Евгений Сухов - Корона жигана Страница 59

Вот Дарья приостановилась и о чем-то заговорила со своими сопровождающими. Один из них, который был покрепче, настойчиво подтолкнул барышню вперед. Дарья неожиданно воспротивилась, заспорила, но тут уже второй, сухой и поджарый, потащил ее по направлению к гостинице. Кирьян в гневе скрипнул зубами. Дарья неожиданно вырвалась из рук сопровождающих и что-то резко выкрикнула им. Очевидно, проклятия, на которые она была большой мастерицей. Крепыш, не удержавшись, отвесил девушке ощутимую оплеуху. Дарья как-то сразу сжалась, а худощавый, вцепившись в ее локоть, потащил девушку через улицу.

Из парадного подъезда появился Петя Кроха. Непомерно длинный, нескладный, он словно бы поддерживал на своих плечах небосвод. Поравнявшись с троицей, Петя почтительно кивнул. Что-то тут не так. Почему Дарья так упрямится? Ей же небось все объяснили…

Присмотревшись, Кирьян заметил, что на противоположной стороне улицы, умело рассредоточившись, стоят несколько мужчин. Два человека напротив входа в гостиницу, двое на углу… Ага, дальше еще одна парочка.

Настораживающая арифметика!

Что-то здесь было не так. Кирьян еще не понял, что именно, но в воздухе витала какая-то нешуточная опасность. Один из тех парней, что стояли как раз напротив его окон, будто бы заслоняясь от солнечного света, приложил ладонь к глазам и посмотрел прямо на его окно.

Кирьян задернул штору и отпрянул. Не мешкая ни секунды, он выскочил в коридор. У двери о чем-то разговаривали Степан с Макеем.

— Где здесь запасной выход?! — крикнул Кирьян.

Степан махнул рукой в дальний конец коридора и удивленно проговорил:

— Вон там! Что случилось?

— Шухер! Уходим! Мусора на хвосте. — Кирьян, не оглядываясь, побежал по коридору.

Следом, дружно стуча каблуками, заторопились кореша. Кирьян попытался выудить револьвер из кармана, но, как это случается в самый ответственный момент, оружие не поддавалось, цепляясь за подкладку. Вот и лестница с ажурными ступенями — пролеты узкие, со встречным не разминуться. Позади, громыхая по чугунным ступеням, торопились подельники.

Кирьян едва не упал, зацепившись штаниной о торчащий штырь, а ниже, на первом этаже, уже зловеще растянулась упругая пружина и глухо хлопнула входная дверь. И тут же под чьим-то тяжелым и нервным шагом тревожно завибрировала чугунная лестница.

Незнакомца Кирьян увидел на площадке между первым и вторым этажом. Мужчина, прислонившись к стене, простреливал взглядом темный лестничный пролет. Тусклая лампа, горевшая под самым потолком, отбрасывала на его лицо кривую тень, отчего оно выглядело необычайно суровым. В правой руке у мужчины был предмет, очень похожий на кольт с удлиненным стволом. Странно, что он не направил его в грудь спускавшимся жиганам. Ведь у незнакомца имелось несколько лишних секунд для выстрела — несколько пуль опрокинули бы Кирьяна на лестницу А дальше нелепо открыв рот, он мелко засучит ногами. Такое зрелище Кирьян и сам наблюдал не однажды. Страшно было подумать о том, что нечто похожее может случиться с ним в любую секунду.

Курахин понимал, что им не разминуться. Не потому, что был невероятно грузен и занимал все свободное пространство, а оттого, что так сложилась судьба. На какое-то мгновение их глаза встретились. Во взгляде незнакомца царило абсолютное безразличие. Курахин невольно удивился — неужели тот готов к смерти? Подняв руку с револьвером, Кирьян направил ствол в лицо незнакомца. Хотелось увидеть заплескавшийся в его глазах страх, но вместо этого он увидел какую-то наивность и удивление. Не в силах остановиться, Кирьян нажал на спусковой крючок. Пуля отбросила грузное тело на чугунные ступени, Кирьян, перепрыгнув через убитого, побежал дальше.

За спиной громко хлопнула дверь. Это выскочили Макей со Степаном.

— Сюда! Сюда, Кирьян! — заорал Макей.

Кирьян повернулся на голос, сбив с ног молодого парня, вставшего на его пути. Упав, тот даже не пытался подняться, а молча, с ошарашенными глазами наблюдал за тем, как жиган размахивал револьвером.

— Сюда-а!

Под аркой ворот их дожидалась пролетка. В извозчике Кирьян сразу же узнал рыжего парня, который привез его к гостинице. От прежней сонливости у того не осталось ни следа. Он энергично махал рукой, подзывая жиганов. Бабахнул выстрел, и в опасной близости просвистела пуля. Кирьян увидел, как со двора, отрезая ему пути к отступлению, бегут два человека в кожаных тужурках. На мгновение обернувшись, почти не целясь, Кирьян пальнул в них. Один, сбившись с размеренного шага, споткнулся. «Кажись, попал!» — злорадно подумал жиган, успев отметить, что второй бросился к упавшему товарищу.

Эти двое уже были не страшны. Крепко вцепившись в поручни пролетки, Кирьян рухнулся рядом с Макеем. Извозчик крепко пригрел задремавшую лошадку кнутом. — Пошла, каурая! — заорал извозчик, согревая лошадку новыми ударами.

Едва не опрокидываясь, пролетка вывернула на Кузнецкий Мост.

Кирьян обернулся лишь однажды. Теперь-то одновременно ожили все фигуры, стоявшие по углам, на улице гремели выстрелы. Три пули просвистели на расстоянии вытянутой руки, четвертая прошла в опасной близости от Кирьяна. Сворачивая за угол здания, Курахин увидел, как двое мужчин волокут в гостиницу сопротивляющуюся Дарью. Он дважды выстрелил, но не попал. А в следующую секунду пролетка загромыхала по переулку. Выстрелы уже звучали глуше.

— Гони! — орал Макей. — У них автомобили есть.

— Понял, господа! — радостно отозвался извозчик, словно обрадованный возможной погоней.

— Разворачивайся! — заорал Кирьян.

Извозчик, не слыша его окрика, продолжал погонять лошадь.

— Давай, Шайтан! — орал извозчик.

— Разворачивайся! — заорал Кирьян и приставил ствол к рыжему затылку.

— Как скажешь, Кирьян, — послушно сказал извозчик и стал поворачивать.

Кирьян даже не удивился, что извозчик знает его имя. И стоял он у входа совсем не случайно — Макей со Степаном подстраховались. Молодцы, кое-чему и они научились.

Пролетка вновь выехала на Большую Дмитровку.

— Только бы колесо не отлетело, — обернувшись, крикнул рыжий.

Кирьян отметил, что его глаза блестят нешуточным азартом.

У входа в гостиницу суетились люди. Много! Сколько их здесь? Десять? Пятнадцать?

— Дарья! — орал Кирьян. — Дарья!

Пролетка летела прямиком на толпившихся у входа. Несколько секунд милиционеры с каким-то холодным любопытством наблюдали за ее приближением и, наконец, узнав Кирьяна, запоздало разомкнулись в цепь.

— Дарья! Где ты! — привстав, кричал Кирьян Пальнул по разбегающимся людям, не попал и, потеряв к ним интерес, заорал вновь, срывая голос: — Дарья!!

Вход в гостиницу был открыт, оттуда раздались револьверные выстрелы.

— Угробят ведь! — прокричал сидящий рядом Макей. — Сядь!

— Дарья!!

Откуда-то из-за угла выскочил кругленький мужичонка и, весело перебирая ногами, покатился прямо под пролетку. Лошадь протестующе всхрапнула, с перепугу шарахнулась в сторону и, едва не перевернув пролетку, промчалась мимо гостиницы.

— Убью, гады! — орал Кирьян и дважды выстрелил в красноармейца, целившегося в него из винтовки.

Опередил — пуля угодила бойцу в лоб. Винтовка глухо стукнулась деревянным прикладом о мостовую и с металлическим звоном плашмя упала на брусчатку. Красноармеец, отлетев шага на два, раскинул руки в стороны и мелко засучил ногами.

— Дарья! — снова попытался крикнуть Кирьян. Но не услышал своего голоса — лишь слабый сип. — Придержи коня!

— Не могу! — орал рыжий. — Не слушается!

Лошадь, обезумев от выстрелов, пронзительно заржала и помчалась в сторону Столешникова переулка. А там их не достать!

Позади запоздало забухали выстрелы и умолкли, едва пролетка завернула за угол.

— Не прощу, гады, — прошипел Кирьян и надолго замолчал, уткнувшись взглядом в рыжий затылок извозчика.

Глава 14. Идем на «шальную»!

Раздался легкий и неуверенный стук в дверь, тотчас в проеме возникла чубатая голова Кравчука.

— Разрешите? — спросил он как-то виновато.

— Входи, — кивнул Сарычев и поставил стакан с чаем на блюдечко.

Игнат Сарычев имел привычку хлебать чай исключительно из блюдечка. Подобная прихоть доставляла ему немало хлопот, но отказываться от нее Сарычев не спешил, и даже во время службы на боевом корабле, несмотря на качку, пил чай именно из глубокого блюдечка.

В МУРе чай пили по-иному, вприкуску с колотым сахаром — такая уж сложилась традиция. Поэтому Сарычев со своими замашками многим сотрудникам казался едва ли не замоскворецким купцом на отдыхе. Надо бы отучаться от этого, хлебать чай как все — торопливыми глотками, обжигая нёбо, при этом громко материться, ругая всех и вся. Но не получалось, пил чай молчком. А потому его чаепитие больше напоминало священнодействие.