Марк Фишер - Психиатр Страница 57

На доске были изображены три больших квадрата. В первом значилось КЛУБ «ГАВАНА», во втором — РЕЗИДЕНЦИЯ ДЖЕКСОНА и, наконец, в третьем — МАШИНА ТОМАСА/ПЛЯЖ.

Томас снова пришел к выводу о том, что их маленькой команде так и не удалось найти ключ к тайне этих событий, хотя они выдвигали сотни различных догадок.

Если только эта тайна действительно имела место…

Проститутка, трагически погибшая, ездила в «Гавану», чтобы забрать Катрин.

Так, это известно.

Затем она отвезла ее в резиденцию к Джексону.

Томас в который раз провел пальцем по линиям, соединявшим квадраты между собой, — это был почти ритуальный жест, словно он надеялся с помощью некоей магии узнать правду.

Подавленный утренним провалом, Пол машинально проследил за движением его руки, размышляя о том, что еще можно извлечь из этого столько раз повторенного графика.

Томас начал вести линию от квадрата РЕЗИДЕНЦИЯ ДЖЕКСОНА к последнему квадрату МАШИНА ТОМАСА/ПЛЯЖ, но на полпути поставил жирный вопросительный знак и обвел его.

— У меня такое впечатление, что ключ к загадке следует искать где-то здесь, — задумчиво сказал он. — Каким образом Катрин попала из резиденции Джексона на пляж перед моим домом — тем более в ее состоянии?! Вот что необходимо выяснить.

Пол внимательно слушал, а Джулия, наморщив лоб, с маниакальной сосредоточенностью перечитывала отчет доктора Конвей. Можно было подумать, что у нее мелькнула новая догадка и она уверена, что обнаружила то, чего никто до этого не замечал.

При виде Томаса, настойчиво пытающегося найти решение, прокурора посетило сомнение.

Горькое сомнение.

Почему психиатр проявляет столь удивительное упорство в этом деле?

Почему ему так хочется доказать, что Катрин была изнасилована четырьмя мужчинами, при том что те являются вполне достопочтенными членами общества?

Зачем он прилагает столько усилий, чтобы довести этот процесс до победного конца, все время стремясь очернить дружеское окружение директора клиники Джексона, который не преминет его уволить, если обвиняемые будут оправданы судом?

Конечно, Катрин является пациенткой Гибсона, и как психиатр он, возможно, чувствует, что несет ответственность за нее.

Несомненно, изнасилование — это возмутительное преступление и не может остаться безнаказанным. Но профессиональный опыт, и в особенности опыт общения с криминальным миром, превратил прокурора в пессимиста в том, что касалось человеческой натуры. У него сложилось впечатление, что за редким исключением люди, даже самые отъявленные с виду альтруисты, преследуют собственные эгоистические цели.

Если этот универсальный принцип применим к случаю Томаса Гибсона, тогда подлинная причина его упорства эгоистична.

Но если настоящим виновным является он сам, то какой личный мотив может преследовать Томас, как не спасение собственной шкуры? Ему необходимо избежать тюрьмы и сохранить за собой право быть психиатром. Ну конечно, если директор клиники Джексон и трое его старинных друзей по колледжу окажутся в тюрьме, тогда никто не свяжет его имя с этим делом.

Результаты расследования, которое продолжал вести Тамплтон, были вовсе не так важны. Зато процесс, наперебой освещаемый средствами массовой информации, мог даже прославить Томаса: например, в случае если какой-нибудь издатель сделает ему выгодное предложение написать об этом скандале — ведь публика жаждет подобных разоблачений, и расследования скандалов, скандальные мемуары в рейтингах продаж начинают теснить произведения фантастики.

Таким образом, при благополучном исходе процесса Томас выигрывал по всем статьям. И еще — нельзя об этом забывать — спасал собственную шкуру. Пол давно привык к тому, что, спасая себя, люди не останавливаются ни перед чем: они лгут и разыгрывают комедии! Впрочем, знание этой элементарной истины являлось существенно необходимым для профессии юриста.

По какому-то невероятному случайному совпадению — или, возможно, глубокая мысль, подобная той, что завладела в этот момент Полом, способна мистическим образом отразиться эхом в мозгу других людей и повлиять на них на расстоянии — в эту минуту зазвонил телефон. Это был Тамплтон.

Узнав хриплый голос инспектора, Пол почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Кубрик? Это Тамплтон. Вы не отвечаете на звонки?

— Я был очень занят последними приготовлениями к процессу.

— А жаль, вы бы не попали в смешное положение! Вы перенимаете скверные привычки, старина! Знайте, что вчера я закончил свое расследование. И знаете, кто истинный виновник?

Так как собеседник молчал, инспектор продолжил:

— Это Гибсон! И я могу это доказать! Перчатки и белые розы, найденные в машине, были запачканы его кровью, но это еще цветочки! Слушайте внимательно: Джулия Купер, благодаря показаниям которой ему было обеспечено алиби, не могла провести ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля с ним по одной простой причине: вечером пятнадцатого июля она была у себя дома! Ее мать, ее собственная мать! — звонила ей в десять часов вечера! Этого вам достаточно? Не знаю, как ему это удалось, но тем или иным способом Томас, должно быть, убедил ее дать ложные показания.

Это предположение шокировало Пола. Поверив в алиби Томаса — в данном случае подтвержденное Джулией, — он считал, что эта пара предавалась идиллической неге во время роковых событий, но при открывшихся новых обстоятельствах все стало крайне загадочным. (К тому же он еще не знал, что, например, Томас в это время жил в доме Джулии, о чем по понятным причинам ни тот, ни другая предпочитали не распространяться.) И тем более прокурор не мог знать, что в той щепетильной патовой ситуации, в которой они оказались, их отношения вот уже на протяжении нескольких недель слабеют и истощаются.

— Мой бедный Кубрик, вы позволили усыпить свою бдительность! Если бы я был на вашем месте, я бы подал прошение, чтобы весь этот смехотворный процесс немедленно закончился! Все, чего вы добиваетесь, — это найти и наказать виновного, не так ли? Ведь в этом заключается ваша работа?

— Послушайте, инспектор, я знаю свое дело и…

— Тогда я установил, кто виновен в этом! Не теряйте больше времени и прекратите мучить тех четверых! — Тамплтон выдержал паузу и продолжил, но на этот раз уже менее агрессивным тоном: — Я понимаю, что все это ставит вас в неловкое положение. Если хотите спасти лицо, я предлагаю провести общую пресс-конференцию. Я скажу, что мы работали вместе, нашли настоящего преступника и вы привлечете его к ответственности. — Проявив недюжинную, можно сказать демоническую, проницательность, инспектор добавил: — Если для вас это важно, то я согласен оставить мадам психиатра в покое. Мы не станем ее обвинять. Мы только дадим ей понять, что знаем о ее ложном алиби и что ей невыгодно давать показания в суде, если она не хочет быть обвиненной в лжесвидетельстве. А Гибсона поджарим за милую душу! Жареный психиатр! — (Эта скверная шутка рассмешила инспектора.) — Без Джулии Купер он попросту бессилен. Все говорит против него! У нас куча доказательств его вины. — Со злобной радостью инспектор сделал следующее резюме, уточняющее положение Томаса: — Катрин нашли в его машине, на ней были его перчатки, испачканные в его крови. Она получила букет роз, на котором были следы его крови. Не знаю, читали ли вы мой отчет, но утром, когда была обнаружена Катрин, у Гибсона руки были покрыты царапинами и порезами — явно от шипов роз!

В его гостиной мы обнаружили упаковку мнемониума, в которой не хватало трех таблеток. Я проконсультировался у представителя компании и выяснил, что он раздал присутствовавшим на презентации врачам образцы — упаковки по двадцать таблеток в каждой. А в той, что я нашел в гостиной Гибсона, оставалось только семнадцать — к тому же на ней были отпечатки его пальцев. Он сам, должно быть, взял одну, а две дал девушке, чтобы быть уверенным в эффекте. Затем ему удалось заговорить ее.

Вы же знаете, эти психиатры мастера манипуляций! За доказательствами далеко ходить незачем — газеты и журналы чуть не каждую неделю сообщают о пациентах, сплошь и рядом подвергающихся насилию и так далее. Полагаю, вы и не подозревали об этом, мой бедный Пол. — Впервые он назвал его по имени, словно был уверен в том, что убедил адвоката. Тамплтон продолжил: — Теперь у нас есть все необходимые элементы. Вы отдаете себе в этом отчет? Он съездил за ней в клинику. Выпил в ее компании, потом накачал девушку наркотиками. Его ошибка, что он тоже принял таблетку мнемониума, возможно, чтобы успокоить себя, доказать, что это не опасно, — а может, просто ломает комедию, ведь он очень способный, знаете ли!

На другом конце провода слышалось тяжелое дыхание Тамплтона — тот будто ждал сигнала, готовясь к долгой расправе, этакой медленной пытке.