Р. Гордон - Пуля для звезды. [Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?] Страница 45

Тони Лафо мертв, а Эрналь исчез.

— Все это — абсурд, — прошептал он, прежде чем зевнуть.

У него не хватило смелости покинуть свою огромную кровать. Он устал, устал от всего: известности, женщин, кино и самого себя.

Он подумал о Лене Лорд. Вспомнил день, когда познакомился с ней. Она ждала — спокойная, нежная, сдержанная; ее глаза с радостью следили за его приближением к ней. Невинная, настолько невинна, что это просто провоцировало.

И Фабрис исполнил свой обычный номер: базарный цинизм, звездная самоуверенность. Она покраснела. Потом, позже, она плакала…

Фабрис зарылся лицом в подушку, будто желая все забыть, стереть слезы Лены Лорд.

Десять лет. Где сейчас Лена Лорд? Мертва? Жива? Или прозябает в безвестности?

Вошла Маги с подносом.

— Наконец-то! — прорычал актер, бросая подушку на ковер на полу.

Дневной свет ворвался в комнату.

— Думаю, не следует говорить мне, что я грязная тварь, я это знаю, — сказала она, поднося чашку кофе к его губам.

— Звонил Бруно Мерли, он хотел узнать ваше мнение о смерти Тони Лафо.

— Никакого, я ничего не думаю!

— Я так ему и ответила.

— И отныне я запрещаю кому бы то ни было говорить со мной об этом деле. Передайте всем репортерам!

— Я учту, — ответила секретарша. — Ваша ванна…

— Не сегодня, и, может быть, никогда больше, — вздохнул он. — Что за вид у меня, когда я плаваю в этой пене! Петрушка, стареющий человек, вообразивший себя моложавой кинозвездой.

«Депрессия», — тотчас констатировала Маги и не стала настаивать. Слегка приподнявшись, естественным жестом Фабрис обнял ее за талию и привлек к себе, уткнувшись лбом ей в живот и не шевелясь.

Она нежно ласкала его волосы. Маги любила подобные, крайне редкие, мгновения близости; он ничего не говорил, но она была уверена в том, что сейчас он получает больше, чем от всех его вместе взятых девочек на ночь.

— Фабрис, бассейн сейчас переполнится, — через некоторое время заметила она.

Он застонал, как ненавидящий бассейн ребенок. Она улыбнулась улыбкой, предназначенной лишь Фабрису, благо, что тот не видел лица Маги.

— Мадемуазель Маги! Мадемуазель Маги! — раздался голос горничной. — Я не могу выключить воду…

— Черт! — устало бросил Фабрис.

Она мягко отвела его руки и направилась к двери.

Фабрис решился выбраться из постели. Он дотащился до зеркала и увидел то, что и ожидал увидеть: лицо в его самые худшие дни.

— Каково, как тебе это нравится! — сказал он своему собственному отражению.

Собравшись пойти в кабинет и вспомнив, что из-за присутствия горничной Маги не советовала ему прогуливаться нагишом по квартире, он набросил японское кимоно, доходившее до середины икр, и вышел из комнаты.

— Который час? — спросил он Маги, только что усевшуюся за стол для разбора утренней почты.

— Двадцать пять первого.

Подойдя к окну, Фабрис приподнял тюль и взглянул на небо.

— К тому же еще и прекрасная погода, — с отвращением заметил он.

— К 15 часам мы должны быть в студии в Булони, — напомнила ему секретарша.

— Хорошо!

Фабрис посмотрел на два пакета на журнальном столике — один плоский, а другой прямоугольный, и тотчас понял, что это подарки, оставляемые перед дверью.

— Только два, мои акции падают…

Он открыл первый, там оказалась бледно-голубая наволочка, украшенная вензелем — двойным «Ф». Подарок сопровождался письмом.

«Уважаемый мсье!

Я впервые пишу кинозвезде, потому не знаю, как начать. Может быть, существует специальный стиль для подобного рода переписки. Ну, вот, я хочу сообщить, что вы мой любимый актер и я видела все фильмы с вашим участием (слово „все“ было подчеркнуто). Из них я особенно люблю…»

Фабрис не стал читать дальше. Подобных писем он получал сотни.

Во втором пакете находилась бутылочка текилы, и он немного приободрился.

— Девочка со вкусом… если это не почитатель.

В пакете была сопроводительная карточка с отпечатанным на машинке текстом: «От членов клуба Фабриса Фон-теня. Казначей…» Следовала крайне неразборчивая подпись, Фабрис попытался расшифровать: Колет Нерналь, Нерваль, если не Верналь.

— Что за клуб? — спросил он, протягивая карточку Маги.

— Существует с 1967 года, но мы его распустили, — отреагировала секретарша, будто это было очень важно.

— Ну и что! Открылся новый?

— Я не в курсе.

— Тогда я тебя не поздравляю, — подмигнул актер. — Приготовь-ка мне коктейль в качестве извинения.

— Коктейль — в это время? — запротестовала она.

— Я в нем очень нуждаюсь… в противном случае в студию вы привезете призрак.

Маги сдалась, забрала бутылку и направилась в комнату.

— Рецепт? — бросил он перед тем, как она исчезла.

— Текила, белый ром и лимон, — ответила она.

— И сделай лошадиную дозу! — добавил он угрожающе.

«Любопытно, что нет адреса, — подумал он, рассматривая вложенную карточку. — Впервые мне захотелось поблагодарить кого-то…»

Вернулась Маги со стаканом в руке.

— Ты попробовала? — спросил, не взглянув на нее, Фабрис.

Повинуясь, она поднесла стакан к губам, отпила глоток. И, издав отчаянный крик, выронила стакан и потеряла сознание.

— Маги!

Фабрис склонился над секретаршей, приподнял ее голову.

— Маги, малышка…

Молодая женщина корчилась от боли, изо рта ее потекла пена. Она пыталась что-то сказать, но не выговорила ни слова.

— Маги, Маги, Маги! — кричал Фабрис, тряся секретаршу, будто мог вернуть ее к жизни.

Бруно Мерли беседовал с Клодом Доре в его кабинете, когда поступило известие о смерти Маги Вальер. Журналист был так потрясен, что плохо понял Доре, тут же потребовавшего написать статью для вечернего бюллетеня «Франс Пресс».

— В архиве найдешь ее фото, она всюду сопровождала Фонтеня.

— Бедная девочка, — пробормотал Бруно, уставившись в одну точку. — Она была так мила…

— Не забудь это упомянуть! Эй! Бруно, ты слышишь, что я тебе говорю?

— Да, — с трудом произнес молодой человек.

— Чего ты ждешь? Проваливай к машинке.

Бруно кивнул и направился к двери.

— Это предназначалось для Фонтеня, — бросил он, выходя.

— Естественно, — согласился Доре, не подумав. — Но тогда…

— Что?

— Кошмарный фильм, да?

— Да! — повторил Бруно.

«Фабрис Фонтень избегает смерти: его секретарша выпила яд, предназначенный знаменитому актеру».

Таков был заголовок, только что напечатанный им на машинке. В редакционный зал вошел Джо Синьяк и бросил взгляд на листок.

— Прекрасное начало!

И только тогда он заметил потрясение своего товарища.

— Что за вид у тебя…

— Мне она очень нравилась, — объяснил Бруно.

— Ты бы предпочел, чтобы убрали нашего «соблазнителя номер один»?

— Скажешь тоже!

Материал был кратким, Бруно мало знал об обстоятельствах драмы. Однако он был уверен, Доре останется доволен: прекрасное фото и броское название — для него это все.

Журналист и фотограф проследовали на бульвар Распай, где нашли десятка два своих коллег за дискуссией с несколькими полицейскими. Бруно продумал несколько вариантов проникновения в здание, но все оказались безрезультатными.

Ему пришлось топтаться там несколько часов, прежде чем он увидел появившегося инспектора Дельмаса и заработал локтями, чтобы тот его заметил.

Дельмас действительно заметил его и, выйдя в холл, велел постовым пропустить Бруно, что вызвало бурю негодования среди журналистов.

— Почему он?

— Любимчики!

— «Франс-Пресс», Франс — полиция!

— Я прихожу к выводу, что вы правы, — сказал Дельмас Бруно, — этот фильм несет несчастье…

— Уверяю вас, я не горжусь своими рассуждениями, или, вернее, простой констатацией факта…

— Естественно, на ее месте должен был оказаться Фонтень.

— Как он?

— Безутешен и подавлен. Пришлось сделать ему укол.

— Что было в бутылке?

— Скорее всего цианистый калий, анализ установит точно.

— Ему прислали эту бутылку?

— Положили перед дверью, он получает множество подарков от поклонниц и не гнушается ими.

— Но Маги Вальер не пила спиртного!

— Она готовила ему коктейли. Ради шутки он просил ее попробовать…

— Это ужасно… Инспектор, это преступление?

— Вне всякого сомнения.

— Убийца хотел убрать Фонтеня… Может быть, он совершил еще одну ошибку…

— Какую?

— Убил Тони Лафо, приняв его за Жан-Габриэля Эрналя?

— Возможно, но там еще не было доказательств, что речь идет о преступлении.

— А Эрналь? Нет никакой зацепки?

— Никакой. Не стоит ждать, — добавил инспектор, — Фонтень сегодня не в состоянии принять кого бы то ни было. И я боюсь, что это надолго.