Робин Мур - Человек семьи Страница 51

– Полагаю, что не сможет ответить вообще никогда.

Через несколько дней полицейскому в форме с серебряными шестерками на петличках мундира разрешили навестить выздоравливающего капитана. Пат Конте принес с собой несколько журналов, номер "Конфиденциал" и стопку детективов Мики Спиллэйна. Он прихватил также одноразовый шприц для подкожных инъекций, заранее заполненный инсулином.

Арти Уинберг – приятель Пата по Нью-Йоркскому университету – был диабетиком, и он много раз беседовал с ним по поводу этой болезни. Во время таких разговоров Арти неоднократно говорил, что инсулин отпускается без рецептов и в любых количествах. Пат умудрился организовать встречу с Уинбергом, как в добрые старые времена. Они выпивали у Арти в квартире, и оказалось совсем несложным вытащить из аптечки пару игл, когда они расставались. Инсулин Пат купил в аптеке Хадсона на Лексингтон-авеню. Это была большая аптека с низкими ценами на лекарства, а потому вряд ли кто-нибудь смог бы вспомнить человека, купившего одну упаковку ампул с инсулином. Во всяком случае, Пат полагал, что никто не будет впоследствии искать наличие в теле инсулина или следов укола.

Дневная дежурная сестра сообщила ему, что полиции не разрешается впускать к больному посетителей, но он объяснил ей, что идет на работу. Полицейский, развалившийся в кресле у входа в палату, едва взглянул вверх, когда Пат входил к больному, показав охраннику на журналы и книги, принесенные капитану.

Кессель выглядел озадаченным, но не удивился и не встревожился, когда увидел Конте в палате. Пат улыбнулся и сказал: "Привет, капитан. Я принес вам несколько журналов и книг". Половина лица капитана дернулась в гримасе, которую при желании можно было принять за улыбку. Пат повернулся к нему спиной и вынул заряженный инсулином шприц. Кончик иглы был защищен пластиковой крышечкой. Пат заранее не входил в подробности, но знал, какой эффект последует за уколом. Инсулин извлечет весь сахар из крови капитана, мозг перестанет получать питание, и больной незаметно впадет в сон, медленно переходящий в смерть. Инсулин должен быстро поглотиться телом. При этом не наблюдается характерных симптомов, и даже при самом тщательном вскрытии невозможно обнаружить сколь-либо заметных следов инсулина.

Что касается следа от укола, то капитан был исколот не менее чем подушечка для иголок – так много лекарств вводили ежедневно в его тело посредством инъекций в течение этого года. Медицинские эксперты вряд ли заметят еще один след от укола. Сам укол должен был пройти легко, так как был подкожным, а не сложным внутривенным – следовало просто воткнуть иглу и нажать на поршень шприца.

Пат сел и, перелистывая страницы журнала, начал терпеливо ожидать, ничего не говоря капитану, который, видимо, подумал, что Конте зачем-то прислали из департамента, и постепенно перестал обращать внимание на пришедшего.

Пат рассчитывал, что всю операцию можно завершить за три четверти часа, если ее никто не прервет. Но его задача намного упростилась, когда через десять минут глаза изможденного, поседевшего человека в кровати закрылись и он заснул. Пат знал, что у больного была полностью парализована левая сторона тела, и он специально сел у этого края кровати. В палате было тепло, и тело больного было укрыто только простыней. Процедура заняла не более минуты. Пат воткнул иглу в тело сквозь простыню и нажал на поршень, чтобы он дошел до дна шприца. Парализованное тело, будучи нечувствительным, никак не отреагировало на укол. Так же вел себя и капитан – он даже не шевельнулся, продолжая спать.

Пат вынул иглу, положил ее в карман и вышел из палаты так быстро, что погрузившийся в кресло охранник вряд ли смог заметить время его выхода, не говоря уж о том, что сумел запомнить его внешность. Во всяком случае, Пат был спокоен. Смерть не должна была вызвать подозрений, и по всей вероятности, вскрытия не будет.

Смерть капитана Кесселя не повлекла вскрытия. Она вызвала лишь появление нескольких строк в газете. Не было бы и этого, если бы капитан не имел столь значительного послужного списка в полиции нравов. Нигде не было упомянуто о расследовании комитетом Сената и окружным прокурором Хоганом подозрительной финансовой деятельности капитана, так как в любом случае такие дела не попадали в печать. В газете просто указали, что капитан умер в результате осложнений, последовавших за инсультом, возможно, из-за тромба, образовавшегося в мозговом сосуде.

Пат не вдавался в детали, рассказывая Артуру Марсери об этом задании, и Семья не потребовала от него подробного отчета. Им просто нужно было, чтобы работа была выполнена. Но Артур взирал на него после этого с очевидным восхищением.

– Не перестаю задумываться над этим делом, – сказал он. – Ведь это не было чистым везением? Я хочу сказать, ведь это не произошло случайно?

Пат рассмеялся и сказал:

– Ну, у меня для ожидания подходящего случая было слишком мало времени, не так ли?

Конечно, не все "работы" Пата проходили столь же незаметно. Он производил много арестов, необходимых для организации. Владельцы ресторанов и баров в Вилледже, не принимавшие защиты от Тони Бендера или Томми Эболи, часто оказывались перед угрозой ареста или штрафа. То же самое происходило с владельцами лавок, установившими в зале китайский бильярд или сигаретный автомат, приобретенные из источников, не имевших отношения к Семье.

Вся эта деятельность Пата приводила к значительному удлинению списка арестов, произведенных в Шестом участке. В результате он заслужил признательность и уважение капитана Кернера – командира участка.

Пат сдал экзамен на чин сержанта весьма успешно – попал в число пяти процентов полицейских, получивших наивысшие оценки. Он в большей степени, чем другие, привык к атмосфере экзаменов, так как к этому времени уже год проучился в колледже. Вопросы были несложными и не содержали подвохов. Теперь оставалось только ждать нового назначения. Полученные за годы службы награды и благодарности добавили значительную сумму очков к оценке на экзамене, и Пат оказался в самом начале списка экзаменовавшихся. Ожидание назначения не должно было затянуться надолго.

Глава 8

Работы Пата по заданиям Семьи носили нерегулярный характер. Слишком большая его активность могла привлечь нежелательное внимание, а в данный момент его пребывание в ранге рядового полицейского было для Семьи весьма выгодно.

Если за запрещенную игру владелец игрового заведения не платил соответствующую мзду, можно было легко арестовать его. При этом улучшалось мнение о работе Пата и всего участка. Кроме того, владельцам таких заведений становилось ясно, что все они, занимаясь игорным бизнесом, должны искать покровительства организации, в данном случае Тони Бендера и его шефа – Томми Эболи. Иначе непокорные могли столкнуться с серьезными неприятностями.

Эболи был весьма активным дельцом и действовал как настоящий ростовщик. Если мзда (или "интерес") не была выплачена вовремя, то провинившийся ломал ногу, или ему случайно защемляли яичко, или у него оказывалась раздробленной кисть руки. Более того, если должник владел баром, в котором собирались известные педерасты или наркоманы, или он обслуживал представителей сексуальных меньшинств, или вода для мытья рук посетителей оказывалась недостаточно теплой, то владельцу грозил арест. Он получал предупреждение, что должен расплатиться с долгами, и как можно быстрее.

Иногда Пат посещал такой бар или лавку и давал понять, что через осведомителей получил сигнал, что сегодня ночью заведению грозит пожар, бой витрин или ограбление.

– Конечно же, мы не дремлем, – говорил Пат, – но не можем наблюдать за одним местом всю смену. Так что если вы испытываете затруднение в отношениях с какими-то людьми, может быть, следовало бы устранить эти недоразумения как можно скорее.

Вряд ли могло иметь значение то обстоятельство, что владелец заведения подозревал Пата в личной заинтересованности. У него не нашлось бы доказательств, да и Пат только выполнял свои обязанности.

Деятельность Пата не всегда была связана с "грязными" деньгами. Иногда приходилось улаживать вопросы чести. Так, Мейер Лански из Майами прислал сообщение, что дочь его приятеля была изнасилована в комнате над баром "Пони" на Западной третьей улице, и не одним, а двумя "чернозадыми гомиками, переодетыми в женщин", которые заманили туда девушку "сомнительными предложениями". Пат и Том получили эту жалобу для расследования.

Только Пат знал, кто позвонил в участок и сообщил, что в квартире над баром "Пони" слышны выстрелы. Они домчались до бара с угла Шестой и Восьмой улиц ровно через девяносто секунд. Как обычно, пока Том вылезал из-за руля, Пат уже выскочил из машины и мчался по лестнице.

В ладони Пата были зажаты два пластиковых конвертика. Мгновенно они были "обнаружены" в спортивном костюме из пурпурного атласа у высокого негра с козлиной бородой. Вторым насильником оказался коротышка-пуэрториканец с рыжеватыми волосами, бледно-голубыми глазами и плоским, широким, веснушчатым носом. Пуэрториканец был разъярен тем, что его другу "подсыпали". Он был готов выцарапать Пату глаза.