденье, необязательно выходить из машины. Стекла у «Жигулей» были затонированы, никто, даже проходя мимо, ничего бы не увидел… Кто этот тип в дурацкой маске на физиономии? Маньяк, убивающий женщин? Он прислал мне резинку с волос жертвы, а теперь решил, что нам пора встретиться? И опять: Мартин, как я могла… Он будет звонить, искать меня… Я не могу сейчас умереть. Я должна найти выход, должна…

Над головой послышались шаги. Потом скрип, я увидела полоску света и поняла: там наверху люк и сейчас кто-то его приоткрыл. Я перекатилась на спину, приподняла голову и увидела мужчину. Придерживая крышку люка рукой, он спускался вниз спиной ко мне. Люк опустился, и стало темно, а потом вспыхнул свет фонаря и ударил мне в глаза. Я зажмурилась, отворачиваясь от света. Мужчина был совсем рядом, стоял и смотрел на меня. Потом свет фонаря переместился, но еще некоторое время я по-прежнему ничего не видела. Зато услышала, как вскрикнула девушка. Два глухих удара, и она замолчала. Он шагнул ко мне, в полоске света я видела только его кроссовки. Свет опять ударил по глазам, а потом скотч сорвали с моих губ, и я закричала.

— Больно? — хрипло спросил мужчина, усаживаясь рядом, и сам себе ответил: — Больно.

— Кто вы? — с трудом произнесла я и не узнала своего голоса. Девушка рядом опять застонала.

— Вот сука, — разозлился он и шагнул к ней. — Заткнешься ты, наконец!

А я замерла, потому что узнала голос. Я его узнала, хотя разум отказывался с этим соглашаться. Этого просто не могло быть. И все-таки я позвала:

— Кешка?

Он резко повернулся, и свет заплясал на стенах подвала, и его отблески падали на лицо Кешки, лишив меня сомнений.

— Кешка, — повторила я и в полном обалдении добавила: — Ты что, спятил?

— Спятил, — засмеялся он. — Точно, я спятил. — Он хохотал как сумасшедший, а потом сказал: — Это ты во всем виновата, ты… Дрянь, дрянь, сучка дешевая, вот ты кто. — Теперь он почти кричал и притопывал ногами, как делают капризные дети. Нелепо, беспомощно. И эта его беспомощность лишила меня страха. Я должна его бояться? Вот этого жалкого придурка?

— И в чем я виновата? — спросила насмешливо.

Он ударил меня ногой в живот, я вскрикнула, а он усмехнулся:

— Попробуй еще посмеяться надо мной. Ты только и делала, что всю жизнь надо мной смеялась. Я тебя любил! — заорал он. — Я любил тебя. А ты смотрела на меня как на падаль. Что бы я ни делал, ты только смеялась и презрительно воротила нос. «Кешка неудачник, Кешка ничтожество», ты ведь так думала? Я старался, я очень старался… Я надеялся, ты увидишь… И что? Я писал книгу и думал: вот теперь она поймет, а ты… ты даже не прочитала ее. Тебе неинтересно. Я пустое место, да? А потом появился этот хлыщ, и ты бросилась ему на шею. Трахаешься с ним, сучка, ты с ним трахаешься… — Он ударил меня один раз, второй, я сцепила зубы, чтобы не застонать.

Кешка взмахнул рукой и выронил фонарь, он теперь лежал на полу рядом со мной.

— Вот что, — сказала я, когда боль утихла. — С кем я трахаюсь, тебя не касается. Ты больной придурок, но ты был моим другом. И я хочу тебе помочь. Развяжи девушку, позвони Толику. Он приедет, и мы вместе решим, что теперь делать.

— Твой Толик идиот… добренький, сладенький идиот. Он думал, дружбу можно купить за деньги. Вы все… я вас ненавижу, вы все меня презирали. И не мечтай, что ты выберешься отсюда.

Он присел, дотронулся до моей щеки, и я совсем рядом увидела его лицо. Лицо сумасшедшего.

— Убивать легко, — произнес он и засмеялся. — Ты даже не представляешь, как легко.

Девушка снова застонала, Кешка рванулся к ней, схватив фонарь с пола, ударил им ее по голове и рявкнул:

— Я же сказал, заткнись! Придет твоя очередь, наорешься.

— Прекрати! — крикнула я. — Оставь девушку в покое.

— Я ей кишки выпущу, прямо сейчас, — засмеялся он. — А ты будешь смотреть. А потом, потом… я тебя сразу убивать не стану. Это слишком просто. Ты будешь сидеть в этом подвале месяц, много месяцев. Твой Мартин замучается тебя искать, а ты будешь совсем рядом. И кто тебя будет трахать, он или я? Ты родишь мне сына, — он перешел на шепот. — А потом сдохнешь здесь, в подвале.

Я засмеялась, хотя мне было совсем не смешно. «Моей маме следовало рассказывать нам другие истории».

— Ты опять смеешься? Ты надо мной смеешься? — бросился ко мне Кешка, и в этот момент люк приподнялся, мой бывший друг испуганно повернулся, а я увидела Алексея. Свесившись вниз, он смотрел на нас, держа в руках пистолет. Я вздохнула с облегчением, а Алексей сказал:

— Извините, что опоздал на ваш праздник.

— Брось пистолет! — завопил Кешка. — Брось, или я ее убью.

— Чем, пальцем? — вздохнул Алексей.

— У меня есть нож.

— Так пока ты его достанешь, я пристрелю тебя четыре раза. Иди сюда, придурок. Иди, пока я добрый. Не то перебью обе ноги, придется ползти.

— Я убью ее, — беспомощно повторил Кешка.

— Лучше не зли меня. Давай, давай, я жду.

Кешка, точно под гипнозом, пошел к лестнице, начал медленно подниматься, Алексей схватил его за шиворот, как нашкодившего кота, и ударил пистолетом в висок. Кешка вскрикнул и обмяк. Алексей выволок его наверх, и оба скрылись из вида. Я слышала Кешкины стоны и матерщину Алексея. Но в тот момент его дурное воспитание меня нисколько не коробило. Алексей спустился вниз и освободил сначала меня, а потом девушку. Она смотрела на нас расширенными от ужаса глазами.

— Ты как, радость моя? — спросил у Гали Алексей, быстро осмотрел ее и кивнул: — Жить будешь. — И улыбнулся. — Потерпи малость, мне с этим уродом поговорить надо до того, как его менты оприходуют.

Я помогла Гале подняться, хотя сама едва держалась на ногах, и мы выбрались наверх. Девушка была напугана, но серьезных травм у нее не было, только синяки. Она опустилась в старенькое кресло и оттуда смотрела на Кешку. Алексей приковал его наручниками к ножке допотопного шкафа. Кешкино лицо было в крови, он поскуливал, сучил ногами и отворачивался от меня.

— А ты отчаянная, — сказал мне Алексей.

— По-моему, я просто дура, раз угодила в ловушку.

— Дура, конечно, зато держалась молодцом.

Алексей шагнул к Кешке, пнул его ногой и сказал:

— Ну что, злодей, побеседуем? Вообразил себя крутым парнем с рогами и копытами? — Кешка вновь застонал, а Алексей презрительно хмыкнул. — Какой из тебя дьявол, дурилка ты картонная. Повесить бы тебя за яйца на центральной площади, чтоб люди шли и плевались. Но, боюсь, общество защиты животных будет против. — Он рывком приподнял его, и Кешка вскрикнул от боли, наручники не давали ему сидеть прямо. — Начнем с самого простого. Это ты ей позвонил и сказал, что Алекс вернулся? — Кешка что-то невнятно промычал, Алексей ударил его и предупредил: — У меня нет времени, но есть оружие. Вопрос повторять не буду, а вот ухо отстрелю. Менты меня простят.