Александр Казак - Девочки-шпионы, или Великая Китайская стена Страница 5

…После школы и Дворца пионеров был политехнический институт, где я учился на специальности, не имеющей названия. Представляете, я был студентом специальности 00559 авто — тракторного факультета, на самом деле не имевшего никакого отношения к моей реальной специальности. Кроме записи в студенческом билете, конечно. Институт мне закончить, правда, не дали, и уже с третьего курса я попал в секретное учебное заведение, в котором со времени моего рождения работали мои папа и мама.

…Так вот, на авиазаводе в Испании я поначалу все время боялся, что выдам себя коллегам незнанием каких-нибудь национальных особенностей. А оказалось, что все они настолько давно колесят по свету, что уже с трудом вспоминают некоторые даты своих национальных праздников. Космополитизм в действии, усмехнулся я тогда.

…Мой двухлетний сын, изрядно устав за неделю от перелетов, но полный впечатлений, сладко спит у меня на руках. Мы — семья испанских бизнесменов средней руки — летим посмотреть один из красивейших городов Скандинавии. Потом на «родине» в Испании мы долго не задержимся и скоро наши следы, имена и даже лица затеряются в одной из клиник пластической хирургии в латинской Америке.

Пятьдесят два года назад, на Кубе и в России

Мама Стрелка

Я часто вспоминаю, как мама рассказывала мне про Кубу. Не про тот, овеянный славой и легендами, остров Свободы, о котором знал каждый советский человек. А о своей Родине. О ее людях, песнях и сказках, о ее непростой истории. Она рассказывала про Фиделя. Но не про того бородача-героя, которого однажды преподнесли планете в едином порыве советские и американские спецслужбы и международная пресса. Одни ругали и старались уничтожить его морально и физически. Другие — превозносили Фиделя до небес как невиданного прежде деятеля мирового коммунистического и национально-освободительного движения, которого командированные из Советского Союза телохранители, охраняли не менее старательно, чем своих, советских лидеров.

Мама с детства лично знала Фиделя, как взрослого парня из их городка, который ей очень нравился, но который не обращал на нее никакого внимания. Разве что мог сказать ей «Привет!» при встрече. Потом, правда, во многом благодаря этому старому, и, можно сказать шапочному и почти детскому знакомству — поскольку вздыхала она по Фиделю в тринадцать лет — мама попалась сразу после окончания школы на глаза Госбезопасности Кубы. Времена были голодные, статус курсанта, а потом и офицера позволял ей вполне сносно существовать.

А потом маме, красавице и сексуальной маньячке со стажем — это мама не стесняясь сказала мне, заметив, что к пятнадцати годам она уже имела близкие отношения с десятком мужчин, самому старшему из которых было почти сорок лет — поручили разработку молодого и симпатичного английского разведчика. И она отдалась этому приятному занятию вся без остатка! Мамины начальники и их советские коллеги ежедневно предупреждали молодую и увлекающуюся девушку, что ее роман — лишь служебная необходимость, эпизод! Они говорили ей, что самые интересные мужчины у нее еще впереди. А мама решила, что ей не надо других. Этот парень, из семьи настоящих джентльменов, произвел на нее такое неизгладимое впечатление, что она забыла о великих целях кубинской революции. Однажды папа шепнул маме, что уже догадался, кто она есть. Поскольку разговор слушали, то папу тут же взяли под белы руки мамины коллеги. Что было потом, родители молчат. Но очнулись оба только в Сибири. Уже сотрудниками специального учебного заведения одной из разведслужб Советского Союза. И тут оказалось, что кроме их любви и меня, родившегося вскоре, у них ничего не осталось. Вернее, все прочее осталось лишь в воспоминаниях.

Видимо, в профилактических целях, а, может, действительно в чисто служебных, папа или мама время от времени выезжали в командировки в лагеря в разные концы Сибири, где находились раскрытые и пойманные иностранные разведчики, еще не обменянные или отказавшиеся возвращаться на родину. Такие тоже были! Они предпочитали сибирские холода и скудную пищу, хорошей кормежке и теплу в тюрьме на родине.

Наши дни, в Скандинавском королевстве

Бо Фергюсон

Бо Фергюсон не случайно добрался до вершин карьерной лестницы в своей секретной службе. Он никогда ничего не делал плохо. Он ничего не делал, не будучи уверенным в успехе. А если уж делал, то так же основательно, как учил его дед — рыбак, ставший к пятидесяти годам хозяином небольшой рыбацкой флотилии и маленького прибрежного заводика по переработке рыбы, и завещавший все это Бо — своему единственному внуку. Проводя все каникулы — школьные и студенческие — в море или на семейном заводике вместе с любимым дедом, Бо набрался у него не только знаний о море, рыбе и погоде. Он научился чувствовать опасность. Дед говорил:

— Если даже все прогнозы благоприятны и все идут в море, но у тебя нет настроения, не делай глупости, внучок. Останься на берегу. Выпей пива или чего покрепче. Выспись. Почитай книгу. Сходи к подружке. А станешь постарше — так поиграй с детьми или внуками. Ты думаешь, почему я так часто уделял тебе внимание? Потому, что всегда верил своим чувствам и всегда считал, что нет ничего более прекрасного, чем время, посвященное своему отпрыску. Твой папа, правда, считает мою любовь чрезмерной. А я никогда не думал, что любовью можно испортить ребенка. Ведь не испортил же я ни его, ни тебя!

— Нет, дед, не испортил!

…Бо допоздна засиделся в своем кабинете, принимая дела убитого предшественника. Формально он читал бумаги. А фактически искал тот приказ, который может стать смертельным для него. Тот, который требовал некоего подтверждения. Или те? Интересно, почему Противник выразился столь неопределенно? Боялся выдать себя, проявив излишнюю осведомленность?

«Я бы не советовал Вам, не подумав, автоматически подтверждать ВСЕ приказы Вашего предшественника.»

Бо разложил все приказы в три неравные стопки. Выполненные. Не выполненные или находящиеся в стадии выполнения. Не подписанные. Некоторые приказы были очень кратки и совершенно непонятны непосвященным: «Прекратить финансирование проекта 17А17». Другие были настолько предельно ясны, что даже могли стать в случае утечки информации источником нежелательных раздумий для спецслужб-конкурентов. Например: «Усилить охрану жилища начальника службы».

— Значит, ему было чего опасаться? Приказ подписан за неделю до смерти предшественника. Приказ не выполнен. Подтверждать его бессмысленно. Лично я вот уже пол года живу в отеле и пока еще не знаю, когда переберусь в постоянное жилье. Живу без охраны, но с определенными предосторожностями. Например, мой скромный номер расположен в том крыле отеля, которое много лет фактически принадлежит нашей службе и где ни одна горничная или электрик не набираются просто так, со стороны. Они не все являются нашими сотрудниками. Но лояльность и готовность оказать любую услугу нам, дают им гарантии, что они всегда останутся на этой, щедрой на чаевые работе. Наше крыло — это самые дорогие номера в отеле и, возможно, в Скандинавии. И возможность всегда контролировать все происходящее здесь порой приносила нашей службе удивительные результаты — удивительно полезные для нашего королевства!

…Бо тщательно множество раз перечитывал приказы, рапорты об их выполнении и убеждался, что на день его вступления на должность в службе практически все было в порядке. Все… кроме безопасности ее директора! Абсурд, конечно! Все приказы, кроме этого, единственного, были выполнены. Все, кроме еще двух, оставшихся на рабочем столе, неподписанными и даже не оформленными соответствующим образом! Это были и не приказы, а, скажем так, лишь тексты приказов, подготовленные секретаршей бывшего шефа. Один — о проверке финансовой деятельности резидентуры службы Скандинавского королевства в Аргентине. Второй — об увольнении по собственному желанию секретарши начальника Марго. С секретаршей Марго, милой дамой чуть за тридцать, Бо час назад побеседовал и попросил ее разъяснить причину ее ухода.

— Я не скрываю и не собираюсь делать вид, что мне нечего скрывать. Я три года была не только доверенным лицом, но и интимной подружкой директора.

— Были? А потом?

— Банальная история! Даже в этих стенах. Директор ко мне охладел и завел другую, более молодую пассию, причем, на стороне. Мы на днях повздорили с ним из-за этого, и шеф обещал устроить меня, в случае добровольного ухода, на хорошую секретарскую работу в одно правительственное учреждение. Мне жаль, что директор не успел выполнить данное мне обещание.

— А директора не жаль?