Татьяна Гармаш-Роффе - Шалости нечистой силы Страница 46

– И что с того?

– Ванька, не ходи работать в уголовный розыск, когда домучишь свою учебу, ладно?

– Да я и не собираюсь, – обиделся Ванька. – Я в адвокаты пойду. Буду против вашего брата клиентов защищать и деньги лопатой грести. Так что с того?

– А означает это, мой юный друг Иван, следующее: не жилец он. Наш Артист-насильник заметать следы начнет, и парнишка этот – первый кандидат на устранение. Так-то.

– Тебе что, Кис, жалко его, что ли?

Алексей неопределенно пожал плечами.

– А почему ты думаешь, что этот хмырь начнет убивать? До сих пор он только по части изнасилований упражнялся!

– Не то чтобы я так думал, но вероятность имеется. Скажи-ка мне, будущее светило юридической науки, на сколько он может сесть за свои дела?

– По совокупности? Ну… На много.

Кис хмыкнул.

– Хорош студент. Ну ладно, «много» – это тоже кое-что. Кроме того, на Петровке есть старые нераскрытые изнасилования, в которых просматривается та же деталька: насильники пользовались презервативами. Может, тоже удастся нашему Артисту припаять… А скажи-ка мне теперь, с точки зрения преступника, которому хвост подпалили, что лучше: сесть на «много» или убрать того, кто засветился?..

Кис вдруг замолчал и суетливо полез за сигаретами. Если следовать собственной логике, то… То очень нехорошие вещи получаются. Очень.

– Ты чего? – встревожился Ванька, видя, как посерьезнело лицо детектива.

– Ты, Ванюша, дождешься, когда Колян при­едет, и сбегаешь к нему на свидание. Расспросишь его хорошенько, кому он такую услугу оказал.

– Ну, это еще через неделю… – протянул Ванька. – Ты ведь за неделю дело раскроешь, правда, Кис?

Алексей нервничал. Интуиция подсказывала ему, что надо торопиться, что события могут принять опасный оборот. Но как тут торопиться, когда ноль информации в кармане? Казалось бы, столько держал ниточек в руках – и ни одна не сработала, не размоталась, не вывела! Артист был неуловим…

А все же образ его потихоньку складывался в воображении детектива.

Нет сомнения, человек при деньгах: на все эти слежки-переодевания, на все эти любовно поставленные спектакли со Стасиком в главной роли нужно было потратиться. Конечно, у него есть некая бригада бесплатных помощников и участников. Как минимум, из трех человек. Может, людей и больше, но нам об этом ничего не известно… Впрочем, вряд ли: чем больше народу, тем меньше шансов, что тайна будет надежно сохранена. Так что, скорее всего, столько их и есть: три человека, он сам четвертый, лидер.

Для бандитской группировки маловато. Некая отдельная, не связанная с прочим уголовным миром бандочка? Вполне возможно, учитывая, что эта мини-банда ни в какие дела, разборки, дележки территорий и сфер влияния не суется, а занимается наименее почтенной преступной деятельностью – то есть изнасилованиями…

Но если допустить, что это всего лишь маленькая бандочка насильников, то сразу становится непонятным другое: откуда такой размах? И, самое главное, сколько усилий, чтобы обеспечить тылы! Двойник – это себе не каждая политическая фигура может позволить, а тут какая-то мелкая сошка… Да как тщательно, да как неотступно взращивался этот двойник! Ради чего?

И вот еще что: имя. Горик, исчезнувший из всех адресных архивов, скорее всего, просто сменил фамилию… То есть – снова хлопоты и траты на новый паспорт и прочие бумажки, лишняя головная боль.

Столько затрат для подстраховки – денег, времени, усилий! Как-то несоразмерны все эти затраты образу мелкого преступника-насильника…

А соразмерны они человеку, которому есть что терять. Причем по-крупному…

Что?

Алексей был убежден, что не ошибся и что именно Федя Горик стоял за всем этим: интуиция его голосовала «за», да и, помимо внешнего сходства, детали в характере совпадали: актерские наклонности, мечты о режиссуре, любовь к театрализации…

Федя, как понял Кис из всех собранных рассказов, был совсем неглуп, но ленив, утруждать себя не любил – производил на людей хорошее впечатление за счет отличной памяти и некоторых способностей. Кис хорошо знал эту породу: такие люди со временем либо превращались в злостных неудачников и агрессивных зануд, либо все же находили себя в какой-то деятельности, как правило, достаточно творческой и непременно имеющей хоть какое-нибудь признание. Стасик может служить тому подтверждением: одаренный, но безвольный и с ленцой, он так бы и попал прямым ходом в первую категорию агрессивных зануд, если бы не Галя. Именно благодаря ей Стасик реализовал свои таланты, добился некоторого признания, которое подобным натурам необходимо как воздух! Сопоставление здесь вполне уместно: Алексей не раз убеждался, что внешнее сходство почти всегда продолжается в характерах. И деятельность Артиста, сколь она ни своеобразна, также не лишена творческого начала, как и не лишена публики, – он явно красовался перед своими подручными, равно как и перед потерпевшими.

Только где его искать, Федю? Из какой норы выползает он, чтобы совершать свои разбойные набеги? Кем стал пухленький и добродушный мальчик, любитель самодеятельного театра, ленивец и любимчик учительниц?

…Как легко превратился он из прилежного ученика в приблатненного хулигана! Отсутствие характера, попал под влияние? Или, вероятней всего, просто сменил ориентиры. Очень скоро после начала «перестройки» появились первые денежные люди. Включая пацанов. Приторговывали сигаретами, грузили, воровали – кто во что горазд. Мальчику Феде наверняка хотелось вырваться из душного и бедного мира неполноценной семьи. До тех пор он мечтал о карьере артиста и режиссера – то есть о том, что было престижно еще в советском обществе. Хлынувшие рекой легкие перестроечные деньги резко смели прежние ценности, и парнишка быстро переориентировался… Подался в блатные, точнее, в приблатненные. То есть никаких своих принципов у парня не сформировалось, они у него меняются в соответствии со злобой дня.

Но блатной карьеры Федя не сделал. Неизвестно, в силу каких причин, но очевидно: иначе он бы сейчас не промышлял сексуальным разбоем. Значит, не удержался: то ли не по вкусу, то ли не по характеру пришлась ему эта среда, в которой существует четкая субординация и где ему пришлось бы долго бегать в пешках, пока не выслужился бы… А для кратчайшего пути к вершинам блатной карьеры, возможно, жестокости не хватило: там ведь надо по трупам идти. Или благоразумие остановило: блатная карьера коротка, заканчивается быстро и вместе с жизнью.

Итак, в блатных Горик не задержался. Как-то сумел сформировать собственную компактную группу: лучше быть большой рыбкой на маленькой тарелке, чем маленькой рыбкой – на большой, как гласит английская поговорка. Разумно. Чем занимались с самого начала? Весьма возможно, что за его плечами (здесь было бы уместнее назвать другую часть тела!) уже немало изнасилований. Одновременно грабили потерпевших, на что и жили. У ребят на Петровке Кис узнал о двух старых, пятилетней давности, делах по изнасилованиям, в которых упоминались презервативы. Дел могло быть намного больше, но изнасилованные женщины часто предпочитают молчать… Серега собирался наведаться к потерпевшим с фотороботом «Стасика» – надо будет и Кису их навестить.

И вдруг Федя, несостоявшийся артист и состоявшийся насильник, каким-то образом становится неким солидным человеком, который начинает не на шутку заботиться о своей безопасности, страховаться, менять имя, приспосабливать к себе двойника и прочее. То есть человеком, которому есть что терять. Что же случилось? Куда он сумел пролезть?

Чушь несусветная насчет торжества справедливости, которую эти четверо исправно несли перед каждым актом изнасилования, – как ни смехотворно, а все же лозунг. Вполне политический. Неужто в политику его занесло?

Необходима была новая встреча с Верой. Еще вчера он задумал попросить Веру составить что-то вроде психологического портрета Артиста: все же она его видела, все же она с ним имела дело и, будучи сама психологом, могла бы сделать ценные комментарии. Но Вера неожиданно положила конец разговору: «Мне надо побыть одной…» Что с этим можно было сделать, что возразить? «Возьмите себя в руки, девушка, и отвечайте на вопросы»? Был бы перед ним мужик – другое дело. А тут сидит такое хрупкое существо, почти неземное, какое-то прозрачное и потустороннее, и разве с таким существом можно так грубо? Никак нельзя… Так что пришлось Кису ретироваться.

Что ж, будем надеяться, она не откажется от новой встречи.

Кис набрал номер. Осторожно, прямо сладко поинтересовался, как Вера себя чувствует и в состоянии ли еще раз побеседовать с ним.

К его удовлетворению, Вера вполне управилась со вчерашним шоком, голос ее был крепок, даже бодр и уже не напоминал неземной шелест потустороннего видения.

– Я тоже хотела с вами поговорить, – сообщила Вера. – Я должна вам кое-что рассказать. Виктор, мой друг, считает, что это важно… Кроме того, у меня есть предложение: я хотела бы вас нанять, чтобы вы доказали вину Ирины! Так что давайте встретимся.