Кит Холлиэн - Четыре степени жестокости Страница 52

— Этот громила бросился на меня, когда я велела ему заканчивать.

Харрисон захлебывался слюной, и я с трудом понимала, что он говорит.

— Она подставила меня, — возмутился он.

Теско поднял ногу и нацелился коленом прямо в яйца Харрисону. Но тот успел перекатиться и принял удар в спину. Затем сжался, и его начало рвать.

— Он мой, — сказала я, задыхаясь. — Сама отведу его в изолятор.

— Так ему и надо, — проговорил Теско.

Джонсон и Теско подняли Харрисона на колени и велели вставать. Но Харрисон не подчинился, и Джонсон ударил его дубинкой по почкам. Харрисон согнулся, попытался освободить скованные руки и наконец поднялся на ноги. Ребята любили тренажерный зал. Это было самое замечательное место в тюрьме без камер наблюдения.

Я не стала приковывать Харрисона к себе, а схватила его за большой палец на руке и выкрутила посильнее, понуждая идти вперед. Согнувшись, он побрел вдоль стены, как слепой мул, а затем стал подниматься по лестнице, согнувшись в три погибели и спотыкаясь о ступеньки. Я старалась не слушать его стоны и всхлипы.

Толкая перед собой Харрисона, я вошла в приемную изолятора — восьмиугольную комнату со стеклянной будкой на платформе и двумя дверями. Одна из них вела к камерам изолятора, другая — во внутренний склад улик.

Двое надзирателей посмотрели на меня сверху из своей наблюдательной будки. Я узнали Дроуна, второго видела в первый раз. Надеялась, что мои хорошие отношения с Дроуном помогут побыстрее покончить с регистрацией и проникнуть внутрь.

— Есть свободные парковочные места? — спросила я.

Дроун нагнулся к микрофону:

— Офицер Уильямс, прием. Семнадцатый номер чист и готов к приему постояльца.

Замок на двери щелкнул.

— Правда, насчет чистоты я немного погорячился.

Я толкнула Харрисона вперед, и коридор наполнился такими звуками, словно кто-то включил магнитолу на полную мощность. Отовсюду доносились крики протеста: жалобы на дурное обращение, отсутствие еды, требования отпустить в душ или на прогулку, предоставить адвоката или дать возможность отправить письмо. Я вела Харрисона вперед, отсчитывая камеры и чувствуя себя совершенно не защищенной, хотя все окошки и дверях были закрыты. В каждой двери здесь было проделано три окошка. Одно — на уровне глаз для общения с заключенным, два других — на уровне пояса и пола, чтобы зэк мог просовывать в них свои скованные руки и ноги.

Семнадцатая камера ждала нас, ее дверь была слегка приоткрыта. Я подтолкнула Харрисона концом дубинки, упершись им в его мокрую широкую спину. Внутри находилась узкая металлическая скамья, на которой едва бы уместился такой громила, как Харрисон, а также прикрепленные к стене хромированные раковина и унитаз. Больше ничего. Я представила, какое жалкое существование влачат здесь зэки. Отупляющая изоляция, постоянное ожидание, вытягивающее силы.

За неповиновение и нападение на надзирателя это место должно было стать Харрисону домом на ближайшие шесть или даже десять дней. Он повернулся, ожидая, что психованная стерва в униформе, которая так неожиданно напала на него, продолжит начатое дело. Его щеки и губы покраснели и раздулись, на кожу налипла рвота, повсюду виднелись красные полосы от перцового спрея, на лбу вскочила ярко-фиолетовая шишка.

Я лишь ухудшила свое положение по делу Хэдли. Если его адвокат прознает о сегодняшнем происшествии, против меня будут даны новые свидетельские показания. Впервые за свою карьеру надзирателя мне хотелось извиниться перед заключенным. Я подорвала доверие к себе.

Харрисон ждал, что я зайду в камеру и снова начну избивать его, как в тренажерном зале. Но вместо этою я вышла и закрыла дверь, затем открыла окошко на уровне пояса и велела Харрисону просунуть в него руки. Через минуту я услышала, как его спина стукнулась о дверь, а в окошке появились руки. Я открыла замок на наручниках и освободила его. Едва я сделала шаг в сторону, как проклятия и крики протеста хлынули на меня, словно вода из открытого крана.

Пройдя мимо четырех камер, я остановилась возле двери и прислушалась. В коридоре были установлены камеры видеонаблюдения, и наблюдающие за мной надзиратели наверняка удивились, что я так быстро вышла из камеры Харрисона. Мои волосы не прилипали к мокрому лбу, а моя дубинка не была перепачкана кровью. Но у меня не было времени беспокоиться на этот счет. Я открыла окошко на уровне глаз и увидела Фентона. Он лежал на койке, подняв одно колено, и наблюдал за мной.

— Даже здесь я узнаю твою кошачью походку, — заговорил Фентон.

На мгновение я потеряла дар речи, но затем заставила себя ответить:

— Я не имею никакого отношения к тому, что ты оказался здесь.

Он не кивнул и не моргнул и никак не показал, что поверил мне или что вообще обратил внимание на мои слова.

— За библиотекой следили, я не могла пойти туда.

— Таблетки остались у тебя. Можешь оторваться с ними по полной. А я даже не хочу смотреть на тебя.

— Дай мне еще один шанс, — прошептала я. Как же низко я пала: умоляю заключенного, чтобы он принял у меня наркотики.

— Ты такая милая, — проговорил он. — Мне даже хочется обнять тебя.

Я не шевельнулась и не улыбнулась. Закрыла окошечко и быстро пошла прочь. Чьи-то голоса зашептали мне вслед. Они догадались, что в коридоре женщина. Они жаловались, как тяжело им приходится. Я много раз слышала подобное, но теперь этот полный ненависти хор пугал меня так же сильно, как в первый день моей работы здесь.

— Офицер Уильямс!

Голос прозвучал громче остальных. Он явно старался привлечь к себе внимание. Несмотря на яростную какофонию вокруг, я узнала его и определила, откуда он доносится. Обладатель голоса, кажется, догадался, что я замедлила шаг.

— Думаю, вам нужен хороший совет!

Я подошла к двери и открыла окошечко.

Рой стоял в противоположном конце камеры, широко расставив ноги.

— Говори, я слушаю! — крикнула я и едва расслышала свой голос.

Рой откинул голову и заорал в потолок:

— Заткнитесь вы наконец проклятое м…дачье!

Его команда прозвучала так громко, что я невольно отшатнулась от двери.

Но зэки подчинились. Послышалось лишь несколько выкриков протеста и неудовольствия, после чего вопли стихли подобно звону разбитого стекла. Такого непререкаемого авторитета не имели ни смотритель, ни начальник тюрьмы, ни даже звук выстрела, усиленный через мегафон.

Мне показалось, что Рой заметил мое удивление, но проигнорировал его.

— Разве вы не понимаете? Все они слушают нас! — Он улыбнулся с невероятно довольным видом, словно мы старые друзья, которые случайно встретились на улице. — Найдите помещение, где мы могли бы пообщаться с глазу на глаз, и тогда я просвещу вас.

— И в чем ты собрался меня просвещать?

— Не хочу портить сюрприз.

У меня не было настроения играть в эти дерьмовые игры. Я опустила окошечко и пошла дальше, а злобный хор снова зазвучал мне вслед.

— Вам это понравится! — крикнул мне Рой.

Надзиратели у наблюдательного пункта уже подготовили документы о размещении Харрисона. Они даже не пытались пошутить или улыбнуться. Я умудрилась вызвать подозрение не только у зэков, но и у офицеров охраны.

Сидя на темной парковке в своем «лендровере», я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Мне никак не удавалось расслабиться, суставы словно задеревенели.

Я открыла мобильный и опять набрала номер Руддика. Последние три дня это занятие стало привычкой, как перебирание четок. Когда я услышала его тихий голос, то даже немного удивилась.

Я спросила, где он был все это время. Он велел мне успокоиться.

— Почему ты не отвечал на звонки?

— У меня были посетители.

Потом он сказал, где мы можем встретиться.

36

Мексиканский ресторанчик располагался под розовым навесом в конце супермаркета. Я приехала туда в назначенное время, несмотря на плохое самочувствие. Во всем теле чувствовалась странная тяжесть, будто я подхватила грипп или простуду. Снова похолодало, и я замерзла, пока шла через парковку к ресторану. Народу внутри оказалось на удивление много. Среди толпы я едва смогла разглядеть официантку.

Руддик сидел за столиком напротив бара. Он заметил, что я плохо выгляжу, словно ему было важно, чтобы я выглядела хорошо. Он пил «Маргариту» с лаймом и со льдом. Но заверил, что она безалкогольная. Я заказала томатный сок, чувствуя потребность в витамине С.

Когда официантка ушла, он подвинулся в угол, расположился поудобнее и потянулся.

— Прости, что не связался с тобой раньше. Они проверяют мою электронную почту и телефонные звонки.

— Кто они?

Руддик промолчал.

— Так это правда насчет порнографии?