Юрий Комарницкий - Нина «Золотоножка» Страница 5

— Эй!.. А где вы шили свой пиджак?..

— В Париже….

— А это далеко от Жмеринки?…

— 2 тысячи километров!

— Гляди-ка… Такая дыра этот Париж, а неплохо шьют!”

Ильф и Петров любили этот город, и первый мэр Жмеринки после перестроечного периода — Виктор Жеребнюк, реально пришедший к власти после падения коммунистического режима, воплотил в бронзу их дитя — неутомимого авантюриста и весельчака искрометного Остапа Бендера. В свое время через Жмеринку на запад следовал царский поезд и последний из российских государей — Николай II, вкусив приготовленный для него на Жмеринском вокзале шашлык, наградил повара, приготовившего шедевр, памятной медалью. На Жмеринском вокзале, в годы Гражданской войны, разместил свой штаб одесский бандит, принявший “вероисповедание” большевиков, Григорий Котовский, — атлет и смельчак, принявший красных только ради собственной амнистии. Туманными рассветами могучий Гриша, побрякивая оружием, прогуливался по перрону просыпающегося вокзала. Мишка Япончик, возвращаясь из Киева, где “отстегивал” откупное истинным хозяевам Одессы, легко вздыхал только после слов носатого еврея: “Штоб я так жил, пиво у Лени Рыжего в Жмеринке, не хуже чем на Одесском привозе”… Выпивал пару кружек и ложился досыпать оставшиеся километры. В 1-ой школе этого города учился большевистский писатель Юрий Смолич, произведения которого начисто забыты потомками, интересующимися сугубо монстром бизнеса. “Жмеринка, Жмеринка, все поезда туда ходят” — напевает слова малоизвестной песни Нинка Золотоножка, бойкая продавщица вокзального буфета. А годы не стоят на месте. Ревнивец Ситник не выдержал всеобщего внимания, обращенного на собственную жену, отстал от фирменного экспресса под названием “Красавица Нинка”. А затем вторично женился. Но след от первого брака остался — сын Руслан. Имя, вышедшее из дивной поэмы Александра Пушкина “Руслан и Людмила” и еще из украинской природы родного села Тарасовка, несравнимой ни с чем на свете.

Одинокая женщина вызывает у окружающих не меньшее подозрение, чем непьющий мужчина. Смешно устроены люди. И то и другое они осуждают, а сами, пока молоды и здоровы, тянутся друг к другу, мечутся в поиске подходящего партнера. Вот и Нинка Золотоножка прожила с Ситником 18 лет, казалось бы, лучшие годы позади, но где там! Нет отбоя у красивой женщины, а если учесть, что работает она в бойком месте, через которое проходят десятки тысяч людей, нет ей отбоя вдвойне. Новый вздыхатель оказался человеком настойчивым. Ох, эта милиция, любит все вкусненькое и красивое. И чтоб было безотказно, и чтоб по возможности бесплатно. Остался Васька Багрий с двумя детьми в целом мире. Правда, была у него целая “куча” подчиненных в милицейских мундирах, но разве могли они ему заменить большеглазую продавщицу Нину, покорявшую толпы любвеобильных пассажиров. Согласилась и Золотоножка соединить свою жизнь с симпатичным ментом, да еще и начальником Жмеринской милиции, но не судилось. Откомандировали Васю в лесотундру наводить порядок. Уехал он начальником милиции в город Анадырь, куда теплолюбивая Золотоножка поехать не рискнула. Как чувствовала, что милиция в будущей жизни ей много головной боли предоставит. Но зачем вспоминать старое..? Женщина, которой за 30, это даже не клубника, а сладкое, густое вино из лучших виноградников Италии. И могу вас заверить, что северный город Анадырь не место для такого вина. Такие напитки должны распиваться возле мест, где произрастает лоза, которая их породила. А тот человек, который помнит Жмеринку доперестроечных времен, помнит и скорый поезд Москва — Рим, что, сверкая огнями, мчался через Жмеринку в сказочную страну.

ТУДА, СЮДА, ОБРАТНО…

Пришедший из незапамятных времен метод действия любой тирании, воплощенный в девиз “Разделяй и властвуй”, самое гнусное изобретение человечества. Отделить живое, мыслящее существо от всего, что ему дорого, а затем подавить, растоптать — первейший шаг в достижении власть имущими цели. Пассажирский поезд Киев — Могилев-Подольск везет заключенную Нину Золотоножку мимо окон и крыши ее родного дома на суд в город Яр. Недопустима любая поддержка, пусть это будет даже ободряющая улыбка знакомого человека, не говоря о словесной поддержке родных и близких.

Жизнь “прекрасна и удивительна”. Вот он город Яр, бывшая цитадель польских магнатов, а ныне тихая обитель удельного католичества и, как говорится в современных теле- и радиосводках, одна из жемчужин Украины На поверку теплая, вспоенная солнцем жемчужина для Нинки Золотоножки оборачивается холодной, грязной камерой в Ярском КПЗ. Дежурный милиционер как бы в недоумении говорит:

— Никифорова, почему тебя распорядились посадить в неотапливаемую камеру? Проси, чтоб перевели.

Нинке смешно. Она хорошо знает ментовские повадки. Они по-прежнему хотят ее видеть сломленной и подавленной. Даже судебное заседание назначили в другом городе, чтоб ненароком не появился свидетель, говорящий в ее пользу.

— Сержант, не прикидывайся вещмешком, — говорит она белобрысому парню, — ты эти слова говоришь таким как я каждый день.

Он наигранно обижается:

— Ну ты даешь! Я то здесь причем?

Нина нетерпеливо отмахивается.

— Все вы не причем, орелики. Как только мамы вас бедных отпустили в такой сырости работать?

Дежурный уходит. Нина садится на холодный помост, прислушивается к голосам где-то в ближних камерах. Они нарастают, переходят в крики. Еще через минуту за стеной раздаются вопли. Нина узнает кому они принадлежат. Вместе с ней в “вагонзаке” везли насильника по кличке Горох. Где-то в соседней камере его “опускают”.

— У-У-У не бейте, а-а-а-я сам сниму, — воет двадцатилетний Горох, но удары не прекращаются — пришла расплата. Оказывается, в “хате”, куда он попал, находится родственник изнасилованной. Стечение обстоятельств довольно подозрительное.

Суд у Нины опять не состоялся. Адвокат раздосадован.

— Все улики косвенные. Свидетелей собирают чуть ли не из под палки. Завтра опять поеду в Киев подавать жалобу.

На Дубовском “централе” произошли изменения. В камере появилась новенькая. Огромная зэчка с черными усиками на пористом лице заняла место Золотоножки и, заручившись поддержкой блока Лошадки, решила “шконку” не уступать.

При появлении Нины Мери оживилась.

— Извини, подруга, но после суда обычно переводят на другую хату. Впрочем, теперь это не имеет значения.

Она подошла к толстой и тихо сказала:

— Освободи Золотоножке место.

С верхней койки соскочила Лошадка:

— У Бомбы пятая ходка, ты на нее не наезжай!

Вслед за ней с верхнего этажа спрыгнули Мата и Поганка.

Все произошло неожиданно и быстро. Мери не успела ударить Лошадку. Словно разъяренные кошки с верхнего яруса на спины Маты и Лошадки прыгнули, казалось безучастные, девушки и повалили на бетон. Поганка промямлила что-то наподобие “я здесь не причем”, и забилась в угол. Бомба, с присущим толстякам добродушием, расхохоталась и неожиданно заняла “шконку” Лошадки.

— Не люблю борзачков, — сказала она, — а ты, Лошадка, так ничему и не научилась.

С авторитетом этой женщины на этот раз было покончено.

Опять потянулись серые будни. Наблюдая за сокамерницами, Нина Никифорова не переставала удивляться психологической выносливости этих людей. Месяцами, изо дня в день единственным занятием девушек были игры в карты, нарды, шахматы и шашки. Лесбиянство в этой камере пока не имело места. Но Нина хорошо знала: эти озлобленные и развращенные женщины в лагерях доходили до невероятных глубин падения. Затишье было временным.

Мери из Санкт-Петербурга хранила в своей голове множество историй.

Однажды во время ночной беседы девушка поведала Нинке тайну, в которую та сначала не могла поверить:

— Мне, Золотоножка, на этот раз придется сидеть не меньше 15 лет. Может, даже дадут пожизненно, — впервые разоткровенничалась она. — Я на зоне убила вольнонаемного, который принуждал меня к извращениям. Нашим сказать — будут смеяться, но я — спортсменка, этого не люблю да и, честно говоря, просто не рассчитала силы. Но дело не в этом, — перешла она на шепот. — Просто я очень богатый человек, но что толку от денег, если они в Питере. Я так думаю, греть меня сможешь только ты, поэтому открою тебе в чем заключается мое богатство. У меня есть родной брат, мы с ним долгое время занимались сначала воровством, а затем перепродажей полотен известных художников. Наши деньги он прогуливал — кабаки, шлюхи, дорогие курорты. Я же, несмотря на его крутой нрав, сумела утаить два полотна, которые по нынешним ценам могут стоить бешенных денег. Так вот, Золотоножка, я расскажу тебе где расположен тайник, а ты пообещаешь мне, что половину от вырученных денег положишь на открытый тобой на мое имя счет в банке.