Виктор Доценко - Кровь за кровь Страница 45

— Верю, Лана, верю! — Виктор умоляюще посмотрел на нее.

— Ну, хорошо, Рекс, пусть идет. Ничем его не удержишь…

И тут Виктор снова был удивлен; Рекс равнодушно прошел мимо него и направился к дому, а когда проходил около Ланы, то Виктору показалось, что собака посмотрела на нее каким-то укоризненным взглядом.

— Вот это да! — восхитился Виктор, продолжая смотреть собаке вслед, затем чмокнул Лану в щеку и быстро вышел на улицу…

На переговорном пункте он заказал два номера телефона: свой и Дикого… Матери дома не оказалось, а Дикой сразу же поднял трубку, словно ожидал его звонка именно сегодня.

— Привет, Дикой… Да, передал… Да вот, только сегодня удалось выбраться в город… Не за что… Да, встретил… Так вот твой сюрприз! Тоща спасибо! Но у нас такие порядки, что выбраться достаточно затруднительно… Как же я могу его «послать», а ще же жить тоща?.. Но это же неудобно… Договоришься? Конечно, согласен! Там здорово, как в музее! Нет, спасибо, у меня есть пока… Ну, хорошо, на Главпочтамт, до востребования… Пока. — Виктор повесил трубку и вышел из кабины…

То, что Дикой предложил ему бросить санаторий и пожить у Николая Германовича, и обрадовало и взволновало его: почти три недели он будет вместе с Ланой, и в его голове сразу же стали возникать различные моменты ночи, которую они провели вдвоем… Конец скучным и однообразным дням санатория, где мелькают одни и те же лица! Конец обязательному и строгому режиму! Виктор заранее предвкушал различные удовольствия, которые он сможет извлечь из этой перемены: кино, театры, фундаментальное знакомство с этим удивительным городом и многое другое…

Когда Виктор добрался до санатория, уже стемнело и переговоры с дирекцией он отложил до завтра… Сложил свои вещи в чемодан и спортивную сумку, чтобы этим не заниматься завтра, и тут вспомнил о конверте, который сунул ему в карман Николай Германович. Открыв его, он с удивлением обнаружил там пачку денег сторублевыми купюрами: оказалось их десять штук… Тысяча рублей! Никогда Виктор не имел таких денег, принадлежащих именно ему! Вначале он обрадовался этому, мелькнула мысль — какие он подарки сможет купить матери, но потом понял, что ничего он не сможет ей купить: разве она поверит, что эти деньги ему подарили… И тут Виктор подумал о том, почему ему дали такие деньги? За что? Не может же стоить так дорого перевозка этого чемоданчика! Тогда за что? В первый раз, когда он получил деньги от Дикого и от Николая Германовича, он не задумывался «за что?», а если и мелькала эта мысль, то он успокоил себя тем, что получил их за хорошие отношения между ними. Но сейчас, когда все повторилось, и повторилось в гораздо больших размерах, Виктор интуитивно почувствовал, что эти деньги какие-то нечестные, но так как никакие объяснения его не устраивали, то он решил во что бы то ни стало докопаться до истины. После этого решения ему стало гораздо легче, и он успокоился. Вскоре вернулись ребята, которые жили вместе с ним в комнате, и они отправились в кинозал санатория.

На следующий день Виктор побывал в дирекции и, сославшись на семейные обстоятельства, предупредил об отъезде из санатория.

По дороге к дому Николая Германовича зашел на Главпочтамт и получил от Дикого перевод на две тысячи рублей!!! Это еще больше усилило подозрения Виктора о странных «бесплатных» деньгах…

Николай Германович уже ждал его приезда, и казалось, что пригласить Виктора пожить у него в доме для него самая большая мечта за последнее время. Он показал Виктору комнату, которую выделил для его проживания, затем, наказав Лане заботиться о дорогом госте, ушел на службу… В этот день Виктор узнал от Ланы, что Николай Германович работает администратором в Русском театре, что он очень умный и развитой человек, имеющий два высших образования, объехавший чуть не всю Европу.

— Во время войны, что ли? — спросил Виктор.

— Виктор, — серьезно сказала Лана, — очень тебя прошу никогда при нем военной темы не касаться… Дело в том, что в 1944 году наши солдаты расстреляли его отца за то, что он служил в полиции. Ведь многих заставляли служить насильно… Его мать умерла, когда он был еще совсем маленький, он сильно любил своего отца… Ты думаешь, сколько ему лет?

— Лет… за пятьдесят пять, — пожал Виктор плечами.

— А тридцать девять не хочешь?! — усмехнулась она грустно.

— Тридцать девять? — изумился Виктор.

— Тридцать девять… Да и то только недавно исполнилось. А ты говоришь…

После этого разговора Виктор начал еще больше присматриваться к Николаю Германовичу. Когда тот находился в доме, то очень часто говорил по телефону, и эти разговоры носили странный для Виктора характер: в основном односложные… Набрав номер, интересовался, куда он попал, потом говорил либо «нет», либо «хорошо», и тут же клал трубку… Иногда звонили ему, и Николай Германович говорил фразы, которые часто повторялись: «Номер набрали, а неправильно», или «Номер набрали, но таких нет», а иногда «Обратитесь к мастеру — вылечит». После таких ответов он также клал трубку.

Однажды Виктор поинтересовался, кто это звонит. Николай Германович внимательно посмотрел на него и неожиданно не очень дружелюбно проговорил:

— Какое тебе до этого дело? — Но, спохватившись, сказал: — Какой-то сумасшедший…

Получив этот «щелчок», Виктор понял, что не следует так явно «замечать» и интересоваться тем, что тебя не касается, и решил пока оставить свое нетерпение прояснить некоторые вещи, а полностью отдаться отдыху. И поэтому с раннего утра они с Ланой отправлялись на пляж и проводили там почти весь день, а вечером — ресторан, кино, театр, а иногда и просто гуляли по старой ночной Риге…

Когда осталось совсем мало дней до отъезда, то есть до того дня, когда оканчивался срок путевки, позвонил Дикой.

— Ну, как отдыхается? — спросил он после приветствия. — Когда возвращаешься?

— Отдых проходит великолепно, но через три дня я должен быть в Москве. Вчера говорил с мамой и еле уговорил не приезжать сюда, хотела последние дни отдохнуть здесь, со мной…

— Да-а, это было бы кино… Розыск по всей Латвии: пропал сыночек, — рассмеялся Дикой.

— Тебе смешно, а я как подумаю… она же случайно проговорилась, сюрприз хотела сделать…

— Да, был бы «сюрприз»! — усмехнулся Дикой. — Вот что, ты звякни, когда билет возьмешь — я тебя встречу…

— Даже если он ничего не передаст для тебя? — с иронией спросил Виктор.

— Ну, зачем ты так, Быстро? — обидчиво сказал Дикой. — Я что, по-твоему, только из-за выгоды с тобой?.. Дружба, значит, не в счет?

— Да нет… это я так, пошутил. Спасибо… Конечно, позвоню!

За последние дни ничего примечательного не произошло, Лана провожала до самого вокзала.

— Как жаль, что тебе нужно уже уезжать… Милый, мне так было хорошо с тобой… спокойно. — Она грустно прижалась к нему.

— Мне тоже хорошо с тобой.

— Правда?

— Правда! Разве ты сама не чувствуешь этого?

— Иногда чувствую, а иногда мне кажется, что ты очень далеко от меня… становишься далеким и чужим. Хотя последние дни были просто удивительными…

— Не скучай и скорее приезжай, хорошо?

— Постараюсь… Помогу немного дяде и вернусь. Вот не знаю, что делать с Рексом… Дядя говорит, что он очень тоскует по мне. Я его щенком подобрала на берегу. Больного, слабенького. Выходила, выучила… Я ведь в Москве только два года…

Поезд тронулся и стал медленно набирать скорость.

— Молодой человек, войдите в вагон! Или, может быть, вы решили остаться? Быстро в вагон! — прикрикнула пожилая проводница.

Виктор крепко поцеловал Лану и быстро вскочил в вагон, а Лана махала платком ему с платформы, пока поезд не скрылся из виду…

9

В Москве его встретил Дикой. Всю дорогу расспрашивал, как они с Ланой проводили время. Но ни одним словом Дикой не коснулся тех денег, которые прислал Виктору, а Виктор, еще в поезде, твердо решил сказать Дикому при встрече, что деньги он обязательно вернет и они должны считаться долгом. Но Дикой настолько заморочил его вопросами, что Виктор совершенно забыл о деньгах. А затем сразу стал готовиться к экзаменам: поколебавшись, Виктор решил остановиться на каком-нибудь гуманитарном вузе, хотя сначала хотел пойти в технический (воспоминания о физике отбили эту охоту). Татьяна Николаевна приводила различные доводы за образование медицинское, но это его и вовсе не привлекало. Значит, решено — гуманитарный вуз! А конкретнее — Московский университет, экономический факультет… Надо сказать, что принять это решение помогло то, что Лана обещала всевозможную помощь, тем более и сама там училась. Удивлению Татьяны Николаевны не было предела: ее сын, который весьма трудно усаживался за уроки и учился хорошо в основном за счет феноменальной памяти, почти не заглядывая в учебники, сейчас целыми днями сидит за столом и порой забывает даже вовремя пообедать…