Георгий Тушкан - Друзья и враги Анатолия Русакова Страница 47

— Чем же ты думаешь жить? — спросила Нина. — Надо бы тебе устроиться посолиднее, поденежнее. Что же ты молчишь? — В ее голосе чувствовалось раздражение…

Сегодняшняя встреча была для нее невольной данью детским воспоминаниям. После звонка Анатолия она сразу же начала сомневаться, следует ли ей встречаться с ним. Она тут же побежала к своей Леше, работавшей секретарем директора артели, и рассказала, что «тот самый романтический вор-не-вор вдруг вернулся и, представь себе, шофер, слесарь… В общем, я согласилась с ним встретиться».

Леша затараторила:

— Что тебе может дать запуганный, озлобленный, одетый в лохмотья и, наверное, наглый нищий? Ты ведь от него потом не отвяжешься. Если Марат узнает, будет жуткий скандал. Отшей его!

— Не могу я так, Леша, ведь мы дружили в школе. И любопытно взглянуть, каким он стал. Я уже обещала… Вот только если он вспомнит мое письмо и начнет скандалить… Нет, не думаю…

— Не будь дурой! — Леша начала поучать, но в это время ее вызвал директор.

Нина уже сидела за своим столом в бухгалтерии, когда подошла Леша и, опершись локтем на стол, низко склонилась к ней:

— Знаешь, я не удержалась и рассказала о твоих сомнениях Семсемычу…

— Ну зачем ты! — смутилась Нина.

— А он знаешь что? — И, подражая голосу директора, Леша продолжала: — «Телефон звонит как сумасшедший целые сутки, требуют товар, наш шофер запил и исчез, коммерция страдает, надежного шофера, своего парня, которому можно доверить товар, не сразу найдешь. Так почему не попробовать этого друга Нины? Если он не склочник, если у него есть хоть каторжная совесть, если он может держать язык за зубами и понимать свою пользу — то сама судьба посылает нам подходящего шофера. За одного битого двух небитых дают.

Скажи Нине, пусть этот каторжник зайдет. Посмотрим, что он из себя представляет».

— Нет, правда?

— Словом, поговори с этим молодым человеком и подчеркни, что ты решила помочь ему во имя старой дружбы и при этом лично за него ручаешься. Если он хоть немного интересуется тобой, он нас не подведет.

— Леша… — Нина замялась. — Мне бы не хотелось, чтобы с Анатолием получилось так, как с Маратом.

— А что он тебе разболтал, этот Марат? — строго и пытливо спросила Леша.

— Я толком не поняла, но он во всем винил Семсемычу и так ругался!

— Еще бы! Семсемычу выгнал его за то, что, выполняя поручения, покупая сырье за наличные, у Марата кое-что прилипало к рукам. Наверное, об этом он тебе не рассказал?

— Нет…

— Ну конечно!

— А если Анатолий начнет расспрашивать о характере этих операций? Я ведь сама толком не знаю.

— Никаких сбытовых и снабженческих операций ему поручать не собираются. Его дело — крути, Гаврила, развози товар на «Победе» куда прикажут. И все! Желающих много, но Семсемычу правда хочет помочь тебе устроить твоего друга. Все-таки свой человек, не подведет.

— Ну, тогда другое дело…

— Нинка, ты меня смешишь. Ты работаешь у нас больше года, и я вижу, что мыслитель из тебя не получится. Семсемычу держится своего правила: «Живи и давай жить другим». Он обещал платить шоферскую ставку плюс тысячу в месяц, на первых порах. А понравится — накинет и две тысячи!

…И вот теперь Нина спрашивает Анатолия о его планах, а он молчит. Она ожидала встретить жилковатого парня в потертом костюме, который безмерно обрадуется тому, что прежние приятели не отказываются говорить с ним. — А перед ней был хорошо одетый, сильный, ловкий, совсем не робкий молодой человек. И она чутьем угадывала, что не произвела на него того ослепительного впечатления, на которое рассчитывала. В нем чувствуется какая-то отчужденность. Но погоди…

— Тебе нравятся эти духи? — Она поднесла к его лицу свою надушенную ладонь.

Анатолий кивнул головой и вынужден был коснуться ладони губами. Нина легко, чуть-чуть шлепнула его по щеке.

— Мне кажется, я угадываю твои мысли. Ты думал, что встретишь прежнюю восторженную девчонку. Этого не случилось, и ты разочарован.

— Нет… Я думал — ты откажешься встретиться. А когда согласилась, решил, что будешь меня ругать за все, что случилось со мной. Ну, в духе твоего письма, которое ты послала в колонию. Словом, ожидал бурного разговора.

— Неужели ты считал меня такой бестактной?

— Нет… Но ты молодец, Нинок!

— По-прежнему нравлюсь тебе? — чуть насмешливо спросила Нина.

«Нравится ли она по-прежнему?» — подумал Анатолий и сразу же почему-то вспомнил Лику. Нет, прежней Нинки не существует.

Нина, опустив голову, задумчиво проговорила:

— Знаешь, Анатолий… Теперь я уже не могу строго судить и обличать людей. Я просто разочаровалась в людях и меньше всего верю в громкие слова.

— Разочаровалась? Ты и меня имеешь в виду?

— Нет… Моим мужем был один немолодой человек…

— Значит, ты была замужем? А кто он?

— Разве тебе не все равно? Один инженер, строитель.

Нине вдруг захотелось рассказать ему все. Но быть до конца откровенной — значит обнажить самое сокровенное, а там не все красиво… Да и вряд ли он поймет…

— Ну вот, теперь ты молчишь, — усмехнулся Анатолий.

— Неприятно рассказывать… Я была дурой, девчонкой… Ты же помнишь, как я мечтала стать киноактрисой. А он имел отношение к кино, строил что-то на студии. Нас познакомили на встрече зрителей с киноработниками. Он расхваливал мои «внешние данные», уверял, что я «рождена для кино», познакомил с директорами кинокартин. А дальше — больше… Он очень интересно говорил, имел массу знакомств. Посмотреть со стороны— Душа общества, сердечный человек, широкая натура, умница. А оказался посредственным, расчетливым, холодным, пошлым человеком. Я развелась с ним. Может быть, и я перед ним виновата… Не знаю.

— А как ты потом жила?

— После как-нибудь расскажу… В том, что я по-прежнему отношусь к тебе по-дружески, ты убедишься не на словах, а на деле. Хочу тебе помочь. Только не молчи так гордо, а отвечай толково. Что же ты думаешь делать, где устроиться?

Выслушав его, Нина подробно расспросила, по какой статье он был осужден и как освобожден, имеет ли право жить в Москве.

— Закончить десятый класс надо, в этом ты прав, — согласилась Нина. — Без свидетельства об окончании десятилетки устроиться сложно. Но работать на заводе и одновременно учиться будет трудно, а главное — не очень денежно. Я могу сразу устроить тебя в нашу артель шофером. Будешь получать оклад плюс тысячу в месяц, а потом и больше. В артели не казарменная дисциплина, у нас все по-домашнему, время для учебы тебе всегда дадут.

Анатолий подумал, что ослышался, и сказал:

— Таких ставок нет, Нина. Ты что-то путаешь.

— Я говорю не о ставке, а о заработке. Словом, если желаешь работать, я за тебя поручусь.

— Разве требуется поручительство?

— Ведь тебе должны доверять товары, материальные ценности.

— Значит, я должен торговать? Не по мне!

— Не торговать, а развозить. И еще будешь иногда возить нашего начальника Семсемыча. Постарайся понравиться ему.

— А какой марки автомашина?

— «Победа»!

— Вот это отлично! Знаешь, предложение твое, кажется, подходит. Спасибо, Нинок! А сколько километров ваша «Победа» прошла?

— Ну откуда я знаю? Машину купили в прошлом году! — Затем Нина снова стала рассказывать об условиях работы и несколько раз шутливо повторила: «Твое Дело маленькое — знай крути, Гаврила!»

Оживление «Гаврилы» понемногу улетучилось.

— За что же все-таки мне будут платить такие большие деньги? Может быть, придется много работать ремонтником? Ты что-то говорила о станках в гараже.

— Да нет же, изредка! — не без досады отозвалась Нина. — А сколько и кому Семсемыч платит из своего директорского фонда — его забота. Чем больше, тем тебе же лучше. Ну как, согласен?

Анатолий ответил не сразу. И жалко было отказываться, и что-то в этом предложении, в недомолвках Нины было странное… Наконец он проговорил:

— Пожалуй, я согласен… Временно, конечно, пока учусь в школе. Если, как ты говоришь, в поездках будет не весь день да вечера свободные — значит, времени для учебы вполне хватит. К тому же и заработок сверхотличный, так что не буду иждивенцем матери. Так сказать, исполнение желаний. Считай, что согласен. Спасибо! Ты настоящий друг! Когда выходить на работу?

— Милый, уж больно ты горяч! Я ведь не директор, а лишь по его поручению уточняю, согласен ли ты, в принципе, работать у нас. Завтра же я доложу ему. Думаю, что он пригласит тебя для разговора. Но только в том случае, если ты понравишься Семсемычу, он зачислит тебя приказом.

Анатолий многозначительно свистнул.

— Не огорчайся. Я позвоню тебе в течение пятидневки. Да, о заработке твоем болтать не следует. Люди завистливы. Твоя официальная зарплата — это обычная ставка шофера. Столько же тебе начислят как слесарю. Остальное — премиальные. Когда придешь к нам в артель, делай вид, будто мы незнакомы. Не хмурься. Просто не хочу, чтобы лишние разговоры были. Не спорь. Так надо. Я ведь по старой дружбе стараюсь.