Кирилл Казанцев - Отмщённый Страница 6

— Не порадовал, Димон. — Майор Плакун озадаченно почесал жесткий затылок. — И что, будешь тут сидеть, мерцать, как тополь на Плющихе? Осмелел ты, — кивнул он на вооруженную команду. — Под сенью дружеских штыков. И не боишься, что парень наладит снайперскую винтовку да шандарахнет тебе в лоб?

— Тебе он, кстати, тоже шандарахнет, — проворчал Глотов, помялся, поглядел по сторонам и неохотно процедил: — Ты же не маленький, Серега? Понимаешь, что дело серьезное? Доказать этот тип ничего не сможет, уйма лет прошла, девчонка умерла, и косточки ее давно протухли. Но все равно опасно. Могут круги пойти, а нам оно сейчас никак не по кайфу. И противно, знаешь ли, если это чучело будет постоянно над душой висеть. Вторично достать не сможет, мы уже наученные, но постоянно мотать нервы…

— Димон, я все понимаю, — вздохнул Плакун. — Если не сможем обезвредить этого живчика сегодня, мобилизуем все силы в районе, подключим опергруппы, внештатных сотрудников. И тайны из операции делать не стоит. Ловим именно Ковальского — отмороженного зэка, сбежавшего с зоны, чтобы мстить тем, кто его туда заслуженно отправил. Особо опасный преступник, владеет единоборствами и умеет пользоваться любым видом оружия. В случае обнаружения стрелять на пораже…

Фраза зависла — у майора сработала рация, пристегнутая к поясу. Он отошел, включил устройство и как-то сразу подобрался, навострил уши. Выслушав, начал лаконично отдавать распоряжения. Вернулся напряженный, немного побледневший.

— Нарисовался твой Ковальский, господин полковник. — Осипший голос выдавал волнение. — Несколько минут назад неустановленный субъект, одетый в лохмотья, пытался вырваться из Кудряшинского бора…

— Так вот он — Кудряшинский бор… — хрипло вымолвил полковник, простирая палец к черному лесу за оградой.

— Я знаю, — кивнул майор. — Лесной массив, примыкающий с севера к вашему поселку. Площадь — несколько квадратных километров. Инцидент произошел на западной опушке. Вероятно, этот тип бежал с твоего участка прямо в лес. Примерно час колобродил по чаще, потом решил покинуть бор. Его заметили с дороги, куда он пытался выбраться. Кинулись туда на машине, а он нырнул в траву и побежал обратно к лесу. Я приказал подразделениям оцепить бор, в чащу не соваться. Можно, конечно, подождать до утра… — Майор Плакун задумчиво почесал переносицу. — Но мало ли, парень ушлый, может проползти мимо наших людей. Да и парням моим хочется размяться, истосковались ребятки по настоящей «зарнице»…

— Серега, возьми его… — взмолился полковник.

В августе светает поздно. До рассвета оставалось два часа, когда группа Литвиновского спецназа подошла к лесу и оккупировала опушку. Бойцы подгоняли амуницию, проверяли оружие. Майор Плакун лично командовал группой из девяти человек. Вполне достаточно для операции по поимке преступника. Нечего толкаться в этой чащобе. Каждый боец отряда стоил десятерых. Следопыты, снайперы, партизаны. В отличие от полковника Глотова, Сергей Иванович был не робкого десятка, обожал при случае погонять адреналин и считал, что преференции, забираемые им от жизни, он всецело заслужил многолетней работой на благо государства. Он не прятался за спинами людей, двигался в первых рядах. Пятеро по центру, четверо по флангам, а десятый был уже в лесу, хотя особо это дело не афишировал. Быстро выявили смятую зэком траву — массивные подошвы сорок третьего размера. Вбежав в лес, он перепрыгнул поваленную ель, растолкал ветки боярышника, а потом какое-то время петлял между деревьями. Спецназовцы шли по следам, ощупывая их светом от фонарей. Парни на флангах держали в поле зрения «следопытов», еще двое работали на «выселках», шепотом согласовывая в переговорник свои действия. Адреналин уже бурлил, майор Плакун испытывал вполне здоровое возбуждение. Десять против одного — гордиться нечем, но если этот парень действительно так хорош, как уверен трусишка Глотов, — то можно и поработать…

Группа продвинулась в чащу метров на семьдесят и стала перестраиваться клином. Следы преступника пропали — первый тревожный звоночек. Спецназовцы перешептывались в переговорное устройство, «следопыты» лихорадочно искали следы. «Всем остановиться, — приказал Сергей Иванович. — Слушать».

Отряд застыл, бойцы навострили уши. Кудряшинский бор жил своей вялой ночной жизнью. Посвистывал ветер в далеких кронах, где-то в чаще ухала неугомонная ночная птица. Щелкали, отваливаясь от стволов, сухие веточки. Хрустнула валежина — метрах в сорока, «на полвторого»! Бойцы напряглись. Чего бы ей хрустеть без видимой причины? Есть контакт! — забилась пульсация в голове. Снова хрустнуло — уже глуше.

— Всем вперед, — бросил в микрофон Плакун. — Он здесь. Не спугните раньше времени…

Бойцы устремились вперед. Снова встали, отмерив половину дистанции. Хрустнула валежина — метрах в сорока, «на полвторого»! Издевается? — пронеслась тревожная мыслишка. Вперед, этот тип их вычислил! Бойцы бросились дальше, освещая дорогу фонарями. И вот незадача — угодили в средоточие молодого ельника, по которому совершенно невозможно передвигаться вертикально! Не заманивает ли нас этот умник? — вкралась вторая тревожная мыслишка. Бойцы опускались на колени, чертыхаясь, проползали под низко висящими лапами. «Очень плохо», — отметил Плакун. Карты Кудряшинского бора у спецназа, разумеется, не было. Не существует в природе подобных карт — просто зеленое пятно на местности.

— Товарищ майор, он перед нами, — взволнованно сообщил в коммуникатор идущий впереди лейтенант Ордынский. — Он глумится над нами, уводит в лес. Разрешите атаковать?

— Давайте, — решился Плакун.

И покатилась с косогоров спецназовская масса! Лес осветился, словно днем. Ругались бойцы, обретая ссадины и шишки, копошились в прелом мху. Метался свет, озаряя приземистые ели, впадины и вздутия на ровном месте. Вот что-то мелькнуло — впереди, «на полвторого», мать его! Юркая тень прошмыгнула между деревьями. Десятая доля секунды — и пропала. Бойцы устремились в заданный квадрат, ломая боевой порядок. Мелькали ели, кочки. Пробежало плешивое дерево, обросшее лишайником. Отряд все глубже погружался в низину.

— Растянуться, — приказал Сергей Иванович. — Глазнев, Ростовченко — на фланги.

Это было какое-то странное место. Полная глушь. В этом гиблом месте деревья теряли хвою, со стволов сползала кора. Учащались неровности ландшафта, топорщились неказистые кустарники. Отряд ускоренным маршем спускался в низину, огибая препятствия. Искомый объект был прямо по курсу, ни у кого из бойцов не возникало в этом сомнения. Поэтому отчаянный вопль за спиной явился полной неожиданностью! Бойцы растерянно озирались, слепя друг друга фонарями. Мучительный вопль преобразился в долгий страдальческий стон. Бойцы, спотыкаясь, побежали обратно. Боец катался по траве, мыча от боли. Боль была такая адская, что лицо пожирнело от пота. У лейтенанта Ростовченко были перебиты ноги ниже колена! Он давился словами — он не понимает, как это случилось, вроде шел со всеми наравне, наткнулся на незначительное препятствие. А потом со спины обрушился удар — словно оглоблей огрели! Он слышал, как трещали собственные кости, ноги сломались, будто спички, непередаваемая боль… Спецназовцы вскидывали автоматы, крутились, светили фонарями. Выбывший из строя боец закусил рукав форменной куртки, так было легче терпеть.

— Ищите его, товарищ майор, — хрипел незадачливый Ростовченко. — Он где-то здесь… Я справлюсь, позабочусь о себе. Потом пришлете за мной кого-нибудь…

— Он там! — завопил спецназовец по фамилии Иваненко, выбрасывая руку в сторону кустов. — Я видел, как он перебежал, товарищ майор!

— Огонь по кустам! — выплюнул Плакун.

Свинцовый шквал пронесся по лесу. Сыпались ветки, огрызки коры, летели клочья мха и чернозема. Пули взбудоражили кустарник, срывали листья.

— Отставить огонь!

И все услышали жалобный затухающий стон. Бойцы возбужденно загалдели — попали в гаденыша! Двое — Иваненко и Глазнев — под прикрытием дружеских стволов бросились прояснять обстоятельства. Они скакали по кочкам, пробуравили взлохмаченный кустарник. И пропали.

— Товарищ майор! — прокричал из мглы Иваненко. — Здесь канава!

Установилась тишина, и уже секунд через двадцать до взбешенного Плакуна дошло, что его редеющую команду снова обули. Семеро бойцов рванулись через кустарник и в неглубокой лощине обнаружили очередных страдальцев. У Глазнева была разбита голова, с темечка стекала кровь. Иваненко делал попытку приподняться, но земля не держала, он завалился и так взревел, что все почувствовали себя не в своей тарелке.

— Падла, толкнул меня, мужики… — болезненным голосом жаловался Иваненко. — Это шейка бедра, мужики… В натуре, он шейку бедра мне сломал… Как же я теперь?