Игорь Гриньков - Криминальная история Страница 5

Убийство на улице Маршала Жукова

Оперативно-следственная группа уже третий час работала в особняке, расположенном на улице имени маршала Жукова, что на северной окраине Элисты. Вызов в дежурную часть городского отдела милиции поступил в восемь утра; взволнованный мужской голос по телефону сообщил, что в доме № 16 находится труп его отца, Кокуева Максима Сергеевича. На вопрос дежурного офицера, кто передал информацию, звонивший представился: сын умершего, Кокуев Хонгор Максимович. Собрать группу в это время не заняло много времени, рабочий день уже начался, и все нужные для выезда сотрудники находились на своих местах. Это вам не глухая ночь, когда один спит беспробудным сном, другого приходится вытаскивать из ресторана, а третий очень долго выходит из квартиры, видимо, не в силах разжать горячие объятия родной любимой супруги.

Каждый был занят своим делом. Участковый шнырял по соседним дворам, выясняя, видели или слышали соседи нынче ночью что-нибудь подозрительное. Сыскарь Володя допрашивал в кухне продавщицу магазина Максима Кокуева под названием «Гиссар». Магазин находился тут же, во дворе дома, большой, с затейливой вывеской над входом; на ней искусно был нарисован горбоносый безрогий баран с шерстью бурого цвета. По двору угрюмо прохаживался сын покойного, Хонгор, нервно прикуривая сигарету от сигареты, ожидая своей очереди вызова на допрос. Оперативники чертыхались из-за отсутствия снежного покрова; ни во дворе, ни на улице никаких следов не было и в помине. Ученая собака, сначала унюхавшая что-то, сразу за калиткой стала суетливо бегать бессмысленными, суматошными кругами; рядом с ней стоял унылый кинолог, взирая с отвращением на своего четвероногого помощника. Круглощекий криминалист Юра, покусывая кончики усов, с величайшим тщанием, будто рисовал тончайшую акварель, мягкой кистью «снимал» отпечатки пальцев с многочисленных предметов и с мебели квартиры. Тощий судебный медик Гарик совместно со следователем прокуратуры Волшебниковым описывали труп, лежащий на диване в зале.

Хорошо еще, что большое прокурорское и милицейское начальство не нагрянуло. А, то, бывало, понаедет толпа высокопоставленных, позатопчет все следы, надает следователю указаний, от которых у того голова идет кругом, и укатит на своих иномарках, нарушив весь порядок осмотра места происшествия. У него, у начальства, это называется личным вкладом в раскрытии преступления. Слава Богу, в этот раз никто не мешал!

Гарику припомнился старый случай, когда он был еще начинающим экспертом. Тогда, также зимой, только снежной, случилось убийство на улице Ломоносова. Труп мужчины-осетина лежал в спальне дома на собственной кровати, а в груди у него торчал загнанный по самый ограничитель рукоятки нож. Так случилось, что на этот осмотр приехало почти все руководство прокуратуры и милиции, затурканный следователь с испариной на лбу не знал, чьи указания выполнять в первую очередь и терпеливо дожидался отъезда больших боссов, чтобы спокойно, без нервотрепки продолжить работу. Но руководство и не думало покидать место происшествия, и следователь с тоской смотрел в окно на то, как свежевыпавший снег во дворе дома все больше превращался в хорошо утоптанный наст, напоминавший заокеанское ранчо или отечественную кошару после загона скота. Внезапно, добредший до дощатого туалета в глубине двора начальник городского уголовного розыска с нескрываемым торжеством воскликнул:

«А, это что? Посмотрите!».

Рядом с туалетом в глубоком снегу четко и хорошо отобразились своеобразные следы модельных туфель. Но триумф начальника оперативников был недолгим. Один из высокой свиты попросил его сойти со своего места.

«Так это же следы от вашей импортной обуви, даже рисунок подошвы и набоек совпадают. Вы, видимо, сюда уже заходили до этого?».

Слегка сконфуженное начальство решило, что посильную практическую помощь оперативно-следственной группе оно уже оказало в необходимом объеме, поэтому можно спокойно ретироваться.

Во время нынешнего осмотра с Гарика, как тополиный пух, слетели расхлябанность и нарочитая расслабленность; вооруженный сильной лупой, он изучал труп, диктуя протокол следователю, попутно вставляя свои соображения, и комментировал обнаруженные детали.

— Обрати внимание, Валера, — фамильярно обращаясь к следаку, говорил он, — на общий беспорядок в квартире. Потерпевшего мутузили в различных местах комнаты. Кровищи хоть и не много, но разлет значительный

Посмотри на раскрытые дверцы шкафов и выдвинутые ящики комода. Все вещи переворошены. Дотошно искали, мерзавцы!

Покойный Кокуев лежал на спине. Все лицо его было отечным и багровым, сплошь усеянным свежими ссадинами и кровоподтеками; поверхности ссадин слегка кровоточили, когда эксперт дотрагивался до них пальцем в перчатке.

— Типичное самоубийство! — традиционно мрачно пошутил следователь Волшебников. Такие шутки произносились, когда перед глазами была явная насильственная смерть от криминальных причин.

«Юрик! Сфотографируй крупным планом повреждения на лице, — скомандовал Гарик, не обращая внимания на юмор следака. — Да, заодно захвати и верхнюю часть одежды с оторванными пуговицами.

Выдранные с мясом пуговицы валялись на полу рядом с диваном. Тут же лежали клочья скотча.

Ощупав грудную клетку трупа, Гарик бесстрастно констатировал:

— Ребра ходят ходуном. Ни одного живого места, едрена мать! Уверен, поотбивали все внутренности. «Чечердык», наверное, на нем танцевали, — обратился судебный эксперт к следователю Волшебникову. — Не исключено, что это и есть причина смерти. Хотя не будем столь поспешны в своих предварительных умозаключениях.

Гарик почти прильнул к шее покойного, снова взял в руки лупу, после чего осторожно снял пинцетом с шеи короткое волокно красного цвета.

— Задокументируй и приобщи к делу, — сказал он следователю. — Смотри, Валера, на шее почти ничего не видно, но если приглядеться повнимательней при косом освещении, то на коже просматриваются едва различимые, практически незаметные расплывчатые кровоподтеки без четких контуров. Мягкая удавка была. Плюс инородное волокно на коже шеи и точечные кровоизлияния в слизистой век и белочной оболочке глаз. Асфиксия путем удавления мягкой петлей, несомненно.

Гарик внимательно осмотрел комнату и увидел небрежно лежащий в углу красный мохеровый шарф. Также осторожно он поднял его с пола кончиками пальцев, оглядел со всех сторон и передал следователю.

— Сдается мне, что этим шарфиком и задушили бедного старика. Валера, ты, конечно, свое дело разумеешь, но не забудь провести экспертизу относительно идентичности волокна с шеи трупа и волокон шарфика.

Потом он продиктовал Волшебникову протокол осмотра трупа казенным экспертным языком, после чего, не удержавшись, в своем вольном стиле подвел итог:

— Значит так. Сегодня ночью, примерно между полуночью и тремя часами, некто или несколько преступников проникли в дом старика Кокуева. Это, конечно, мог быть и один человек, но что-то подсказывает мне, что их было хотя бы на одного человека больше. Вот, Юрик «пробьет» по своей картотеке пальчики, и многое прояснится.

Что им было нужно от убитого, выяснять тебе, уважаемый. Но, думаю, деньги, ведь старик был богатым человеком даже не по нашим жлобским меркам. Но это не экспертная компетенция.

Сначала они его прилично измордовали, потом основательно поработали ногами, покрушив нашему потерпевшему ребра и отбив внутренние органы. Вероятно, пытали; видишь следы ожогов от действия пламени на кистях рук. Не исключаю, что была использована зажигалка. Далее, то ли отчаявшись получить требуемую сумму, то ли, получив, но будучи отмороженными и не желая иметь живого потерпевшего, который может ненароком опознать, задушили его вот этим красным мохеровым шарфиком. Били они его долго и нудно.

Вот все, что я могу сказать тебе на сегодняшний момент, любезный. После вскрытия ты получишь куда больше информации, но, в принципе, она мало, что добавит к сказанному. Основную канву я изложил.

Гарик стянул резиновые перчатки, прошел в кухню, выбросил их в мусорное ведро и стал тщательно мыть руки. Лишь потом, с чувством выполненного долга, развалившись на стуле и лукаво посматривая на сыскаря и вошедшего следователя Волшебникова, с удовольствием затянулся сигаретой. Сделав несколько глубоких затяжек, он вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку из никелированной стали, обтянутую кожей и наполненную водкой. И протянул ее, словно дразня, своим «коллегам».

Затем глумливо хохотнул:

— Пардон, я и забыл, что вы на службе, чуваки, — и отпил хороший глоток.

Сыскарь Володя только что закончил допрашивать насмерть перепуганную продавщицу кокуевского магазина «Гиссар». Наступила очередь Хонгора, сына задушенного. Тяжело вошел он в небольшую по размерам кухнешку, наполнив ее запахом густого перегара.