Наталья Александрова - Макияж для гадюки Страница 6

Павел Петрович запер машину, и они с Надеждой направились к одноэтажному зданию в глубине двора.

Вход в столярную мастерскую был с обратной стороны, поэтому вполне понятно, что с набережной Обводного канала не было видно, что возле нее происходит. Никакой вывески около входа не было, но по доносящимся изнутри взвизгам дисковой пилы и по рассыпанным на крыльце опилкам становилось ясно, что делают за этой дверью.

Надежда решительно открыла дверь и шагнула внутрь.

Внутри помещение было разгорожено стеклянными переборками на несколько частей. В одной из них непрерывно что-то пилили и строгали, за другой перегородкой веселый парень с обвязанной платком головой красил готовую дверь. Перед самым входом мужчина лет сорока с заложенным за ухо карандашом задумчиво разглядывал небольшой чертеж. Увидев вошедших, он отложил этот чертеж и проговорил:

— Принимаем только на конец июля. Вам входные или межкомнатные?

— Межкомнатные что? — в растерянности проговорил Павел Петрович.

— Двери, конечно, — мужчина недоуменно пожал плечами, — а вы, интересно, зачем пришли?

— Мы пока только присматриваемся, — перехватила Надежда инициативу, — присматриваемся, прицениваемся, подбираем.., нам квартиру еще только осенью сдадут.

— Ну вот, как раз сейчас и записывайтесь, посоветовал мастер, — как раз пока квартиру получите, и здесь очередь подойдет, а насчет цены не сомневайтесь, дешевле нашего нигде не найдете! Потому у нас и очередь, и вывеску даже не вешаем — и без того от клиентов отбоя нет!

— Ну да, и налоговая инспекция не найдет, пробормотала Надежда Николаевна себе под нос, а потом повысила голос:

— А у вас девушка работала, Таня…

— Сегодня ее нет, — нелюбезно отрезал мастер.

— А вот вчера у вас вроде какая-то драка была…

— Послушайте, — столяр выпрямился и окинул Надежду подозрительным взглядом, — вы вообще насчет заказа или просто так? Что вы все расспрашиваете, разнюхиваете? Я, между прочим, Татьяну после вчерашнего уволил!

Мне ни к чему, чтобы тут посторонние шлялись и с моими ребятами в драку лезли! Мне неприятности не нужны!

— Да ладно, что вы, — Надежда Николаевна невольно попятилась, — я так просто спросила…

— Так просто в горсправке спрашивайте! мастер теснил подозрительных посетителей к дверям. — Да и там только за деньги! Ишь ты, она еще налоговой меня будет пугать! Да у меня все схвачено!

— Не сомневаюсь, — сухо проговорила Надежда, задом выходя в дверь, — а если вы так будете разговаривать, всех клиентов распугаете!

Павел Петрович без слова выскользнул вслед за ней. Как и большинство мужчин, он постарался не ввязываться в конфликт, стоя, так сказать, над схваткой.

— У меня клиентов хватает! — крикнул вслед посетителям вредный столяр. — Вон, аж до осени очередь!

— Бывают же такие хамы! — проговорила Надежда Николаевна, остановившись неподалеку от столярки и переводя дыхание. Сегодня и без того было жарко, а после ссоры со столяром она еще больше разгорячилась. — Некоторых людей никак не изменить, ему и клиенты не нужны…

— Лексеич — он такой! — послышался голос у нее за спиной. — Он сурьезный! Ежели что не по нем — так напустится — страх!

Надежда оглянулась и увидела небольшую сгорбленную старушку, опирающуюся на палку, с полиэтиленовым пакетом в свободной руке. На пакете было написано «Дольче энд Габбано», но в нем отчетливо просматривались не дорогие итальянские шмотки, а буханка хлеба и пакет молока.

— Лексеич — это столяр? — поддержала Надежда Николаевна разговор, кивнув на закрывшуюся дверь мастерской.

— Хозяин он, — охотно пояснила старушка, — на рабочих своих кричит — страх! Вчерась-то, когда они подрались, так после орал, чуть что стекла в окошках не полопались! И уволить грозился.., только куда ж он их уволит-то, кто ж ему работать-то тогда будет?

Вот он Таньку-то уволил, так она и так ничего не делала, как мимо иду — все стоит да курит…

— Так что, бабушка, правда здесь вчера драка была? — поинтересовалась Надежда.

— Какая я тебе бабушка? — обиженно проговорила ее собеседница и поправила цветастый платок. — А тебе зачем?

— Да что ты ее спрашиваешь, — подал реплику хитрый Соколов, — женщина ведь ничего не видела…

— Это почему же я ничего не видела? — вскинулась обиженная старушка. — Я вот как вас сейчас вижу, так и их всех вчерась видела! Это просто страх, что здесь творилось! Сперва-то эти верх брали, а потом наши-то вмешались, ребята из столярки, да так тем накостыляли просто страх!

— Что-то я ничего не пойму, — продолжал разыгрывать свою роль Павел Петрович, — кто «те», кто «эти»? Только все и повторяете все страх да страх!

— Ну так ежели и правда — страх! Слушай, старуха повернулась к Надежде, — чего это у тебя мужик такой нетерпеливый? Скажи 1Ы ему, чтоб помолчал!

— И правда, Паша, не перебивай человека! попросила Надежда Николаевна.

Старушка покрепче оперлась на свою клюку и начала:

— Вчерась на углу сметану завезли по двадцать пять. Хорошая сметана, псковская…

— Двадцатипроцентная? — со знанием дела осведомилась Надежда.

— Двадцати, двадцати, — подтвердила старуха, — мне Петровна из восьмого номера и сказала. Ну, я банку взяла и пошла…

Рассказчица неожиданно замолчала и прикрыла глаза. Надежда решила уже, что не дождется окончания рассказа, но старуха подняла веки и сказала:

— Нет, сперва я к Васильевне из четвертой зашла, ей ведь тоже надо сказать, а с Петровной они не разговаривают.

Выдав эту ценную информацию, рассказчица снова прикрыла глаза и замолчала. Надежда Николаевна собрала всю свою волю в кулак и не стала подгонять старуху. Ее терпение было вознаграждено. Бабка громко откашлялась, склонила голову набок и продолжила:

— Купила я, значит, сметаны и пошла домой…

Вдруг она замерла и сосредоточенно уставилась в какую-то точку за спиной у Надежды. Та хотела было оглянуться, но старуха озабоченно проговорила:

— Ой, ведь я забыла! Еще я в булочную зашла, купила половину дарницкого и батон, а уж потом вернулась! А про что я тебе рассказать-то хотела?

— Про драку вчерашнюю! — с бесконечным терпением напомнила Надежда Николаевна.

Соколов у нее за спиной тяжело вздохнул и схватился за голову.

— Ну да, про драку… — согласилась старуха. — Купила я значит сметану, хлеба половину и батон, иду домой и вот тут как раз остановилась. А Танька-то, как всегда, на пороге курит.

Вдруг подходит к ней другая девчонка, из себя такая видная, не то что Танька. Та-то шалава шалавой, а эта одета хорошо, по всему видать при начальстве. Или из жилконторы…

— Почему из жилконторы? — переспросила Надежда.

— А жировки у ней были…

— Жировки? Что еще за жировки?

— Ну чего ты такая непонятливая! — рассердилась старуха. — Ты что — за квартиру да за свет не платишь?

— Плачу, конечно! — терпению Надежды приходил конец, она держалась из последних. сил.

— Ну, так, значит, и тебе тоже носят жировки! Бумажки такие, по которым платить!

— В папке? — неожиданно осенило Надежду.

— Ну ясное дело — в папке! Как же еще?

— Вот в такой? — Надежда Николаевна выхватила у Соколова розовую папочку с загадочным списком.

— Во-во, аккурат такая папочка! — обрадовалась старуха и продолжила:

— Подошла, значит, эта девчонка к Татьяне, поздоровалась и что-то ей тихонько начала говорить, прямо на ухо, чтобы, значит, никто не слыхал.., а тут эти-то подбежали, хватают ее и ну тащить…

— Кто — эти? — переспросила Надежда.

— Ну до чего же ты нетерпеливая! — огорчилась старуха. — Вечно перебиваешь! Сказано же — эти, все в черных пиджаках, из себя такие — страх! Сразу видать — бандиты… Схватили ту девчонку, что к Таньке пришла, и ну ее тащить…

— И много их было?

— Ой, много! Человека три или четыре… двое ту девчонку тащат, а еще один Таньку держит, чтоб не мешалась, и рот ей зажимает. А только она, Танька-то, его лягнула да как заверещит! Тут из столярки ребята выскочили и ну с этими, которые в черном, драться.., столяров-то много, и ребята здоровые, но и те не уступают. А девчонки обе тут и убежали.., те как увидели, что девчонок нет, и тоже побежали. Тут-то как раз Лексеич вышел и ну своих чихвостить.., вы, говорит, бездельники и лоботрясы, мне, говорит, тут неприятности не нужны.., а как узнал, что из-за Таньки вся эта драка приключилась, так вовсе разошелся. Я, говорит, сей же минут ее к чертям увольняю, чтобы ее, шалавы, здесь и духу не было! Только и знает, что курить да лясы точить, а работы от нее никакой не дождешься!

Старуха озабоченно взглянула на свой пакет и заключила:

— Заболталась я тут с тобой! Как бы молоко у меня не скисло!

Она развернулась и заковыляла к дому, постукивая клюкой. Надежда Николаевна обернулась к Павлу и сказала:

— Понятно теперь, почему она не вернулась к твоей машине. А девушка-то, судя по всему, непроста.., не нравятся мне эти «трое или четверо в черных пиджаках»! Дело пахнет явным криминалом. Но зато теперь у нас есть свежий след.