Андрей Кивинов - Зона личной безопасности. Идеальный охотник Страница 6

– Понятно… У меня просьба. Ты поспрашивай знакомых, может, он еще кого напрягал? Два эпизода – не один. Зацепим.

Лишний источник информации ей в новом районе не помешает. Тем более что их пока не так и много. Надо вербовать людей, надо.

– Ну ладно, поговорю…

– Вот мой телефон, – Ольга вырвала из блокнота листик, написала номер рабочего телефона. – Что узнаешь, звони. Как ты догадываешься, у нас с тобой общие интересы.

Едва Самохин вышел, она набрала номер информационно-аналитического отделения.

– Наташ, привет… Посмотри, пожалуйста, по нашей базе. Копейкин. Кирилл Павлович. Старший опер в моем новом районе. Все – жалобы, сигналы, нарушения… Я попозже зайду.

– Отец, меня вчера обозвали. Даун… – Рамир заглянул в бумажку, – дауншифтером. Не знаешь, это ругательство или приличное слово?

– Не знаю. В Интернете посмотри.

– Я смотрел. Не понял ничего.

– В другом Интернете посмотри, – пошутил тот, кого назвали отцом.

Сей незатейливый разговор проходил на цыганском языке в полдень по юрьевскому времени в салоне внедорожника «Toyota Land Cruiser», двигавшегося по улице имени Надежды Крупской. Третий участник – младший брат Рамира Буза, сидевший на водительском месте, решил блеснуть эрудицией и вклинился в диалог:

– Наверно, ругательство. Даун – это дурак. По-английски. Ты – дурак.

– Вот сволочь, – саданул Рамир по торпеде с такой силой, что рисковал получить ответный удар от подушки безопасности.

– А кто обозвал? – уточнил сидящий сзади отец с относительно русским именем Василь – цыган, никогда не снимавший шляпы. Возможно, даже ночью. Ибо шляпа у цыган – символ верховенства и авторитета.

– Да Буйвол!

– Опять он? Зачем с ним встречаешься? – задал еще один строгий вопрос отец. – Мы к нему не лезем, пускай и он не лезет.

– Я не встречаюсь! Он сам подкараулил! Возле супермаркета. Третий раз.

– И что ему теперь надо?

– То же самое. Сказал, чтобы я подвинулся. И не забирал у него клиентов.

– А ты?

– Я не разговаривал с ним! Сразу ушел. А он крикнул, что я борзею, и этим… дауном обозвал.

– Правильно, что не разговаривал. А ругань денег не просит. Обзови его тоже и успокойся.

Джип резко затормозил, едва не протаранив бампер остановившегося впереди «жигуленка» с бумажными транзитными номерами. Висящая на зеркале связка пестрых бус весело стукнула по лобовому стеклу. Все трое синхронно выругались на задорном цыганском наречии. Следовавшая за цыганским «круизером» «Газель» тоже еле успела затормозить. Ни светофора, ни шлагбаума, ни глупого пешехода перед «жигулями» не наблюдалось. Скорее всего, отечественное авто банально сломалось. Действительно, через секунду водитель включил аварийку.

– Ездят на ведрах, – пробормотал Буза, осторожно сдавая назад.

Но сдать не вышло – мешала «Газель», за которой тут же образовалась пробка.

Мотоциклисту на японской раскрашенной «Ямахе», ехавшему следом, было проще. Он мог обогнуть препятствие по обочине. Что и сделал. Когда он поравнялся с джипом, Рамир услышал над головой какой-то странный звук, словно невидимая рука положила на крышу коробку с тортом или пиццей. Буза тоже услышал, после чего тут же притормозил, поставил рычаг автоматической коробки на «нейтраль» и взялся за ручку своей двери.

Больше он ничего сделать не успел. Потому что сработали подушки безопасности. Но спасать им было уже некого. Направленный взрыв правильной мощности делает голову человека похожей на арбуз, выброшенный с десятого этажа. А головы двух человек – на два арбуза. Мощность сегодняшнего взрыва была даже чересчур правильной. С запасом. Триплексное лобовое стекло вылетело наружу целиком. Мало того, тортик оказался с начинкой – рублеными гвоздиками и шариками от подшипника.

Тем не менее третий человек уцелел. Глаза от ожога спасли широкие поля волшебной шляпы и подголовник переднего кресла. Уши заложило, а часть подбородка и губы превратились в нашпигованный металлом и стеклом фарш. Но это не смертельно. Максимум – проблемы с дикцией и со слухом. Он мешком вывалился из салона на обочину и отполз в канаву, несмотря на серьезную контузию. Тут же, в канаве, уже прятались случайные прохожие, посчитавшие, что началась война или метеоритный дождь.

Сломавшиеся «жигули» мгновенно починились и умчались по улице Надежды Крупской вслед за мотоциклистом, эффектно поднявшим свою «Ямаху» на заднее колесо. Шофер «жигулей» такой трюк повторить не смог.

Никто из водителей проезжавших навстречу машин не разворачивался и в погоню не бросался. Потому что дым от взрыва закрыл обзор.

Да даже если б и не закрыл. Брюса Виллиса среди свидетелей не оказалось.

Главный охотник на оборотней в погонах города Юрьевска полковник полиции Борис Дмитриевич Царев, или Царь Борис, как его звали в народе, разговаривал по мобильной связи с женой исключительно стоя. Странная привычка. Он не вставал, когда звонили генералы или даже заместители министра, но, если звонила Тамара, ноги автоматически поднимали зад. Несмотря на больную спину.

– Тамара, мы каждый месяц платим за текущий ремонт дома! Представь, если я буду требовать с начальников райотделов мзду за поимку предателей! А почему этот умник канючит? Ему жилконтора платит!.. Пускай ремонтирует, пока отопления нет, и не выпендривается… Хорошо-хорошо, когда придет, набери меня, я ему объясню!

Царев отключил телефон и повернулся к пришедшей на доклад Ольге. Вообще-то Ольга должна была доложить его заму по оперативной работе, то есть своему непосредственному начальнику, но тот временно отсутствовал по причине перенесенной операции по удалению межпозвонковой грыжи. Царев, дабы не разводить канцелярщину, приказал всю срочную информацию сообщать напрямую.

– Хм… Извини… Бытовые проблемы. Садись… Ну что там?

– Обычное дело. Опер прихватил студента в ночном клубе с парой таблеток, снял тысячу евро, чтобы не штамповать материал. Студент вроде не врет, смысла нет.

– Заявление оставил?

– Нет. Боится. По слухам, он не первый.

– Что за опер?

– Копейкин. Кирилл Павлович. Пятый месяц в районе. Я попросила Наташу, она посмотрит, что на него есть.

– Копейкин? – Царев посмотрел на Ольгу, словно Петр Первый на сына-предателя со знаменитого полотна художника Ге. – Я был уверен, что он давно на гражданке.

– Знакомая личность?

– Еще бы!

– Со знаком плюс или минус?

– Я б сказал – со знаком вопроса.

Борис Дмитриевич тоже сел и перешел на полушепот. Оперативная привычка. Кто знает, не прокрались ли оборотни в отдел? От них всего можно ожидать. На то они и оборотни.

– Он в «Южном» работал, у Бородина. Прошлой зимой был в бригаде по двойному убийству. Женщину с пацаном в подвале нашли, помнишь? Она задушена, у мальчишки – черепно-мозговая. Подозревали сожителя – азербайджанца… Алиева. Но не доказали. Выпустили. А через месяц сожителя нашли возле этого подвала с огнестрельным в голову. Никто выстрела не слышал, видимо, стреляли с глушителем. Либо привезли труп к подвалу специально. Вроде как месть.

– И что?

– Да, в общем, ничего… Просто убитый в тот день был вызван Копейкиным в отдел, якобы для какой-то формальности. Но не доехал. У самого Копейкина алиби не было. Его, конечно, покрутили, но ничего не выкрутили.

– Вызов еще ни о чем не говорит… Может, совпадение.

– Алиев боялся мести, прятался на съемной квартире, пока страсти не улягутся. Практически не выходил, еду земляки таскали. Из страны не уехать – паспорт посеял. Ждал, когда в посольстве бумаги подготовят. Но к Копейкину поехал. По пути должен был захватить адвоката. Но не захватил… Вряд ли Копейкин стрелял сам, но наволочку мог дать. За вознаграждение. Тому же брату убитой… С другой стороны, опер вроде неплохой, показатели делал.

– Самые лучшие показатели у тех, на ком клейма ставить негде. И чем все закончилось?

– Моржов дал команду начальнику райотдела на его увольнение… По-тихому, от греха подальше. А его, выходит, не уволили. Просто перевели в другой район. Стало быть, он теперь твой клиент.

– Мой. Завтра съезжу в отдел, познакомлюсь.

«Познакомиться» на языке храбрых охотников на оборотней вовсе не означало знакомство в общечеловеческом понимании этого слова. Никаких «Разрешите представиться» или «Очень приятно». Для начала поездка в «кадры» – изучить личное дело. Дел бралось несколько, чтобы никто не понял, кого именно проверяют. Ничего не попишешь – кругом предатели, иногда даже и во вроде бы некоррупционноемких «кадрах». Затем визит в отдел под видом общей проверки. Копание в архиве, в материалах клиента. Куратор ОСБ имел право проверять свое подразделение в любое время суток и по любому поводу. Причину мог вообще не объяснять. После желательно осмотреть служебное логово предполагаемого оборотня. Самый простой способ – заявиться, когда тот отсыпается дома после суточного дежурства, потребовать у руководства ключ от кабинета якобы для бесед с личным составом. Если кабинет персональный, на одного. А если общий, то и ключ не нужен. Действительно побеседовать, спрашивая между делом и про хозяина кабинета. Посмотреть, что на перекидном календаре, – обычно все секреты на нем и хранятся. Заглянуть в стол, в мусорное ведро – тоже кладезь компромата. В общем, банальный шпионаж, как бы гнусно это ни звучало. Зато хоть какую-то инфу получишь. Да и в архиве можно много чего накопать, особенно по «отказным» материалам. Система устроена грамотно. Накопать можно даже на бюст Дзержинского в коридоре. Не говоря уже про оперов. Потому что без меча над головой люди расслабляются, ленятся, а то и вообще – лезут в политику или в оппозицию.