Элмор Леонард - Будь крутым Страница 50

Он ощутил ее руки, сомкнувшиеся у него за спиной, услышал ее голос, на этот раз негромкий, когда она сказала:

— Вы такую свинью мне подложили…

— Простите, Линда! Мне и вправду жаль…

Он услышал ее вздох.

— Чил, а если я останусь на «БНБ»…

— Да?…

— Сколько я получу за альбом?

25

Элейн позвонила Джейн из Ванкувера узнать, не звонил ли Чили. Джейн ответила, что о нем ни слуху ни духу. Элейн попросила разыскать его. Джейн позвонила во «Времена года» — безрезультатно, потом на студию «БНБ». Там Хью Гордон ответил, что Чили в Сан-Диего, и пообещал разыскать его и передать, чтобы тот позвонил Джейн. «Домой», — уточнила Джейн и сообщила номер. Хью передал этот номер Тиффани. Та позвонила Вите в «Хилтон», по существу, не в Сан-Диего, а в Дель-Маре, и поручила ей сообщить этот номер Чили, чтобы он мог связаться с Джейн. Вита увидела Чили выходящим из 168-го номера, где Линда, стоя в дверях, почесывала ему спину или поглаживала его? Во всяком случае, делала нечто подобное. Вита исполнила поручение — сообщила Чили номер и просьбу позвонить. Линда поинтересовалась, кто такая Джейн. Одна из его пассий? Чили объяснил ей, кто это, и Линда вернулась в номер за сотовым. Вита спросила Чили, неужели он не имеет собственного сотового телефона? Чили сказал, что не имеет — не хочет, чтобы ему звонили кто ни попадя.

Раджи позвонил Нику Кару домой и, вытащив того с теннисного корта, спросил, как там дела с диском Линды. Ник сказал:

— Господи ты боже, у меня сейчас разгар матча с рекламным директором студии «Мейврик». Именно сейчас перелом в игре — я начинаю выигрывать: пять геймов против его четырех. Счет сорок-тридцать в мою пользу. Я вот-вот разгромлю его, а ты звонишь, чтобы узнать, как там диск! Я думал, это важный звонок.

— Если в ближайшем будущем мне повезет, — сказал Раджи, — то я и сам стану важным, и звонки мои станут для тебя важными, и тогда я не позволю тебе так со мной разговаривать.

— Диск начали крутить два дня назад — здесь, в Лос-Анджелесе, и на побережье, сегодня его презентация в Сан-Диего. Успех больший, чем можно было ожидать. Мы выходим на общенациональный уровень. По-видимому, диск войдет в число хитов, попомни мое слово, и ты на нем кое-что заработаешь.

— Хорошо бы, — сказал Раджи.

Он позвонил Хью Гордону и сказал, что Ник ищет Чили Палмера, и не знает ли Хью, где тот находится. Хью сказал, что Вита сообщила Тиффани, что Чили сейчас в Дель-Маре, в «Хилтоне», но отправляется с группой на звуковую репетицию. Скажите Нику, что в Лос-Анджелес он вернется к девяти. Вот спасибо, сказал Раджи. Он сразу же перезвонил Элиоту.

— Знаешь, где был этот тип, Чили Палмер? В Дель-Маре, баклуши бил. Плевать ему на твою карьеру, на которую ты так настроился. Бьюсь об заклад, что не откажешься повидаться с ним сразу же после его приезда?

Элиот сказал, что повидаться, конечно, не прочь. И Раджи сказал:

— Будь готов к восьми часам. Я с тобой встречусь. И знаешь что еще, Элиот? Надень свой костюм!

— Кончено дело, — сказала Элейн. — Я его уволила.

— И надо было обязательно туда ехать? Почему ты не могла сделать это по телефону? Я не понимал, где ты.

— Завтра все тебе расскажу. Сейчас мне надо вернуться на совещание.

— Знаешь, Элейн, диск-жокей проиграл ей новую запись.

— И что?

— Ей очень понравилось.

— Шутишь!

— Нет, правда. Новый вариант ей понравился. Но как будет со сценой — не знаю. Может, понадобится еще поработать.

— Говоришь, что не знал, где я? Но ведь я оставила для тебя в отеле два сообщения, вчера оставила.

— Я с четверга не был в отеле.

— Значит, ты не звонил Элиоту?

— Я не знал, что должен был звонить.

— Я спешила, забыла ему позвонить. Может быть, ты позвонишь? Скажешь, что я обещала назначить пробу на следующей неделе в любой день.

— Позвоню, — сказал Чили, — как только вернусь.

Раджи знал, что во «Временах года» можно встретить кучу всякого народа — актеров и шоуменов, которых все знают в лицо, а также тех, кого не знают. В двери отеля входили разного рода пижоны в поношенных кожаных куртках с рюкзаками через плечо, корчившие из себя режиссеров или людей, так или иначе причастных к искусству. Другие пижоны подъезжали туда в открытых машинах, с ними были длинноногие красотки в мини-юбках. Арабы шли косяком — целое племя арабов, большинство с длинноногими красотками, некоторые с женами, поэтому кто обратит внимание на входящего в отель великана-самоанца? А если даже и обратят — гляди-ка, какой гигант-самоанец! — то уж на спутника его вряд ли кто посмотрит — пусть спутник этот и шуршит черным шелком, имеет на голове щегольскую кепочку, надетую так, как надо, и модные светло-бежевые сапожки с лакированными вставками.

С ними в лифте оказался лифтер. Он спросил: «Этаж?» Раджи назвал десятый этаж и вытащил ключ, оставленный Чили Палмером в номере; он не стал совать этот ключ лифтеру в лицо, но сделал так, чтобы тот этот ключ увидел и принял их за постояльцев. Раджи собрался даже сказать: «Сначала зайдем к тебе, а потом ко мне». Пусть лифтер не считает, что они живут в одном номере. Но на шестом этаже парень этот сошел, и Раджи не удалось его просветить.

Они тихонько подошли к двойному номеру и, войдя, обнаружили, что номер убран и готов к возвращению его обитателя: ваза наполнена свежими фруктами, расставлены цветы, а на подушке разобранной широченной постели лежит шоколадка в золоченой обертке, из приглушенного радио неслась тихая музыка. Раджи увидел, что Элиот озирается по сторонам, по-видимому находясь под впечатлением, потом тот раздвинул шторы на окнах, действуя прицепленными к ним палочками, открыл балконную дверь и вышел полюбоваться видом на Вест-Голливуд и дальше, до самых холмов с карабкающимися на них огоньками. Когда Элиот вернулся в номер, все лампы в обеих комнатах были погашены, и Элиот спросил:

— А почему бы нам не посмотреть телевизор?

Фигуру самоанца освещал только свет из ванной.

— Ты считаешь, что на глупые вопросы мне следует отвечать? — сказал Раджи.

— Но будет телевизор включен или не будет, он же все равно вернется в номер, правда? — сказал Элиот.

Потушив свет в ванной, Раджи уселся в кресло лицом к входной двери. Элиот сел в отдалении на диванчике напротив телевизора.

Он спросил:

— Вы знаете, каким образом вы это сделаете?

— Тебе понравится, — сказал Раджи.

— Точно так же, как и Джо Лаза?

— Подожди, увидишь.

Чили пришлось задержаться у конторки, чтобы взять ключ.

В номере он зажег первую попавшуюся лампу на тумбе телевизора, туда же он положил ключ, бумажник, коробку сигар и темные очки. Он хотел было снять пиджак, когда услышал: «Чили Палмер» — и, обернувшись, увидел сначала Раджи, державшего на коленях пистолет, а потом сидящего на диванчике Элиота.

— Матт и Джефф, — сказал он, кинув пиджак на спинку стула, — чем могу быть вам полезен?

— Хочу напомнить тебе кое-что, — сказал Раджи, — как ты заладил тогда одно повторять, что Линда больше со мной не работает. Лез на меня с этим, помнишь? Я вежливо так осведомился, кто ты такой, что пристаешь ко мне, черт тебя дери! А ты сказал, что ты ее новый директор. И лезешь так, наступаешь… А в следующий раз ты спросил Ника, где Джо Лаз. Хочешь знать, куда он делся?

— Думаю, ты его шлепнул, — сказал Чили и покосился на Элиота. — Или он его шлепнул. Зная, кто такой Джо, удивляешься только, как этого раньше не произошло.

— Ты когда-нибудь ел с этим подонком? — спросил Раджи. — А я вот ел. И хотелось либо избить его до потери сознания, либо шлепнуть. Я и шлепнул. Но ведь ты не спросил об этом меня, а спросил Ника, который ни черта не знает обо всей этой истории. И тогда же в офисе ты сказал ему, не мне, а ему: «Ты больше не представляешь Линду Мун». А он и не представлял ее никогда. Это я ее представлял, был ее директором и сейчас им являюсь.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Чили. — Чтобы я извинился?

— Я хочу, чтобы ты вышел на балкон, — сказал Раджи, поднимая пистолет, показавшийся Чили «береттой-9».

— Не из этой ли штуки ты шлепнул Джо Лаза?

— Из нее я тебя шлепну, если не выйдешь на балкон!

— Какая тебе разница, где это сделать — в номере или на балконе? Ты что, ковер запачкать боишься?

— Нет, мы вот что собираемся сделать, — сказал Раджи. — Посмотреть, как ты сам себя прикончишь. Совершишь самоубийство, потому что лучшего трюка для кино тебе не придумать. А от пули ты помрешь только в том случае, если не спрыгнешь с балкона. Я нажму на курок — и ты покойник! А если прыгнешь — может быть, еще поживешь… пока на землю не грохнешься.

— Если мне предоставляется выбор, — сказал Чили, — то не дадите ли времени подумать?

— К черту! — отрезал Раджи. — Элиот, бери этого сукиного сына и волоки на балкон!