Валерий Карышев - Капкан для киллера – 1 Страница 47

Спустя минут пять порученец Сергея Свечникова в наручниках сидел в салоне ментовского джипа. С обоих боков его подпирали плечистые оперативники. На переднем сиденье, рядом с водительским, восседал достаточно немолодой мужчина с редкими желтыми зубами и короткой стрижкой. Судя по всему, он и был среди оперов главным.

– Гражданин Виктор Гольянов, уроженец Казани, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, временно не работающий, прописанный по адресу: Москва, улица Могилевская, дом... квартира... это вы?

Тот, кого желтозубый назвал Виктором Гольяновым, промолчал.

– Зря отмалчиваешься, Мустафа, – вздохнул главный опер. – Тебя ждут очень крупные неприятности. Двести восемнадцатая на тебе уже висит. – Достав из кармана только что изъятый браунинг, он предусмотрительно извлек обойму, передернул затвор и, повертев оружием перед носом задержанного, снова спрятал его в карман. – Организовать тебе семьдесят седьмую статью тоже несложно. Короче, у меня есть все основания для возбуждения против тебя уголовного дела. А теперь все по порядку: меня зовут Олег Иванович Воинов, я – офицер московского РУОПа. Больше тебе обо мне ничего знать не надо. Зато мы о тебе наслышаны. Ты один из боевиков так называемой урицкой преступной группировки. Или я не прав?

– Не бери на понт, начальник, – наконец-то оправившись от первоначальной растерянности, процедил Мустафа сквозь зубы. – Ствол-то вы мне сами подкинули. Понятых не было, протокола тоже. А пальчики-то мои вы в запарке затерли. И вообще: любой базар – только в присутствии адвоката. Почитай как-нибудь Уголовно-процессуальный кодекс – интересная книга.

Нехорошая улыбка скривила лицо Воинова.

– Ну зачем же так: «пальчики», «понятые», «протокол»... И Уголовно-процессуальным кодексом меня пугать не надо. Читал, знаю. Только теперь в Москве другие времена, можно и без формальностей. Гражданин Гольянов, вы, кроме УПК, газеты читаете?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Мустафа не нашелся с ответом.

– И телевизор тоже не смотрите? – продолжал руоповец откровенно издевательски. – А зря, зря... Надо быть в курсе событий. Вы ведь не в лесу живете. – Неожиданно голос мента окреп, зазвучав металлом. – Так вот, поясню: в свете последних событий председатель Совета безопасности дал нам неограниченные полномочия в борьбе с организованной преступностью. Подчеркиваю: не-о-гра-ни-чен-ны-е, – по слогам повторил он. – Теперь мы не нуждаемся даже в формальном обосновании наших действий. И ты, скотина, сейчас в этом убедишься... Поехали, – скомандовал он водителю.

Урча прожорливым мотором, ментовский джип тронулся и взял курс на выезд из Москвы...

Во время памятной для Свечникова беседы в кафе гостиницы «Ореанда» Крапленый вскользь упомянул о новых реалиях борьбы с оргпреступностью. И не ошибся: после того как во главе Совета безопасности утвердился бывший десантный генерал с птичьей фамилией, прославившийся миротворческой деятельностью в Приднестровье и Республике Ичкерия, московские, да и не только московские бандиты взвыли, потому как их извечные оппоненты в лице мусоров получили воистину неограниченные полномочия.

И вскоре Мустафа убедился в этом.

Выкатив на загородное шоссе, джип с руоповцами и задержанным проехал от кольцевой километров пятнадцать, после чего свернул на раскисшую от дождей проселочную дорогу.

Вода ртутно блестела в разъезженной колее проселка, отражая серое ноябрьское небо. Углубившись в редкий лесок, притаившийся за шоссе, машина остановилась, и задержанного вытолкнули в липкую, черную грязь.

– Поднимайся, поднимайся... – услышал Мустафа, и две пары сильных рук, подняв его из лужи, поставили на колени, лицом к передку машины.

Звякнули ключи, и один из руоповцев, сняв наручники, положил их в карман. Второй, подойдя поближе, сунул в руки Мустафы черенок лопаты.

– Копай, – последовала команда столь же лаконичная, сколь и недвусмысленная.

Мустафа понял все: сейчас эти беспредельщики-мусора заставят его выкопать себе могилу, после чего в лучшем случае забьют штыком лопаты и засыплют землей, а в худшем живым закопают в подмосковный суглинок... И никто ничего не узнает, потому что даже искать его никто никогда не будет.

– Копай, скотина! – повысил голос желтозубый и едва заметно кивнул оперативнику.

Тот нанес Мустафе резиновой дубинкой страшной силы удар по пояснице, как раз по почкам. И тут же свет померк в глазах задержанного.

Он долго барахтался в грязи, пытаясь подняться. Никто и не думал помогать ему. Желтозубый стоял неподалеку, курил, и взгляд его выражал полное равнодушие.

Сопротивляться, а тем более бежать – не приходилось, и Гольянов, с трудом поднявшись, утер с лица грязь.

– Копай, кому сказано! – повторил Воинов.

Мустафа, уперев блестящий штык лопаты в землю, принялся за работу.

– Быстрей! Что у нас, кроме тебя, других дел нет? – рявкнул оперативник с резиновой дубинкой в руках. – Ты у нас такой не один. Скоро все вы, гады, в земле лежать будете!

Минут через двадцать яма была выкопана – правда, неглубокая, но достаточная для того, чтобы в ней поместился труп.

– А теперь становись лицом к могиле, – последовала новая команда.

Мустафа приготовился к самому худшему. Он стоял вполоборота к своим мучителям и боковым зрением видел, как один из руоповцев извлек из кобуры под мышкой пистолет, достал обойму, критически осмотрел ее и, вставив обратно, передернул затвор.

Гольянов инстинктивно вжал голову в плечи, всем своим естеством ожидая выстрела...

Но выстрела не последовало: лишь гулкий щелчок нарушил тишину вечернего леса.

– Повезло тебе – осечка, – послышался из-за спины голос палача. – Олег Иванович, давай я из твоего пистолета эту суку добью.

– Да обожди, я у него кое-что спросить хочу, – вступил желтозубый. – Может быть, и не придется его стрелять. А если не ответит, мы его лучше живьем закопаем. Еще на такое дерьмо патроны переводить?! Слышь, скотина, отойди от ямы, переговорим...

Не веря в свое счастье, Мустафа приблизился к руоповцу. Лицо жертвы было бледней ноябрьского неба.

– Закуривай, – снисходительно предложил желтозубый, протягивая открытую пачку.

Тот судорожно закурил.

– А теперь слушай внимательно. Ты понимаешь, что теперь целиком в нашей власти?

– Да, – деревянным голосом отозвался Гольянов.

– Ты понимаешь, что мы не шутим? Мы можем тебя застрелить, можем забить лопатами, можем закопать живьем. И никто не будет тебя искать. В Москве пропадает без вести много людей – уголовные дела по таким исчезновениям, как правило, остаются висяками. Не слышу! – неожиданно повысил голос мент.

– Да, понимаю, – прошептал Мустафа, жадно затягиваясь сигаретным дымом.

– Ты понимаешь, что у тебя есть шанс? И ты сам знаешь, какой именно... Так вот... – Внезапно руоповец улыбнулся, но улыбка у него вышла страшной, как оскал людоеда. – Давай поможем друг другу. Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать. Но если попытаешься от нас что-нибудь скрыть, если будешь неискренен... – И мент выразительно кивнул в сторону черневшей ямы.

Спустя полтора часа старший поисковой группы Олег Иванович Воинов знал о положении дел в урицкой группировке все или почти все. И об убийстве братьев Лукиных, и о поспешном бегстве Свечникова на юга, и о разговоре последнего с уважаемым законником Крапленым...

Разговор происходил на Шаболовке, в специально оборудованном помещении, и фиксировался сразу несколькими скрытыми видеокамерами. Мустафа подробно рассказывал обо всем, что было ему известно. Он был в ужасе от собственного предательства, но перспектива быть закопанным в землю живьем страшила его еще больше.

– Так где он, говоришь, скрывается? – подытожил Воинов.

– В Греции, а где, не знаю, – ответил Гольянов совершенно убитым голосом.

– А кто знает?

– Крапленый сказал: поезжай, Свеча, в Афины, там найдешь такого грузина Резо. Он и покажет, где именно.

– А Крапленому это откуда известно?

– Свеча говорит – в кентах у него «лаврушник», Вахтанг какой-то. Я его не знаю, никогда не видел. Только Крапленому пургу гнать ни к чему, ворам самим интересно от Македонского избавиться.

– Так-так-так... – Взгляд руоповца заметно потеплел. – А когда вы туда отправляетесь?

– Наверное, сразу после Нового года. – Мустафа говорил, словно загипнотизированный: перед глазами тускло сверкало острие лопаты, страшно чернела выкопанная им могила, и это видение заставило его нервно дернуться.

– Гражданин Гольянов, предупреждаю: ваш допрос фиксировался на видеокамеру. Если не верите, могу продемонстрировать вам запись. Вы понимаете, что вас ждет, если эта запись попадет к Свечникову? – спросил Воинов, самодовольно улыбаясь.

Тот понуро молчал.

– Сами знаете... Если такое случится, придется вас спасать. Закрывать по какой-нибудь статье, прятать в «Петры»... Но ведь ненадолго! Потом мы будем вынуждены вас выпустить, и тогда... – Сделав непродолжительную, но многозначительную паузу, руоповец продолжал: – Поэтому давайте играть честно. О нашей беседе никто никогда не узнает. Но для этого вы должны будете информировать нас о планах Свечникова. А теперь можете идти. Вы свободны. – Воинов расписался в бланке пропуска и, протянув его Мустафе, произнес: – До встречи.