Сергей Донской - Конь в пальто Страница 5

– Я ее ненавижу, – глухо вещал Борюсик, с хрустом перебирая суставы волосатых пальцев. – За лживость ненавижу, за подлость, за скупость. Все лучшее, что было заложено во мне природой, растоптала эта тварь. Это моя трагедия, Женя, не надо улыбаться…

– Ты сам придумал трагедию, – спокойно ответил гость, не до конца сгоняя ухмылку с лица. – Все можно решить одним махом. Стоит лишь еще разок сыграть со своей женушкой в вашу любимую игру под названием «Я-Изнасилую-Тебя-Дорогая». Начало стандартное: стульчик, веревочка… Победитель получает все!

Борюсик поперхнулся водкой, натужно закашлялся и бросил быстрый взгляд на тумбочку с видеотекой. В считанные секунды его глаза преисполнились страшной догадкой, затем – обличительным гневом, молча выплеснутым на Жеку, который, впрочем, встретил яростный взгляд с самым непринужденным видом:

– Я не нарочно, честное слово. И сразу выключил.

– Зачем? Ты? Взял? Эту? Кассету? – драматически вскричал Борюсик, все сильнее раздуваясь с каждым произнесенным словом. – Как ты посмел?!

Жека зевнул, прежде чем сказать:

– Тебя волнуют деньги или кассета? Получишь и то, и другое, только не мельтеши!.. Да сядь ты, сядь! И послушай меня. Твои причуды – твое личное дело, у каждого свои отклонения. Но это – прекрасный повод затеять финальную игру. С суперпризом… Итак…

По мере того, как Жекины рассуждения выстраивались в логическую цепочку, холодная враждебность в стеклянных глазах Борюсика постепенно таяла, уступая место здоровому человеческому любопытству. Звучал детективный сюжет очень даже убедительно.

Приступ неуемной утренней похоти. Шелковый шнур. Перчатки, желательно резиновые. А еще кляп, лучше даже скотч. Мычать и дергаться жертва начнет только потом. Сначала она решит, что партнер просто немножечко заигрался, увлекся.

Рабочий день начинается у Бориса в девять? А если он опоздает на час-полтора, ничего страшного? Ничего. Отлично. Связав супругу, он, вместо того, чтобы заниматься с ней всякими глупостями, собирается и чинно шествует в институт. В спальне перед уходом включается уютное бра – днем его свет с улицы незаметен, а вечером эта деталь пригодится. Ключи от входной двери забываются дома, а сама дверь на замок не захлопывается – Жека сделает это позже. Почему? А потому, что он нанесет покинутой супруге Бориса краткий неофициальный визит. Скажем, минут через сорок после ухода Бориса, когда тот доберется до НИИ и вольется в свой дружный трудовой коллектив. С этого момента он должен постоянно находиться на глазах у сотрудников, даже у писсуара. Потому что в это время развернутся главные события, а позже судебно-медицинская экспертиза легко установит момент наступления смерти гражданки Славиной…

– Смерти! – не произнес, а выдохнул обреченно Борюсик.

– Ты не бледней, это лишнее. Пока что все живы-здоровы. Да и завтра ты останешься в стороне.

Борюсик проглотил сорокаградусную, как воду, откликнулся унылым эхом:

– Завтра…

– Завтра или никогда! – усилил нажим Жека. – Принцип всех победителей. А вариант беспроигрышный, сам посуди. У тебя будет алиби, самое настоящее, не фальсифицированное. Когда я войду сюда, ты будешь находиться среди своих сотрудников чистенький и невинный, как дитя. В это время я… Ну ладно, ты человек впечатлительный, так что подробности я опускаю… В общем, место преступления будет выглядеть так, словно на квартиру совершили налет. Дело житейское, как говорил Карлсон. Вот пусть менты и ищут грабителей. – Заметив, как морщины на высоком челе Борюсика переплетаются в причудливый знак нежелания объясняться с милицией, Жека твердо добавил: – Ну, без этого никак не обойтись. Допросят, а как же без этого? Но у тебя будет железное алиби? Я, уходя, дверь захлопну. Ты возвращайся вечерком, трезвонь, стучи! В окошке-то свет горит! Или жена любовника прячет, или что-то нехорошее с ней приключилось, верно? Она тебе открыть, как ты понимаешь, не сможет. Зови на подмогу соседей, ломайте дверь…

– Соседи зачем?

– Чтобы были. Пусть собственными глазами увидят и запомнят потрясенного горем мужа. Лишние свидетели не помешают. Они же и милицию вызовут – у них это естественнее получится, не находишь? Ты, главное, не дрейфь. Ведь ты действительно не грабил, не убивал. В момент совершения преступления чаи с сотрудниками гонял или анекдоты травил. В общем, когда уходил на работу, супруга, цветущая и здоровая, порхала по квартире. А когда вернулся, она, бледная и холодная, сидела на стуле. На все вопросы тверди: нет, не знаю, не имею представления. Побольше надрыва – это у вас, людей творческих профессий, хорошо получается. Изображай убитого несчастьем супруга, слезу подпусти. Как только следователь окажется на расстоянии вытянутой руки, цепляйся за него и пускай сопли прямо ему на костюм. Ему это быстро надоест, и через пару дней он сам начнет от тебя бегать. Только не забывай потом раз в неделю выступать с требованиями найти и покарать преступников. Чем сильнее ментов достанешь, тем скорее дело закроют, навесят на кого-нибудь.

Жека слушал свою речь как бы со стороны и дивился тому, как убедительно звучит его голос. Словно он годами только тем и занимался, что инсценировал ограбления. И Борюсик, похоже, твердо уверовал в это после того, как инструкция с новыми подробностями была продиктована по второму разу.

– Допустим, я согласен… допустим, – медленно заговорил он, поднимая на Жеку воспаленные спиртным и нравственными муками глаза. – А деньги?

– Вот это вопрос не мальчика, но мужа! Если только они существуют в природе, то ты их отыщешь. Делить станем фифти-фифти. Разумеется, не в первый же день, когда по квартире будут шастать посторонние. Для них не было никаких сбережений, не было и все тут! Иначе всплывет совершенно ненужный корыстный мотив, из-за которого менты станут землю рыть. Согласен?

Борюсик упрямо наклонил голову, смотрел уже поверх очков, исподлобья.

– А вдруг ты сам полезешь искать? Найдешь деньги и сбежишь с ними! Почему я должен тебе верить?

Жека как можно равнодушнее сказал:

– На то есть две причины. Первая: поскольку ты до сих пор не знаешь, где хранятся капиталы супруги, найти их не так-то просто, а я не собираюсь в квартире с трупом задерживаться надолго. Теперь вторая: если бы я надеялся справиться самостоятельно, я бы так и поступил. Обрати внимание, мы просидели с тобой за одним столом целый вечер, а я не проломил тебе голову бутылкой. И знаешь почему? Потому что у тебя гораздо больше шансов отыскать деньги. Кстати, на сколько тысчонок мы можем рассчитывать, по твоим прикидкам?

Растерянный Борюсик посмотрел на массивную бутылку из-под шампанского, машинально потрогал голову: цела. Убрал пустую емкость со стола, от греха подальше. Неприветливо буркнул:

– Не меньше десяти. Но, наверное, раза в два-три больше.

Жека удовлетворенно кивнул: «годится», и встал, сунув руки в карманы плаща. Борюсик последовал его примеру. Переговоры вступили в завершающую фазу.

– Смотри не ошибись, когда станешь мою долю отсчитывать, – будничным тоном напомнил Жека. – Мне остается лишь полагаться на твою порядочность.

– А я? Ты предлагаешь мне довериться первому встречному…

– Правильно. Риск существует. Ты мог ошибиться, и никаких денег нет. Или лежат они не дома, а на каком-нибудь банковском счету. Где гарантии того, что это не так, Боря? И где гарантии, что ты не вздумаешь меня сдать, чтобы остаться единственным претендентом на кубышку убиенной мной Ирины… Как ее по батюшке?

– Дмитриевна, – буркнул Борюсик.

– …Ирины Дмитриевны. Так что рискую в основном один я. Но я готов рискнуть. Человек ты умный, понятливый, вряд ли решишься меня подставить. Мы ведь в одной связке, Боря, в одной опасной связке. В Уголовном кодексе это называется преступный сговор, за который сроки набавляют чуть ли не вдвое. Вывод: самое лучшее – обоим держать слово и язык за зубами. Поделили и разбежались. Ну? По рукам? Или выпьем водочки на посошок и попрощаемся навсегда?

– Когда я увижу тебя снова? – вопросом на вопрос откликнулся Борюсик, заметно осунувшийся за минувший час.

– Если завтра утром дверь окажется гостеприимно открытой, то дня через три, когда шум поуляжется. Думаю, ты к этому времени со своей задачей справишься.

Борюсик кивнул:

– Ладно, я согласен. Но учти, если что не так – я неожиданно вспомню, что напросился ко мне в гости любопытный мужчина запоминающейся внешности. И сообщу о своих подозрениях следствию. Никакого преступного сговора не было. Потом не обессудь.

– А ты еще тот жук! – восхитился Жека.

На что Борюсик с достоинством наклонил голову. Хотя, возможно, он просто спрятал от собеседника глаза, прежде чем сказать:

– Тебе пора, Женя. Но удачи я тебе желать не стану.

На том и расстались.

6

Приговоренную к смерти Ирину Дмитриевну не охватила беспричинная тоска, ее грудь не сдавил тяжкий обруч предчувствия беды, внутренний голос не заверещал в панике: «Караул! Убивают!» Более того, женщина, входившая в чужие планы только мертвой, выглядела накануне трагических событий как раз очень оживленной и энергичной.