Федор Московцев - Темные изумрудные волны Страница 57

— Катя! — громко крикнул он издалека.

Она не шевелилась.

— Катя!!! — закричал он, приблизившись.

Она испуганно обернулась и приподнялась на локте.

— Ты чего такой… Что-то случилось?

— Я заблудился, — сказал он, в изнеможении опустился рядом с ней и протянул мороженое. Его поразил её взгляд — отрешенный, равнодушный ко всему морскому. И как-то странно она лежала.

— Какой же ты беспомощный. Тебя уже нельзя отпускать одного в город.

Мороженое таяло у неё в руках, по тыльной стороне ладони стекали белые струйки. Оглянувшись быстрым взглядом, Андрей поправил её купальные трусики. Заметив покрасневшее от неудобного лежания на камнях плечо, спросил:

— Ты лежала в какой-то странной позе. Ты нормально себя чувствуешь?

— Разве незаметно. Я работала мышцами. И заодно проверяла…

Она облизнула липкий от мороженого средний палец правой руки.

— … как это работает.

Машинально посмотрев на тонкую бретельку её купальника, Андрей поинтересовался, какими ещё мышцами.

— Их не видно. Но они тоже нуждаются в тренировке.

До него, наконец, дошло. Да, согласился Андрей, ощущать движения мышц… где-то там в глубине — самое подходящее занятие в то время, когда он сходит с ума в её поисках. Для тренировки женских мышц полумрак, нагота и эротическое настроение вовсе необязательны. Этим можно заниматься хоть на сухумском пляже, в окружении горячих кавказских парней, в отсутствие своего молодого человека.

— Ну знаешь. что… если мне представилась возможность выполнить упражнения, способствующие установить контроль энергии в муладхар-чакре, которая, кстати, отвечает за сексуальную жизнь… то я просто была обязана их выполнить.

Он еще раз оглянулся. Рядом — никого. Лишь ленивый плеск волн доносился до них.

— Никто не подходил с советами?…

Она надулась. Проглатывая вторую порцию мороженого, она сказала, как обычно, с расстановкой, добавив вызывающие нотки:

— Ты никогда мне не делал комплиментов, как здорово у меня там всё устроено. И я подумала: может что-то не в порядке.

Она знала, что нужно сказать. От этих разговоров Андрей обычно ощущал тяжесть, которую необходимо срочно сбросить. Стянув через голову майку, он сдавленно протянул:

— Две порции мороженого… Надеюсь, у тебя там зубы не вырастут от большого количества кальция…

Она капризно протянула:

— Почему нигде не сказано, что делать с грубиянами?!

И встала, осматривая свои руки, липкие от мороженого.

— Но я тебя прощаю. Хоть ты меня об этом и не просишь.

Бросив на него снисходительный взгляд, она сказала:

— Между прочим, ты не заметил, какая я у тебя экономная?! Целый день питаюсь одним только мороженым.

Раздевшись, он подхватил её, и побежал к морю.

После купания Катя попросила Андрея куда-нибудь поехать и найти укромное место. Они оделись и пошли искать свою машину. По его просьбе она оделась так, чтобы не привлекать нескромные взгляды посторонних: хлопковый топ с рукавами ниже локтя, шелковая струящаяся юбка до пят, и кожаные сандалии с тонкими ремешками.

Он нашёл место, о котором она его просила. Это был парк с аллеями благоухающих роз, слоновых пальм и эвкалиптов. К парку примыкала площадь, на которой размещались правительственные учреждения Абхазской республики, с памятником Ленину в центре её.

В начале XX века в этом месте зажглось зарево революционной борьбы. Сейчас тут закипели другие страсти.

На заднем сиденье она стянула с него майку.

— Андрюша… Твоя грудь скоро станет больше моей. Ты что, делаешь специальные упражнения?

— Вплоть до этого.

Она стала расстегивать его брюки.

— Интимные мышцы ты успел натренировать до меня.

И принялась жадно целовать его грудь, живот, опускаясь всё ниже.

… Потом она заботливо застегнула его брюки и надела на него майку. Они вышли из машины. Площадь и прилегавший квартал преодолели молча, прижимаясь друг к другу. Потом она сказала:

— Ты что, сегодня решил на мне сэкономить? Весь день одно только мороженое. Есть хочу больше, чем…

В ответ он крепче прижал её к себе. Она заговорила обиженным тоном:

— Все близлежащие двери быстренько захлопываются прямо перед нашим носом. Где мы будем есть? Это ты во всём виноват!

Действительно, попадавшиеся по дороге кафе были почему-то закрыты.

— А что, — спросила Катя, — вот с этой дверью, она закрыта?

Он продолжал смотреть на её сияющее лицо, и, помедлив, ответил с немного виноватой улыбкой:

— С какой дверью? Не знаю. У меня обычно после такого мозгов почти не остается.

— А-а-а! — в панике выкрикнула она. — Так это были мозги?!

Остановившись, они какое-то мгновение удивленно смотрели друг на друга, потом громко расхохотались.

— Непонятно до смешного и смешно до непонятного.

— Знаешь… Мои мысли тоже находятся за пределами видимости.

Они медленно двинулись дальше. Время от времени, словно по команде, они бросали друг на друга многозначительные взгляды и снова заливались безудержным хохотом.

Наконец, нашли кафе, которое работало, и зашли вовнутрь. Заведение было переполнено. Громко играла национальная музыка. Единственный свободный столик оказался в самом дальнем углу. Проходя по залу, Андрей не заметил среди посетителей ни одного женского лица. И ни одного европейского лица.

— Капитальная пацанка, — услышал он позади себя.

— Эта тёлка не идёт, а пишет буфера, как першинг-2.

Темноволосые парни откровенно разглядывали их. Где-то на задворках его сознания пронеслась беспокойная мысль: неправильное место выбрано для ужина. И тут же улетучилась. Он уселся рядом с Катей. Шустрый официант принял заказ. Вино и сыр принесли сразу.

— Как будто бархатная роза расцвела во рту, — восторженно заметил Андрей, сделав глоток.

И залпом осушил бокал. Катя отпивала осторожно, смакуя каждый глоток.

— Ученые пишут, что любовное сумасшествие длится год… может два… от силы три года. Что будет потом? Мне бы очень не хотелось приходить в сознание.

— Мне проще: я блондин. У меня и без влюбленности сознанья маловато. Ты осветли свой волос. Станешь блондинкой. Будем с тобой дурные и счастливые.

— Я была блондинкой — короткое время. Ничего хорошего.

— Знакомый гинеколог рассказал такой случай. Пришла к нему блондинка на приём, чтобы проконсультироваться по поводу контрацепции. «Мы же в прошлый раз подобрали вам оральный контрацептив!» — удивился доктор. На что ему блондинка отвечает: «Я всё прекрасно помню. Я же не дура. Но это ведь предохранение только от оральных контактов. А мне хочется вести полноценную интимную жизнь».

Поперхнувшись, Катя закашлялась. Она покраснела, на глазах её выступили слёзы. Андрей похлопал ей по спине.

— У нас сегодня день смеха, — сказала она, немного успокоившись.

Принесли горячее — шашлык на косточке и хачапури.

Катя жадно набросилась на еду. Она призналась, что давно не ела с таким зверским аппетитом.

— Абхазы — повара от бога, — заметил Андрей.

Они наслаждались обществом друг друга. Рассказывали смешные истории, и смеялись по самому незначительному поводу.

— Потребность писать возникает у меня периодически, — призналась Катя, — но я никак не могу определиться, наконец, со смыслом написанного. Послушай:

В поисках нужных слов брожу по лесу

Хочу прервать словесный мой запор

Не нахожу удобного я места

Для творческого акта. Форс-мажор.

Вот вышла я на холм. Оттуда

Видно всё. Что нужно и не очень

Вдруг мысль пришла из ниоткуда

Разбив запор мышленья в клочья

И насладившись озареньем

Спустилась я с холма, пошла домой

Я наслаждаюсь облегченьем

Несу я тяжесть мысли чумовой.

Аптека. Улица. Фонарь.

Пришла домой, и всё забыла

Сижу, балда, смотрю на календарь

Часы показывают день. Уныло.

Уверенно сажусь писать за стол

По-трудовому просто и обычно

Немеренно тружусь, как ледокол

Строка рождается натужно и вторично.

Пишу я от балды, от фонаря

Тетрадка от стихов отяжелела

Да, посидела я не зря

Потрясена собой. Офонарела.

Теперь как это будет называться?

Нет заголовка — вот трагизм.

Снова ментальная мастурбация,

Интеллектуальный онанизм.

Бросаю так. Я на название забила.

Дойдет до деревянных до умов.

И чудаки из Нижнего Тагила

Придя с полей, вернувшись от коров,

Тот стих, что я намолотила

Поймут без лишних геморров

Поэзия, звучи хоть как ни глухо,

Дойдёт до зада, если не до слуха.

От захлёбывающегося хохота Андрей чуть не свалился под стол. Наклонившись, согнувшись вдвое, он держался за живот, стараясь при этом удержать равновесие и не упасть со стула. Наконец, он выпрямился, и, вытерев слезы салфеткой, посмотрел на Катю. Она была абсолютно серьезна, и смотрела на него мягким, ласкающим взглядом.