Георгий Вайнер - След черной рыбы Страница 5

Тура вернулся к бумагам. Он весь ушел в чтение, когда Гезель вдруг сказала:

— Начальник областного управления приехал… Полковник Агаев.

Тура взглянул в окно, но увидел только машину — черную «Волгу» со шторками, доставившую высокого гостя. Он взглянул и в дальний угол двора, где был до этого рыжий рыбоинспектор. Того уже не было.

В коридоре послышались шаги, чей-то добрый знакомый голос произнес:

— Здравствуйте, Гезель… Где же он? Почему не встречает гостя? Не показывается?

Тура поднялся, пошел навстречу.

— Только не через порог… — Агаев уже входил в кабинет. Улыбающийся, красивый в своих полковничьих погонах на щегольски пошитой форме. Они обнялись. — Тура! Сапам! Как я рад! Сколько мы не виделись?

— Сто лет прошло!.. — Тура улыбнулся.

— Слышал я про твои беды, — Агаев потрепал его по плечу. — Ну что можно сделать?! Что мы в силах!

— Я знаю: ты ходатайствовал за меня! Писал! В МВД показали твое письмо Генеральному…

— Главное — ты здесь!

— Как Лора? Как девочка?

— Все в порядке! Я надеюсь, ты вечером их увидишь…

Открылась дверь, на пороге появилась Гезель:

— Товарищ полковник! Уже по вашу душу звонят… Как они узнали, что вы здесь?!

Агаев вышел в приемную, взял трубку. Голос был спокойный.

— …Ну, ничего-ничего… Я сейчас подъеду… — Он положил трубку, обернулся к Туре, вышедшему в приемную. — Митрохин разыскивает. Первый. Ты еще не был в обкоме?

— Нет.

— Он вызовет. Может, даже сегодня. Обстоятельный мужик. Знакомится с каждым… Значит, до вечера? Так, Тура?

— Может, завтра? Я ведь только появился. Не знаю ни обстановки, ни людей…

— Как тебе удобно… Мы на все согласны. — Агаев любил Туру, это было заметно. — Что же касается обстановки, Тура, то она тут… если честно, сложная. Общий заговор молчания. Система браконьерской мафии. Подпольная рыбозаготовительная индустрия. Ты приедешь, и я введу тебя в курс дел…

Тура шел по новому для него городу — все привлекало к себе его внимание.

И якорные цепи, подвешенные вдоль тротуара в качестве ограждения, и маленькие автобусы, похожие на похоронные, с черной полосой вдоль кузова.

И этот призыв краской на кирпичной стене, который он уже видел:

«СМЕРТЬ УМАРУ КУЛИЕВУ — УБИЙЦЕ…»

Под призывом, рядом с парикмахерской, сложа на груди руки, стоял пожилой человек в белом халате, седой и величественный, как артист-трагик.

Когда Тура подошел, парикмахер сказал ему радостно, словно старому знакомому:

— Пора! Пора ко мне! Мимо моего заведения никак не пройти, товарищ подполковник…

Тура улыбнулся и спросил:

— А откуда вы знаете, кто я?

Он хмыкнул:

— У нас город маленький, новостей мало. Вы — новый начальник водной милиции. Так?

— Ну, так.

— Позвольте представиться… Гарегин Согомонович Мкртчан, последний оплот капитализма в этом городе.

— А почему капитализма?

— Потому что я единственный на всем восточном побережье кустарь. Я — капиталист. Эксплуататор. Вот держу эту парикмахерскую и борюсь седьмой год с фининспектором. Он считает, что я оскорбляю своей парикмахерской общественное сознание…

— А кого же вы эксплуатируете на своем капиталистическом оплоте? — серьезно спросил Тура.

— Себя! Свой талант! Я мог бы пойти работать в обычную парикмахерскую и зарабатывать не меньше, потому что я — мастер! Отбросьте свои сомнения, тем более, что у вас нет на них времени. Вы же, наверняка, поедете сегодня представляться в обком!

Туру поразила осведомленность капиталиста-парикмахера:

— Почему вы решили?

— Вы приехали вчера. Секретаря обкома не было. Вернувшись, он ездил на Сажевый комбинат, потом на плотину. Ему наверняка было не до вас. Неизвестно, сможете ли вы сегодня выкроить еще хоть минуту для себя… Только присядьте на минуту… — Он все-таки увлек Туру, заставил сесть в кресло. Не закрывая рта, быстро накинул на него пеньюар и принялся намыливать ему щеки.

Тура смотрел в окно. На площади, против окон остановилась милицейская машина, набитая молодыми людьми. В машине кончилось горючее и вся компания вывалилась на тротуар. Двое из них были в милицейской форме, в том числе молодой, с пышной копной волос, которого мафиози на берегу назвал Миришем.

Тура с интересом наблюдал.

— …Потому что только от неуважения к людям можно поверить, что парикмахер — это массовый работник бытового обслуживания. Парикмахер — это художник. Это, если хотите, — маэстро! Композитор или писатель может работать в цеху? На конвейере?.. — Голос Гарегина уютно журчал над ухом Саматова.

Он тоже заинтересовался происходящим на площади. Мириш пересек дорогу одному из автобусов-катафалков, поднял руку. Водитель автобуса затормозил. Обе машины загородили проезжую часть, но никто из проезжавших водителей не сделал им замечания, не нажал на клаксон. Автотранспорт объезжал их по тротуару.

По знаку Мириша водитель автобуса достал шланг, принялся сливать бензин.

Милицейская компания на тротуаре смеялась, пассажиры ждали.

— Золотая молодежь. Наша надежда и будущее… — то ли с насмешкой, то ли серьезно заметил Гарегин.

Тура внимательно следил за происходящим.

— Не связывайтесь, — посоветовал Гарегин. — Вы без формы. Вас никто не знает… Ничего не докажете…

— Слушайте, — спросил Тура, — а отчего тут так много хоронят? Одни похоронные автобусы? Что-нибудь случилось? Эпидемия?

Согомоныч недоуменно посмотрел на него, проследил направление его взгляда, потом засмеялся:

— Просто фондов не хватило на нормальные автобусы, нам и спустили пятьдесят штук, предназначенных для похоронного обслуживания… Да вы не удивляйтесь — наш город вообще странный… Все наоборот…

Мириш заправил машину, и вся компания уехала. Шофер крикнул в салон:

— Керосина нет! Автобус дальше не пойдет…

Из автобуса на панель покорно полезли неудачливые пассажиры.

Гарегин бросил Туре на лицо раскаленную салфетку, начал прижимать ее ладонями, быстро гладить, потом сорвал раскаленное покрывало, быстро скрутил в жгут и начал со скоростью вентилятора обдувать прохладными струйками распаренную поверхность.

— Вот и все! Неизвестно, когда вас примет Первый. Но вы всегда будете выглядеть в обкоме как огурчик!..

Парикмахер грациозно сдернул с Туры пеньюар. Тура достал деньги.

— Нет-нет! — всполошился тот. — Ни в коем случае. Вы — начальство. Я предлагаю вам бриться и стричься у меня бесплатно. Реклама — двигатель торговли. Это знают даже школьники.

Тура положил на столик деньги, поблагодарил Согомоныча и твердо пресек его попытки обратно переселить купюру назад — ему в карман:

— Иначе эта сегодняшняя реклама — единственная и последняя…

Парикмахер убрал деньги.

— В нашем городе — слава Богу! — жить можно! Если язык не распускать… Не лезть, куда тебе не положено… Даже милиционеру! И поменьше бывать на берегу. Особенно в районе метеостанции…

— А почему метеостанции?

Согомоныч замялся.

— Так считается. Просто милиция у нас не любит ездить в ту сторону.

Тура сидел в машине рядом с Орезовым, они ехали по городу. Хаджинур спокойно крутил баранку.

— Что здесь? — Тура показал на толпу у двухэтажного, явно административного здания.

— Браконьера судят, Умара Кулиева, — Хаджинур. — Народ добился своего… После первого суда все как озверели! Шесть лет за человека… Чуть суд не разнесли. Теперь ему должны вломить на всю катушку. Почему вы решили поехать на Берег, товарищ подполковник? — он с любопытством посмотрел на Туру.

— Хочу немного прокатиться. Взглянуть на окрестности.

— А куда конкретно?

— В сторону метеостанции…

Трасса шла вдоль берега, покрытого ракушечником. Встречного движения не было вовсе.

— Бензина выписывают на два часа в день, — ворчал Хаджинур, он словно врос в руль. — А что такое два часа? По этой дороге день поездишь, три дня на приколе. Как за ними гоняться?

В одном месте Орезов неожиданно резко затормозил. Они вышли из машины. Он долго смотрел в бинокль, потом передал его Туре.

— Машины…

Саматов покрутил бинокль.

— Видите?

— Вижу.

— Ну, они-то нас, наверняка, еще раньше заметили. У них человек с биноклем следит за дорогой.

— Кто там может быть?

— Это перекупщики. Приезжали за рыбой. Знали, куда причалят браконьерские лодки. Теперь начнут разбегаться.

— По трассе?

— Как выйдет. Могут и песком махнуть.

Несколько точек быстро перемещалось в линзе бинокля.

— Как они обычно объясняют свое присутствие здесь?

— Как? — спросил Хаджинур. — А никак. Приехали подышать морским воздухом. Йода в организме не хватает. Или проверяли ходовые части…

— Надо переписать номера машин.

Хаджинур серьезно сказал:

— Да я их так знаю. Врт подъедут ближе — я их вам всех назову.

Теперь уже и без бинокля был виден ползший вдоль берега легковой транспорт. Машин было не менее шести, часть их направилась в сторону барханов, в пески. Две повернули в их сторону.