Альберт Байкалов - Армия воров Страница 46

— Почему ты решил, что будет по-твоему? — глядя на него снизу вверх, насмешливо спросила Наталья Сергеевна.

— Потому что другого выхода у тебя нет, — решив сразу дать понять, что настроен решительно, Свояк сунул руку под рубаху, вынул из наплечной кобуры пистолет и представил ей ко лбу. — Ты правильно догадалась, не просил он меня заходить к тебе. Просто я знаю, что у тебя припрятаны деньги, которые сразу после отсидки он тиснул…

— Хорошо, — без намека на испуг, сказала женщина. — Я дам, что ты просишь. Только сразу уйдешь.

— Не вопрос. — Свояк сел на стул.

— Возьми топор, — она показала взглядом на дверь. — На веранде.

Свояк вскочил со своего места и направился выполнять указание. Вернувшись с небольшим плотницким топориком, он выжидающе уставился на хозяйку дома.

— Теперь давай за мной, — с этими словами женщина встала и направилась в соседнюю комнату.

Свояк устремился следом.

— Боишься? — насмешливо спросила она.

— Береженого бог бережет, — ответил он, ощутив легкую дрожь. От того, что скоро ему придется лишить ее жизни, его охватил страх и легкое возбуждение.

Они прошли через просторный зал и оказались в комнатушке. Наталья Сергеевна подошла к окну и показала себе под ноги:

— Поднимай половицу.

Свояк присел на корточки, всунул острие в щель, и поддев доску, вытащил ее.

— Чуть ближе ко мне сунь руку, найдешь сверток.

Свояк подчинился и вскоре извлек из-под пола пластиковый обернутый скотчем пакет.

— Доску на место, пошли на кухню, — приказала женщина, и, не дожидаясь, пока незваный гость приведет все в порядок, вышла.

Отряхнув пакет от пыли, Свояк вскрыл его на столе ножом. Внутри оказались перетянутые банковской лентой купюры и несколько паспортов.

Неожиданно Стасова насторожила странная тишина. Он вдруг вспомнил про женщину, развернулся, и в этот момент вспышка и удар в грудь отбросили его к стене. Последнее, что в своей жизни увидел Стасов, это стоящую напротив женщину с направленным на него ружьем.

— Вы, я вижу, занимались уже этим раньше, — зевнул Матвей, наблюдая за тем, как Семен Маркович наносит тонким простым карандашом на очередной холст сетку.

— Скажу больше, это мой хлеб, — огорошил Семен Маркович, убирая прядь седых волос под повязанную вокруг головы тесемку.

— Как это? — удивился Матвей.

— Во всех музеях мира вы с большой вероятностью встретите людей, зарабатывающих таким способом на жизнь. — Семен Маркович отложил линейку и карандаш на стоящий рядом столик. — Более того, обращаясь в администрацию за разрешением скопировать то или иное произведение, любой художник может сразу попросить предоставить фотографию картины и мольберт…

— Интересно, — пробормотал Матвей.

— Единственным и основным условием во всех без исключения музеях является запрет на исполнение копий одинакового масштаба. Ваша картина должна отличаться от оригинала размерами. Существуют и другие дополнения, но это не так важно. — Он махнул рукой, взял тюбик бирюзы и выдавил на палитру. — Копирование есть способ научиться писать самому, — продолжил он. — Рафаэль копировал Леонардо да Винчи и Микеланджело, а, например, Рубенс написал копию Караваджо «Погребение Христа». Разве не знали?

Кораблев покачал головой, отошел и сел на диван.

Вторую неделю подряд на пару с Семеном Марковичем они занимаются изготовлением копий полотен Шишкина. Художника, любезно предоставленного органами, встретил и привез все тот же Павлик, легко и без особых потерь согласившийся сотрудничать с Матвеем. У него не было выбора. Мужчине, можно сказать, повезло, он еще не успел натворить дел и перед законом был чист. Все это время Кораблев жил в отведенной для них с Мартой комнате, по соседству с той, куда поселили приехавшего от Рязанова Семена Марковича. Кораблева тяготила жизнь на даче. Не спасал даже спортивный зал, оборудованный в одном из помещений первого этажа, и прогулки по огороженному высоким забором участку леса с небольшим озером.

Неожиданно в кармане завибрировал телефон. Матвей покосился на установленную под потолком камеру и приложил мобильник к уху.

— Это я, — громом среди ясного неба раздался голос Рязанова. — Ты можешь говорить?

— Могу, — подтвердил Кораблев.

— Только что сообщили, при проведении следственного эксперимента сбежал Стасов.

— Так, — протянул Матвей, лихорадочно соображая, как это может отразиться на нем и Марте. — Но ему сейчас наверняка не до нас.

— С одной стороны, он понимает, что в Москве его будут ждать, — согласился Рязанов. — С другой, ты ему перешел дорогу.

— Думаете, захочет свести счеты?

— Насчет этого не знаю, а вот позвонить своим покровителям он случая не упустил. — Давая переварить услышанное, Рязанов выдержал паузу и, вздохнув, продолжил: — В общем, этот негодяй воспользовался телефоном одного из конвоиров, и Анисимова уже все знает.

— Но нам ничто угрожать не может, — сделал вывод Матвей. — Могу предположить, какие будут ее дальнейшие действия. Она спокойно может сказать, будто копии намеревалась оставить себе, а оригиналы вернуть обратно в культурный центр.

— Так поступил бы здравомыслящий человек, — согласился Рязанов. — Но эта дамочка с неадекватной психикой.

— Хорошо, я вас понял, — Матвей отключил связь и посмотрел на Семена Марковича. — Все бросайте и собирайтесь.

— Как? — растерялся художник.

— Просто, — Кораблев встал. — Жду внизу через десять минут.

Марту он застал в спортзале на велотренажере.

— Ты на нем домой поедешь? — улыбнулся он.

— А разве мы уезжаем? — не поверила девушка, продолжая яростно крутить педали.

— Давай, собирайся. — Матвей тронул ее ладошкой по мокрой спине.

Сомова слезла с тренажера, взяла висевшее на руле полотенце:

— Шутишь?

— Да какие уж там шуточки? — Он показал рукой на двери: — Живее!

Павла они встретили в коридоре. Вид у него был растерянным:

— Объясни, что происходит, почему в мастерской все бросили?

— Мы больше не нужны твоим хозяевам.

— Мне никто ничего не говорил, — покачал он головой.

— Скажут еще, — заверил Матвей и протянул руку: — Ключи от машины.

— Я уже готов! — раздался за спиной голос Семена Марковича.

Кораблев обернулся. В беретке, огромном шарфе, обмотанном вокруг шеи, и ядовито-зеленой куртке художник больше походил на клоуна, чем на мастера кисти.

Они спустились в гараж. Марта села за руль джипа и завела двигатель. Матвей подошел к воротам и потянул за шнур разблокиратора. Полотно ворот с шумом стало подниматься вверх, открывая взору сначала кроссовки, затем ноги в джинсах двух мужчин. Когда последняя секция ушла, полностью открыв проезд, Матвей понял, кто встречал его перед гаражом, — это были побитые им в подъезде Дроздов и Синицын. Лиц их тогда Матвей из-за темноты не разглядел, но подробно изучил фотографии паспортов, которые передал Дешину.

— Куда собрался? — скривился Синица.

— Вы как сюда попали? — возмущенно воскликнул Павлик.

— Молча, — расплылся в улыбке Дрозд, оголив желтые пеньки зубов.

— Этих людей сказали отпустить. — Павлик вышел и встал перед Матвеем, словно пытаясь заслонить своей грудью.

— Сказали, отпускай, — выразительно кивнул Дрозд. — А мы встретим. У нас с этим козлом свои счеты.

Синица тем временем воровато оглянулся, вынул из кармана пистолет и направил на Павлика:

— Отойди!

— Вы что, русского языка не понимаете? — силясь скрыть волнение, Павлик старался повысить голос, но от этого он еще сильнее срывался на фальцет.

— Чего ты с ним цацкаешься? — брезгливо прищурился Дрозд и толкнул в бок. — Вали ментяру!

Матвей лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Как назло, под рукой ничего. В гараже тоже. К тому же в машине Марта. Черт, додумается или нет? Он обернулся. Сомова едва заметно моргнула. В этот момент Павлик шагнул в сторону. «Есть!» — услышав, как Марта прибавила обороты, подумал Кораблев. Главное, чтобы теперь Синица не успел выстрелить через лобовое стекло. Матвей бросился в сторону. Джип рванул вперед. Раздались вскрик и хлопок. Матвей успел разглядеть, как, подобно огромной тряпке, отлетел в сторону Дрозд. Вылетев из ворот, машина пронеслась вперед и резко встала. Матвей с досадой зарычал, увидев, как загорелись огни заднего хода. Неужели Марта собирается вернуться за ним? В этот момент машина покатилась обратно к гаражу.

Кораблев выскочил навстречу, махая руками:

— Уезжай!

Хлопок и шлепок попавшей в стену пули заставили Матвея присесть. Стрелял Синица. Бандит лежал на спине в паре шагов от выезда и, не целясь, разряжал пистолет в сторону Кораблева. Увидев, что джип начал сдавать назад, он быстро перекатился из-под колес, поднялся, выпрямил руку с пистолетом в сторону Матвея и, нажимая на спусковой крючок, устремился к дверце со стороны Марты.