Сергей Трахименок - Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы] Страница 47

„Какой кошмарный сон приснился мне по пьянке? Как я мог так нализаться? Как завтра буду смотреть в глаза Любане?“

В комнате он увидел неразобранную тахту и скрипнул зубами. Потом вернулся на кухню, увидел полный стакан водки, выпил его махом, сел на пол и обхватил голову руками.

Очнулся Корж в больничной палате… Когда он осознал, где находится и что почти неделю был без сознания, ему опять захотелось, чтобы все, что он видел перед своими глазами, было бредом, галлюцинацией. Но взгляды сочувствия и почему-то брезгливости, которые бросали на него окружающие, заставили его понять: все, что он помнит, есть самая реальная реальность.

Он лежал на кровати, отвернувшись к стене, и одна его половинка по-прежнему была бесчувственной ко всему, а вторая бесстрастно разбирала ситуацию.

„Тебя остановили самим безобразным образом, ударив по самому больному месту. А ты даже не мог предугадать этого. Мало того, тебя ловко дискредитировали в глазах сослуживцев: во-первых, ты избил сотрудника морга, во-вторых, напился какой-то дряни, отравившись, попал в госпиталь, в-третьих, ты не смог даже похоронить свою жену и это сделали сослуживцы, а как теперь они будут относиться к человеку, который напился до такого состояния, что не смог принять участие в похоронах собственной супруги… Можно ли верить такому человеку? Можно ли с ним работать? Все, тебе больше никогда не подняться. Тебя подержат немного на работе, потом начнут искать странности в поведении, а там переведут в другое подразделение или вообще уволят. Вот так“.

Выписался он спустя десять дней. Пришел к себе в квартиру, механически вытер пыль с твердых предметов, спрятал фотографию Любани в комод и поехал в управление. Работал он как в тумане, плохо различая тех, с кем приходилось говорить, встречаться. Шли дни, он ждал, что медленно выйдет из этого состояния, но не выходил. Уже окружение начало с тревогой присматриваться к нему, ожидая срыва. Так ждут срыва душевнобольных, видя, что ремиссия необычно долго затягивается.

Между тем дело по факту гибели Любани не сдвинулось ни на шаг. Следователь Калининской прокуратуры с самого начала выдвинул только одну единственно верную, на его взгляд, версию: хулигана-каратиста, пожелавшего развлечься таким образом и не рассчитавшего своих сил.

Ищи теперь его. Раскрыть такое дело можно только случайно, потому что это не дело рук профессионала. А теперь, когда весь город знает, что убитая была женой сотрудника уголовки, вообще невозможно. Сам убийца в этом никогда никому не признается.

Однако недоброжелатели Коржа не дождались срыва. Однажды все изменилось. Корж пришел на работу резкий и собранный, говорил четко, накрутил хвоста нескольким своим сачкам, и все пошло по-старому.

А произошло с Павлом следующее. Однажды, придя с работы домой, он обнаружил в дверях записку, на которой печатными буквами было написано: „Получил свое, козел“. Сомнительно, чтобы это сделали те, кто убил Любаню. Скорее всего, это были его недоброжелатели по другим делам, которые ему когда-то приходилось раскрывать или по которым участвовать в расследовании. Но людская подлость послужила Коржу тем клином, который выбил другой клин. Он вышел из оцепенения и начал бить кулаками по одежде на вешалке, пинать стены, потом схватил табуретку и стал колотить не работавший с пожара телевизор. Оглушительно лопнул кинескоп, звенели разбиваемые лампы, а Корж все бил и бил это средство человеческой коммуникации, не обращая внимания на порезы рук. Разбив телевизор, он, обессиленный, упал на пол и пролежал с полчаса. Затем поднялся, долго отмывал кровь с порезанных кистей рук, замазывал ранки йодом, потом вытащил с антресолей старую плащ-палатку, разостлал на полу и стал веником сметать туда осколки стекла и щепки от телевизора.

Позвонившая в дверь соседка, которая полмесяца назад уже один раз спасла его, заглянув в квартиру и обнаружив его лежащим на полу на кухне, нашла Коржа, наводящего порядок в единственной комнате. Корж был спокоен и невозмутим, и соседка удивилась, потому что слышала, что именно в квартире Павла полчаса назад была жуткая драка.

Корж собрал весь мусор в доме в плащ-палатку, туда же бросил разорванные в ярости вещи, свои и Любанины, связал все это в большой узел и отнес в мусорный ящик. Потом он взял тряпку и начал тщательную уборку: мыл двери, пол, потом вымылся сам, побрился и лег спать.

Через неделю группа Коржа арестовала Перепела. После обыска на квартире Перепела увезли, но не в СИЗО, а в ИВС управления внутренних дел, сделали это для того, чтобы возможные распоряжения Перепела относительно его дел и преемников распространились не так быстро, как из СИЗО, в котором существовали две власти. Одна — администрации, другая — авторитетов.

Но разве можно спрятать арест такого человека, как Перепел. Уже на следующий день Коржу позвонил начальник оперчасти следственного изолятора, которого все звали коротко и с долей уважения — Кумом.

— Дело есть, — сказал ему Кум, — приезжай.

Корж не стал спрашивать, какое дело. Если Кум говорит, приезжай, нужно ехать, по телефону такой вопрос решать нельзя, да и вряд ли можно решить.

На приходной следственного изолятора, который все называли просто тюрьмой, Корж предъявил свое удостоверение, прошел через двойную дверь внутрь.

„Поразительно, — думал он, — как отличаются друг от друга два слова: тюрьма и следственный изолятор. Одно страшное, а другое — почти нейтральное, что-то вроде медицинского изолятора“.

Он вспомнил, как однажды пришла в управление мать одного из арестованных и спросила, где находится сын. Дежурный сказал, что его поместили в следственный изолятор, и дал адрес. Женщина написала жалобу на дежурного, так как он ввел ее в заблуждение, ведь сына поместили в тюрьму, а не какой-то там изолятор.

Тюрьмы, морги — обычные для следователей и оперов заведения, такие, как банки для кассиров, их посещают часто и не обращают внимания на то, что бросается в глаза человеку, попавшему туда первый раз. После того ночного посещения морга Корж почему-то и к тюрьме стал относиться по-новому. У него появилось странное ощущение, что он когда-нибудь может попасть в тюрьму не в качестве сотрудника, раскрывающего или расследующего преступление, а в качестве арестованного. Такая мысль ему никогда в голову не приходила, как не приходит ребенку до поры мысль о смерти. Видимо, пришло то время, когда человек вдруг понимает мудрость народа, говорящего, что в России от сумы да от тюрьмы зарекаться нельзя.

Кум ждал его в своем кабинете. Это был мужчина в возрасте пятидесяти лет, внешне похожий на цыгана, но совершенно не похожий на цыгана внутренне. Это был настолько спокойный и флегматичный человек, что десять зэков-психопатов не могли вывести его из равновесия. Может, поэтому он так долго работал на довольно беспокойной должности тюремного кума.

— С тобой хотят встретиться, — сказал Коржу хозяин кабинета, крутя в руках фигурку коня от камерных шахмат, которые лепились из хлебного мякиша.

— Есть данные, что… — едва не задохнулся Корж.

— Не знаю, возможно, кое-что для тебя будет интересно.

— Кто?

— Сейчас узнаешь, — сказал Кум, — у нас работа беспокойная, вдруг ты откажешься встречаться, а мы тебе уже выложили источник…

— Буду, — сказал Корж, — кто?

— Басков.

— Да…

— Не ожидал?

— Признаться честно, нет.

Корж хитрил. Он уже после звонка понял, что визит в тюрьму будет не совсем обычным. Тюремный телеграф уведомил кого следовало об аресте Перепела.

— Где будет беседа? В камере, как обычно?

— В соседнем кабинете, если ты не возражаешь.

— Его приведут туда?

— Да, а пока попьем чайку.

Пока хозяин кабинета заваривал чай, напоминающий по цвету и густоте чефир, Корж думал. Он уже понял, что Баскова приведут в соседний кабинет, а потом уже пригласят его. Получается весьма необычно. Выходит так, что Басков на правах хозяина будет принимать в тюрьме Коржа. Видимо, Басков отказался встречаться обычным способом — в одной из многочисленных следственных камер, где один стол и два стула. А может быть, это игрушки кумовских ребят, у них свой заморочки в изоляторе, и черт их поймет, для чего они все это делают.

Открылась дверь, и в кабинет просунулась голова одного из оперов.

— Пойдем, — сказал Кум Коржу.

„Чудеса“, — подумал Павел и поднялся со стула.

Баскова на последней сходке воров избрали главным авторитетом Н-ска. И он сразу круто взялся за дело, пытаясь объединить преступные группировки города, и делал это небезуспешно. Во всяком случае, ему удалось погасить многие конфликты и даже, как любили говорить журналисты, предотвратить криминальную войну.

В августе во время разборок по поводу сфер влияния между кировцами и калининцами вспыхнула драка и перестрелка, в которой был убит один из Калининцев. Убийца лег на дно. Его стали разыскивать калининцы, объявив кировцам ультиматум, либо они выдают убийцу в двадцать четыре часа, либо они начинают убивать кировцев. Кировцы отказались выдать провинившегося. Но вмешался Басков, его ребята нашли убийцу и сдали его ментам, выпустив таким образом пар и предотвратив большой конфликт. Однако царствование Баскова было недолгим, уже в августе он был арестован и попал в тюрьму. Но что Баскову тюрьма, ведь у зэков есть поговорка: вору ли бояться тюрьмы…